Очерки жизни и быта нижегородцев в начале XX века. 1900-1916 - Дмитрий Николаевич Смирнов

песках. В иные окские разливы вода почти покрывала крыши складских балаганов, и это обстоятельство часто бывало причиной аварий буксирных судов. Губернские власти потребовали сломать балаганы, а железо с Гребневских песков вывезти. Уральские железоторговые фирмы не подчинились — и были обложены крупными штрафами. Сложилась парадоксальная ситуация: уральцы стали не только бесплатно отдавать балаганы и сотни тысяч пудов железа нижегородцу Рукавишникову, но еще и здорово приплачивали ему за вывоз с территории ярмарки ему же подаренного имущества! Через пять лет Михаил Рукавишников уже «считался в нескольких миллионах».

Удачливый железняк завел лавку-склад на Живоносновской улице Нижнего Новгорода, стальной завод близ Слуды и большой конный завод в Подвязье на Оке. Однако и эти предприятия были лишь ширмой для ненасытного на деньги «железного старика». Негласно, тихой сапой, ссужал он крупные суммы достойным доверия нижегородским коммерсантам. Михаил Рукавишников считался самым крупным и наиболее известным ростовщиком во всем Поволжье. При этом надо сказать, что рукавишниковский процент намного превышал установленные русскими законами 12 процентов годовых.

Крез-железняк умер в 1875 году, оставив каждому из четырех сыновей по четыре миллиона и каждой из трех дочерей по миллиону рублей. Сыновья «железного старика» обратили все наследство в деньги, дел отцовских не продолжали, интересуясь лишь ежемесячным доходом от банковских вкладов и многочисленных домов, построенных ими для сдачи внаем.

Старшие Рукавишниковы, Иван и Митрофан, скоро прославились на всю Россию операциями с недвижимостью. Зная, как быстро растет стоимость земли под жилую застройку, братья решили умножить свое состояние: покупали дома и перепродавали затем не без выгоды. «Пачкаться по мелочам» миллионеры не хотели — они буквально купили целый город с сорокатысячным населением — Бердичев в Киевской губернии.

Покупка целых городов не была редкостью в те времена. В западной России десятка полтора городов (Слуцк, Богуслав, Махновка и др.) были целиком выстроены на землях, находящихся в частном владении. Землевладельцы получали арендную плату и иные доходы с жителей города, уплачивая, в свою очередь, государственные сборы и налоги. Городовладельцы могли задолжать государству, и тогда город для уплаты недоимок продавался с публичного торга. Такую покупку и совершили в 1898 году Иван и Митрофан Рукавишниковы, заплатив государству 100 000 рублей. Однако не более полутора лет наслаждались потомки нижегородского ростовщика положением «владельцев» целого города: возникли споры относительно статуса центральной площади Бердичева. Горожане собрались выстроить на площади театр, а собственники города настаивали на крытом рынке как на предприятии более доходном для себя. Судебную тяжбу выиграли бердичевцы, после чего интерес Рукавишниковых к городу угас. Они уступили все права по владению городом государству за те же 100 000 рублей.

Другой брат, Сергей, оставил за собой конный завод в Подвязке, где выращивал на продажу породистых рысаков.

Более никаких прибыльных предприятий молодые Рукавишниковы не заводили, благо процентов с капитала с избытком хватало на жизнь. Некоторую пользу обществу принес Николай Рукавишников. Содержащийся на его средства хор при церкви Троицы на Большой Печерке дал Московскому оперному театру несколько выдающихся певцов. Благие намерения явил и Митрофан, горбун и кутила: умирая в 1912 году, он завещал свое миллионное состояние на учреждение Нижегородского государственного университета. Но его братья решили оспорить завещание в суде и судились целых пять лет, вплоть до 1917 года. С февральской революцией тяжба прекратилась, что называется, автоматически…

Туз Нижегородской биржи Д. В. Сироткин нередко говаривал, кичась своим крестьянским происхождением: «Я хожу в штиблетах, отец ходил в сапогах, дед — в лаптях, а прадед — босиком». Народные предания прибрежных к Волге селений Балахнинского уезда отчасти подтверждают его слова.

Сироткины — весьма распространенная крестьянская фамилия в деревне Остаповой, близ села Пуреха, бывшего в XVII столетии вотчиной князя Пожарского. Родоначальницей Сироткиных в деревне считают некую Феклушу-сиротку, крепостную помещика фон Визина. Несколько «пригульных» детей Феклуши-сиротки и получили прозвище Сироткиных.

Первые из Сироткиных, оставшиеся в памяти остаповских старожилов, не имели определенных занятий или профессий; им чаще всего доставался удел пастухов помещичьего стада. Но с освобождением крестьян в 1861 году положение изменилось, и те из Сироткиных, которые проявили энергию и предприимчивость, вскоре «вышли в люди».

Василий Иванович Сироткин, начав с разносной торговли щепным товаром, через год приобрел кладнушку, с помощью которой и сплавлял вниз по Волге изделия местных кустарей. Снизу привозил он сарептскую горчицу и легкую ткань сарпинку. Через три навигации Василий Сироткин ухитрился привезти в Балахну из Саратова старую паровую машину, брошенную владельцем маслобойного завода. Балахна издавна славилась постройкой деревянных судов, и балахнинцы всем миром помогли Василию построить буксирный пароход, который работал так успешно, что в два года окупил себя.

Записавшись в купцы, В. И. Сироткин переехал на жительство в Нижний Новгород, где вскоре завел себе и другой пароход, получивший название «Воля» в память о 19 февраля 1861 года. На этом пароходе в 1885 году и начал свою трудовую деятельность в должности кочегара четырнадцатилетний сын Василия Димитрий. Смышленый, одаренный мальчик за пять навигаций научился хорошо управлять пароходом и чинить при надобности паровую машину.

В 1893 году финансовое положение В. И. Сироткина пошатнулось настолько, что ему грозило банкротство и продажа с молотка его четырех буксирных пароходов. Чтобы спасти хоть какую-то часть состояния, отец и сын пошли на обычную по тем временам аферу. Прежде, чем имущество банкрота начали распродавать с аукциона, пароходная фирма В. И. Сироткина выдала «третьему лицу» «бронзовых», то есть бестоварных векселей, на сумму несколько десятков тысяч рублей. При распродаже пароходов и барж учли «долг» пароходства этому «третьему лицу», которое и получило «в счет уплаты долга» два парохода. И лишь позднее выяснилось, что «третье лицо» — не кто иной, как сын обанкротившегося пароходчика — Дмитрий Сироткин.

Василия Сироткина как банкрота перестали пускать на биржу, но Дмитрия Сироткина, новоявленного собственника пароходов «Воля» и «Свобода», нижегородские судовладельцы приняли в свою среду с радостью. Все прочили юноше блестящую будущность. «Из молодых да ранний!» — изрек Бугров, биржевой Мафусаил. «Из Митьки толк будет!» — согласились мукомолы Блинов и Башкиров. Жизнь показала, что они были полностью правы. Частые крахи скороспело созданных волжских компаний, которым постоянно не хватало оборотных средств, коснулись в 1898 году пароходно-транспортной фирмы «Шибаев и К°». Четырьмя пароходами и десятком баржей мог завладеть каждый, кто внесет полтораста тысяч рублей в счет погашения срочных платежей. Дмитрий Сироткин видел, что помощь шибаевскому предприятию может принести немалую выгоду, но где было взять денег? Под залог его двух пароходов могли дать максимум 15 000 рублей, то есть в десять раз меньше требуемой суммы.

Дмитрий решил обратиться к своим дальним родственникам — московским банкирам братьям Рябушинским. И Сироткины и