Угрозы любви - Дженнифер Эшли

И теперь ему стало любопытно… Неужели эта женщина — английский агент, посланный, чтобы похитить документы? Документы, которые он вез, могли бы нанести неимоверный урон его стране, попади они в руки англичан. Американские штаты все еще были уязвимы, и кое-кто в Англии твердо решил восстановить правление Георга III. Его же миссия — надежно хранить эти документы, чтобы враги не завладели ими.

Остин не хотел выполнять это задание. Нынешнее плавание должно было стать для него последним, и дни его странствий заканчивались. Он мог стать партнером в судоходной компании и остаться дома. И возможно, наконец обрел бы покой, которого был лишен всю жизнь. Ему необходим был покой, и он стремится к нему, чтобы успокоить свою израненную душу.

Но его наставник, капитан Гейнсборо, под командой которого Остин служил во время войны, выбрал его для этого задания, когда обнаружились секретные документы. «Остину можно доверять», — сказал он. И Остин не мог обмануть доверие своего наставника.

Но почему такое важное задание враги поручили мисс Клеменс? Она казалась довольно безобидной. Действительно, почему не соблазнительная мисс Адамс?

Хотя это было бы слишком очевидно… Возможно, мисс Клеменс сумела незаметно проскользнуть мимо охраны, а вот мисс Адамс определенно привлекла бы внимание. А может, они просто оказались в безвыходном положении и послали первого, кто оказался под рукой?

Остин отложил циркуль, откинулся на спинку кресла и не спеша оглядел девушку. Высокая, немного худая, но с хорошей фигурой… Узкая юбка облегала длинные стройные ноги, а густые золотистые волосы были заплетены в толстую косу, из которой выбились отдельные пряди, так что очаровательные кудряшки обрамляли лицо и ниспадали на соблазнительную шейку. Глаза же за стеклами очков — серые, но не тускло-серые, а прозрачные, переливающиеся, как бриллианты.

— Что вы тут делаете? — спросил Остин. — Дэвис должен был доложить о вас.

Девушка вздрогнула.

— Да, конечно. Извините, — испуганно прошептала она, и этот тихий шепот показался Остину теплым, словно солнечный свет. В нем вдруг пробудились давно забытые желания, но где-то в глубине его души прозвучало предупреждение — словно пробил колокол, оповещающий о смене вахты.

Капитан оперся локтем о подлокотник кресла.

— Хорошо, я вас прощаю. Чего вы хотите?

Девушка открыла рот и тут же закрыла его. Облизнув пересохшие губы розовым язычком, она пробормотала: Ах да, в самом деле… Вы, должно быть, очень заняты. Вы… вы смотрите на карты, правда? Вы можете… вы не покажете их мне? Не покажете, где мы находимся?

Мгновение Остин колебался, потом сказал:

— Все очень просто. Подойдите ко мне.

Она в изумлении посмотрела на него — как будто собиралась украсть бумаги, не отходя от двери. Но он хотел получше рассмотреть ее. Она его заинтриговала. Кроме того, он хотел, чтобы она вытащила руки из-за спины; ему нужно было убедиться, что у нее не было оружия.

Девушка глубоко вздохнула — как пловец перед погружением в ледяную воду. Затем быстро подошла к нему. Под низко висящим фонарем волосы ее светились золотом. Полы же серого жакета раздвинулись еще больше, и Остин тотчас вообразил, как запускает руку под этот жакет.

С трудом отогнав это видение, он попытался подавить нарастающее возбуждение. Все его отношения с женщинами — включая жену — кончались катастрофой, и в последнее время он приобрел привычку отгонять похотливые мысли просто из чувства самосохранения.

Но сейчас эти мысли всецело его захватили.

Он указал пальцем на карту:

— Мы — вот здесь.

Она уперлась руками — без оружия — о стол и наклонилась над картой. Прядь ее волос упала на руку Остина. Шелковистое тепло коснулось его кожи, и возбуждение тотчас усилилось. А нежный аромат, наполнивший его ноздри, казался опьяняющим.

— Она отличается от обычной карты, — сказала девушка. — Как вы можете знать, где тут что находится?

Остин отдернул руку от ее волос.

— Эти линии обозначают широту и долготу. Вот здесь мы сейчас находимся. Я могу об этом судить по компасу и секстанту.

— Как далеко мы от Гаваны?

— Гавана?.. До нее большое расстояние. А почему вы спрашиваете?

Она взглянула на него своими серыми глазами. Зеркало всегда говорило Остину, что ему не стоит беспокоиться, если женщина внимательно смотрит на него. Но внезапно он осознал свои дефекты: шрам на скуле, морщинки вокруг глаз, цвет волос — возможно, ей не понравится темно-каштановый с рыжими прядями.

— Я… Просто все это очень интересно, не правда ли? Все эти морские карты… и всякие вещи. Знаете, я никогда раньше не плавала на корабле. Это мое первое плавание. И все-таки мне хотелось бы навсегда тут остаться. Полагаю, у вас такое же чувство. Поэтому вы и капитан.

— Да, возможно. Но я планирую уйти в отставку после этого плавания.

— О, как грустно!..

От этого ее возгласа пробудился голос, скрытый в глубине его души. И этот голос говорил ему, что он будет чувствовать себя несчастным, оставаясь привязанным к суше остаток своей жизни, что он всегда будет стремиться к морю.

Нет, он устал. Он заслужил отдых.

Отдых в своем холодном доме на Бикон-стрит, вдали от всего, что он всегда любил? Его жена жила в этом доме… и ненавидела его.

Остин холодно проговорил:

— Вам пора уходить, мисс Клеменс. Без сомнения, жизнь на море утомительна для вас.

— Вовсе нет. На самом деле я чувствую себя живой впервые за многие годы. Эта жизнь мне подходит, хотя сначала меня и тошнило.

Он отодвинул кресло и встал.

— Но я устал. Возможно, я хочу спать.

— Ах, простите… Я об этом не подумала. Значит, вы хотите спать?

Остин посмотрел на свою койку — низкую и узкую, стоящую под скошенной стеной каюты.

— Да, я собирался лечь спать.

Щеки девушки порозовели, как спелые персики в снежно-белых сливках. Она оглянулась на дверь, потом с трудом сглотнула.

— Боже, как здесь жарко…

Он же считал, что в каюте довольно прохладно.

Она стала обмахивать лицо рукой, потом вдруг расстегнула еще один крючок своего жакета.

И тотчас же жар охватил все его тело. Он понял: она пришла, чтобы соблазнить его, а затем каким-нибудь образом завладеть секретными бумагами. Но он должен остановить ее, отправить прочь!

Увы, она словно парализовала его. Ее красота, утонченная и одновременно захватывающая дух, заворожила его. И он стоял, внимательно наблюдая за ней.

Она принялась за другой крючок, но он не под давался.

Остин шагнул к ней.

— Пожалуйста, разрешите мне.

Губы раскрылись, а глаза расширились, как у испуганной голубки. С бьющимся сердцем он протянул руку и расстегнул крючок. Ее груди напряглись, и жакет распахнулся, обнажая сорочку из белого ситца, завязанную ленточкой. Округлые верхушки ее грудей, высоко поднятых корсетом, прижались к тонкой ткани.