Внезапная пылкость - Ширли Хаззард

Через пятнадцать минут она услышала, как на грунтовой дороге перед домом остановилась машина, но лишь повела головой в сторону открытой двери. Уж не приехал ли Лейф с сообщением о том, что кухня для Роша будет отделана ее плиткой и что ей следует срочно переговорить со вдовой адвоката? Или какой-нибудь турист узрел одну из ее карточек, которыми она щедро снабдила деревенские магазины, и приехал приобрести сувенир?

Быстренько наведя порядок на демонстрационных полках, Эшли продолжала работать, но никто не появлялся. Она недовольно вздохнула.

На внешней стене она укрепила большое объявление, ясно указывающее вход в магазин, и не увидеть его мог только страшно близорукий или спящий на ходу человек. Отложив кисточку, она вышла на безжалостную жару и огляделась, прикрыв глаза ладошкой. Никого не было видно. Не слышалось ни звука, кроме ленивого стрекота цикад среди деревьев.

Вдруг женщина похолодела от необъяснимого страха. Как обычно, она оставила распахнутой заднюю дверь. Уж не вошел ли кто в дом, решив, что вокруг никого нет? С болью в сердце от дурных предчувствий, ведомая материнским инстинктом, она бросилась к дому. Скорее к Томасу! Прогнать непрошеного гостя! Она пересекла подъездную дорожку и уже бежала по плитам террасы, когда из-за угла появилась чья-то фигура. Эшли остановилась как вкопанная, с трудом переводя дыхание. Она увидела высокого мужчину с орлиным носом и густыми темными волосами, в угольно-сером деловом костюме, белоснежной рубашке и шелковом галстуке каштанового цвета. Выйдя из-за угла, он попал из тени в ослепительное полыхание солнца, поэтому резко остановился, явно ослепленный, несмотря на солнцезащитные очки в золотой оправе.

У Эшли внутри все похолодело. Она почувствовала тошноту. Убеждая себя, что обозналась, женщина стала жертвой самообмана. В самом деле ее сомнение могло быть квалифицировано как добровольная слепота. Она же знала одно вполне разумное объяснение, почему Витора д'Аркоша потянуло сюда. И все же, вместо того чтобы признать реальность и подготовиться к неприятностям, она отвергла такую возможность. Но как он обнаружил ее местонахождение? Почему это вдруг он нагрянул через целых четыре года? И что он намерен делать теперь, узнав правду? Пока ответы на последний вопрос крутились в ее голове, Эшли выпрямилась. В чем бы этот человек ни обвинил ее, она не собиралась молча сносить его нападки. Она не позволит тиранить себя. И все же, когда посетитель сделал два шага вперед, словно желая разглядеть ее поближе, ей потребовалась вся ее отвага, чтобы не попятиться.

— Эшли, — прошептал он со столь хорошо знакомым ей акцентом.

У нее забилось сердце. Она убедила себя, что оказываемое когда-то Витором д'Аркошем на нее сильное воздействие было всего лишь игрой разгоряченного воображения. На деле все оказалось не так. Шесть футов два дюйма прекрасно тренированных мышц… Нет, бывший гонщик оказался слишком живым человеком, неотразимым мужчиной, вызывавшим у нее весьма необычное ощущение.

— Добрый день… — заикаясь, произнесла Эшли.

Необходимо перейти в наступление, лихорадочно думала она. Его словесные ракеты, несомненно, готовы к запуску, но она обязана, опередив его, показать, что перед ним женщина решительная, готовая сразиться, опасная в любой схватке. Что сказать? Лихорадочно, но безуспешно пыталась она подыскать подходящее убийственное начало разговора.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил Витор. — Как ты оказалась в Португалии?

Растерянно глядя на него, Эшли вдруг сообразила, что он был не менее ее ошеломлен их неожиданной встречей. Из ее горла едва не вырвался смех от ощущения безумного облегчения. Витор д'Аркош не знал правды. Он не разыскивал ее. Он вовсе не выследил ее. Какой бы ни была причина его появления здесь, оно никак не было связано с ней! Эшли горячо возблагодарила Небо. Ей незачем вступать в схватку. Оставалось восстановить самообладание и отделаться от него как можно скорее.

— Это мой дом, — сказала она.

Густые темные брови изогнулись дугой над темными очками.

— Твой? Ты хозяйка? — Его брови неодобрительно сдвинулись. — Теперь припоминаю, как ты однажды рассказывала, что в молодости проводила много времени в Алгарве, но я не знал, где именно.

— Как раз здесь. Дом принадлежал моему деду, который предлагал моим родителям проводить здесь отпуск, — объяснила Эшли. — Прошлой зимой он умер, оставив дом мне. К сожалению, его слабеющее здоровье не позволяло ему наведываться сюда часто в последние годы, а родители отдыхали в других местах. Так что дом оказался совершенно заброшенным. Я сделала, что могла, чтобы привести его в порядок, однако он нуждается в современной ванной комнате, в новой крыше и замене оконных рам. Как только появятся деньги, я займусь всем этим. Вот только когда… — Она вдруг смолкла. Когда она нервничала, у нее появлялась склонность к болтовне, но сейчас-то какая ей нужда болтать? — Живу я здесь, — закончила она.

— Однако в отличие от деда ты живешь здесь постоянно, — заметил Витор.

То ли из-за свойственной ему интонации, то ли из-за акцента, но его слова прозвучали скорее утвердительно, нежели вопросительно.

— Верно, — подтвердила она. — Я нахожусь здесь уже шесть месяцев.

Витор снял темные очки, сложил их и засунул в верхний кармашек пиджака. Когда его темно-карие глаза снова уставились на нее, их спокойный взгляд свидетельствовал, что он уже полностью пришел в себя от изумления при виде ее. Немного же ему понадобилось времени, с неудовольствием подумала Эшли. Но Витор д'Аркош всегда отличался психическим здоровьем, а его рефлексы профессионального гонщика безукоризненно отточены.

— Ты продаешь расписанную вручную плитку, — сказал он так, как если бы точно знал, о чем говорит.

Эшли бросила на него осторожный взгляд из-под густых темных ресниц. Витор мог не знать, что она живет в этом доме, но все же собрал о ней некоторую информацию. Но почему? Она удивилась и снова насторожилась. Чем мог заинтересовать его ее нынешний образ жизни?

— Да, это так, — коротко бросила она.

— Это сильно отличается от путешествий по свету в качестве ловкого художественного директора одной из известнейших британских компаний, занимающихся домашними интерьерами.

— Верно. Однако я наслаждаюсь своим собственным бизнесом. Пусть у меня нет положения и я не получаю значительного ежемесячного оклада, все же очень приятно заниматься любимым ремеслом. К тому же объем моих продаж стремительно растет. Я всего-то работаю четыре месяца, а люди уже домогаются моих услуг. На днях мне позвонила женщина из… — Эшли замолчала, сообразив, что разболталась опять, и закончила: — Меняются времена, меняются и люди.