Интенсивная терапия. Истории о врачах, пациентах и о том, как их изменила пандемия - Гэвин Фрэнсис

бюллетене я прочитал об исследовании, посвященном распознаванию искусственным интеллектом изменений в голосе, связанных с коронавирусом, с помощью записей со смартфонов.

В некотором смысле сегодня эпидемии остаются не менее поразительными и пугающими, чем в любые другие периоды истории человечества. Тем не менее нам известно о них неизмеримо больше, и есть теоретические знания о том, как остановить распространение заболевания (однако в случае с COVID-19 просто удивительно, насколько плохо мы применили знания на практике).

В Книге Бытия говорится о волнах чумы, накрывших Египет. В 430 году до н. э. в Афинах произошла эпидемия, убившая четверть населения (симптомы этого заболевания были такими же, как у COVID-19, и включали головную боль, кашель и боли в груди).

Считается, что около пяти миллионов человек умерло во время эпидемии Антониновой чумы[6] (вероятно, оспы) в Римской империи, а в середине 200-х годов чума в Риме убивала до пяти тысяч человек в день.

Нам легко – по крайней мере, было легко в январе – жалеть предков, оказавшихся под влиянием сил, которые они едва понимали, и тонувших в море ложной информации. Когда-то считалось, что эпидемии разгораются и утихают по воле богов или небес, однако они давно ассоциируются с привычной для нас сменой времен года. Гиппократ писал: «Во всех описанных до сих пор случаях весна была худшим временем, поскольку именно тогда наступало больше всего смертей. Лето было самым легким временем, и тогда мало кто умирал… С наступлением зимы утихают летние болезни, а с приходом лета – зимние».

Сравните это с утверждением ВОЗ о новом уханьском коронавирусе: «Сейчас в Северном полушарии (и Китае) середина зимы, когда грипп и другие респираторные инфекции особенно распространены… Страны должны учитывать тот факт, что путешественники с симптомами респираторного заболевания могут быть заражены не COVID-19». Другими словами, времена года всегда играли важную роль в эпидемиях.

* * *

Первый случай нового коронавируса был подтвержден в Великобритании 29 января. Заболела китайская пара, которая остановилась в отеле в Йорке. На следующий день, 30 января, ВОЗ объявила о глобальной чрезвычайной ситуации, поскольку в Китае число смертей достигло 170, а заболевших – 8000. В Индии и на Филиппинах тоже были подтвержденные случаи заболевания. Я получил первую инструкцию, предписывающую советовать пациентам изолироваться даже при отсутствии симптомов. Национальная служба здравоохранения заявила, что все, кто прилетает из Уханя, должны изолироваться на 14 дней даже при отсутствии симптомов: «Им необходимо сообщить на горячую линию Национальной службы здравоохранения о своих передвижениях и симптомах. При появлении симптомов выходить из дома до того, как на это даст разрешение врач, запрещается. Коронавирусы обычно не распространяются, если у человека отсутствуют симптомы, но мы не уверены в этом наверняка, поэтому необходимы меры предосторожности».

Позднее оказалось, что это не так.

Одна из причин разрушительной эффективности SARS-CoV-2 – его способность распространяться, не вызывая симптомов болезни.

В инструкции также говорилось, что нам скоро вышлют маски и другие средства индивидуальной защиты. Не особенно доверяя закупкам Национальной службы здравоохранения, особенно для врачей общей практики, вскоре мы с коллегами стали шутить, что нам пришлют бумажный пакет и несколько пар тоненьких перчаток, которые дают на автозаправочных станциях. Однако мы ошибались: позднее, на той же неделе, прислали хирургические маски и пластиковые фартуки.

По будням я работаю в маленькой клинике в Эдинбурге, а по вечерам в выходные подрабатываю в центре неотложной помощи уже с другой командой врачей и медсестер. Там мы оказываем помощь гораздо большему числу людей. Я получил электронное письмо от Шана Такера, клинического директора центра. В нем говорилось, что пациентам, прибывшим из материкового Китая, но не из Уханя, следует рекомендовать изолироваться только в том случае, если у них есть симптомы, не включающие боль в горле. До того момента я предполагал, что основными симптомами коронавирусной инфекции будут насморк и боль в горле, поскольку они сопровождают большинство респираторных инфекций. Мы с коллегами из центра создали группу в WhatsApp, чтобы держать друг друга в курсе. Она оказалась полезной для обмена шуточными видео и разоблачения последних правительственных советов.

В клинике в центре Эдинбурга, где я работал с понедельника по пятницу, мы с коллегами постепенно настраивались на изменения, которые могли стать необходимостью в связи с вирусом. Я проработал врачом общей практики 15 лет, переключившись на эту роль после шести лет работы хирургом и врачом неотложной помощи. Меня тянуло к общей практике, потому что она дает баланс между приемами в клинике и вызовами на дом, пожилыми и молодыми пациентами, легкими и тяжелыми заболеваниями. В этой работе есть что любить: разнообразие людей, которые каждый день входят в дверь клиники, широта их проблем, интимность консультаций с их этическим кодексом конфиденциальности и честности, странное смешение науки и человечности, интуитивные действия, обусловленные нехваткой времени и ресурсов. Эта работа приносит удовлетворение, поскольку ее суть заключается в том, чтобы слушать рассказы людей и давать им практические советы.

Строго говоря, в Великобритании клиники, где принимают врачи общей практики, не входят в состав Национальной службы здравоохранения. Это небольшой бизнес, управляемый врачами, – они скорее бизнес-партнеры, чем сотрудники. Необычность этого бизнеса в том, что у него, по сути, только один клиент – Национальная служба здравоохранения. Она «покупает» здравоохранение для населения и платит каждой клинике посредством сложного и запутанного набора механизмов, который за последние 70 лет претерпел лишь незначительные изменения. Формальная независимость связана не только со свободой действий и автономией, но и с административными обязанностями и финансовыми проблемами, от которых избавлены специалисты, работающие в стационарах: хирурги не обязаны владеть операционными и обслуживать их, подобно тому как это делают врачи общей практики.

За 70 лет не изменились не только механизмы финансирования клиник общей практики, но и модель, по которой мы работали: регистратура, зал ожидания, несколько кабинетов, где каждый врач проводил два-три часа утром и днем после перерыва. В день мы принимали от 12 до 16 предварительно записанных пациентов, обсуждая с ними их жалобы. В часы пик зал ожидания был переполнен, и осенью, когда мы делали прививки от гриппа, в коридорах яблоку было негде упасть. Мы, врачи и медсестры, вакцинировали приблизительно четверть всех пациентов нашей клиники за несколько недель, начиная с тех, кто из-за возраста или тяжелых заболеваний был уязвимее остальных.

Мы часто не уходили на обеденный перерыв или ели в спешке. Время между утренним и дневным приемами обычно было занято визитами на дом или чтением огромного количества писем от коллег из больницы с результатами рентгенографии, УЗИ и анализов крови, а также отчетами всевозможных специалистов: от аудиологов до урологов. Некоторые врачи считают чтение писем неприятной обязанностью, но я никогда так не думал: диагностика заболевания иногда напоминает сложную и таинственную