Ярко-алое - Анастасия Парфенова

— … устраняя ее противников.

— И этим тоже. В разгар смуты я стал одной из причин, по которой реформаторы сумели захватить власть. После падения маяков принимал активное участие в формировании коалиционного правительства. И его стабилизации. Госпожа, позже я смогу представить доказательства, но прямо сейчас вы просто должны мне поверить: весь последний год, почти с самого начала изоляции, Нобору тесно сотрудничал с отдельными членами тайного совета. С Корпусом взломщиков. Со мной. Он активно подталкивал вменяемых традиционалистов к принятию реформ. Был пугалом для вменяемых реформаторов, позволяя им пойти на компромисс. Помогал разбираться с теми, кто достаточной вменяемости не демонстрировал. Он… Вся коалиция была, изначально, его идеей. Ками никогда не согласились бы войти в совет, если бы наследник Кикути этого не одобрил.

— Вы очень уверенно судите об отношениях ками и династии.

— Даже сами ками не берутся судить об этих отношениях. Но владыку Нобору они чтили.

Он произнес последнюю фразу немного неуверенно, толкая Кимико подтвердить или опровергнуть сделанный вывод. Но она лишь пристально смотрела на незваного гостя.

Перед внутренним взором Тимура мелькнула схема микродвижений ее зрачков. Анализ напряжения лицевых мышц в ответ на те или иные ключевые слова. Это не помогло. Лицо госпожи оставалось фарфорово-безмятежной маской. Дыхание в норме, пульс ровный, плечи расслаблены. Лишь глаза скользили вниз и вправо всякий раз, когда он говорил о Нобору в прошедшем времени.

Канеко заставил себя успокоиться.

Если он не сможет добиться от этой дамы хоть какой-то реакции, то сделает что-нибудь… недальновидное.

Словно услышав его мысли, женщина села, медленно, точно не веря, что чужак, вторгшийся в дом, позволяет ей двигаться. Повернулась на циновке, поджимая под себя колени и неосознанно-привычным движением расправляя просторные рукава. Спросила:

— Вы пришли принести соболезнования моему дому, господин тайный советник?

Тон был безупречен, но как-то все равно передавал, что высокородная госпожа находит весьма сомнительным такой способ выражения сочувствия.

— Я довольно тесно сотрудничал с вашим мужем, госпожа. Нас никоим образом нельзя было назвать друзьями. — Он замолк, не зная, как облечь в слова гремуче-ядовитую смесь вражды, соперничества, непонимания и невольного восхищения. Впрочем, неважно. Довольно и того, что наследник Кикути и пользователь-полукровка оказались связаны одной политической упряжью. — Скажем так. Мы настолько успешно друг друга шантажировали, что научились неплохо работать вместе.

Кикути Кимико, судя по чуть изогнувшимся губам, была согласна с его внутренней оценкой подобной «дружбы».

— Вы так сработались, что он рассказал вам о своем браке?

— Нет. — Тимур чуть склонил голову. — Мы так сработались, что я заподозрил неладное, когда он в очередной раз исчез из Паутины. И смог откопать свадебные записи, даже после того как Нобору очень, очень тщательно спрятал все следы. А потом молчал. И покрывал его. И отвлекал внимание. Потому что весть об уязвимости наследника Кикути сверхновой звездой взорвала бы баланс власти в совете.

— Теперь эта звезда полыхнет в любом случае.

— Да. Но вопрос, уничтожит ли вас взрывом, пока еще остается открытым. Госпожа О-Кими, вы не должны позволять им узнать о своем замужестве. При жизни супруга вас могли побояться тронуть: если, чтобы отомстить за убийство отца, Нобору взорвал маяки и отыгрался на всей планете, то что он сделает после смерти жены? Теперь этот вопрос не стоит. Формально вы являетесь вдовствующей владычицей Кикути. Одной этой призрачной власти будет достаточно, чтобы стать мишенью.

— Вполне возможно. — Если судить по голосу, такая перспектива не слишком ее беспокоила. А вот пульс зачастил.

— Клан Фудзивара в данный момент не обладает достаточным влиянием, чтобы противостоять тайному совету — ваш отец избежал ареста лишь потому, что в нем не видят угрозы. Что же касается партии традиционалистов… Даже среди них есть те, кто захочет отыграться. За диктатуру Кикути Садао, за потерянный путь в метрополию, за убитых родичей. С другой стороны, в рядах реформаторов найдутся те, кто не желает превращения Аканы в место, где никто не заступится за даму из древнего рода творцов. И закончиться все может весьма… масштабно.

— Все еще опасаетесь гражданской войны, советник? — Сама она, похоже, боялась тихо исчезнуть до того, как его опасения обретут реальность.

— Госпожа, мне двадцать три года. И всю свою сознательную жизнь я прожил в состоянии гражданской войны: скрытой, культурной, террористической, и — пару незабываемых недель после падения маяков — даже тотальной. Опасаться тут уже поздно.

— Однако…

— Однако… — легко согласился Тимур. И постановил жестким, несгибаемым тоном: — После всех жертв, принесенных ради стабилизации обстановки, я не позволю начаться новому витку вендетт.

Подбородок дочери Фудзивара чуть приподнялся — вполне осознанный вызов. Тимур готов был допустить, что спокойное высокомерие в нем могло отразиться и помимо воли высокородной госпожи.

— Я же должна поступить в соответствии с вашим высоким повелением, советник Канеко.

— В вашем положении вы не можете позволить себе поступить иначе, владычица Кикути.

Единственным предупреждением стали расширившиеся от ужаса глаза. Показатели адреналина в ее крови взвились вверх. Тимур успел подумать только, что добился-таки реакции, когда…

Белый свет и резь в глазах — будто перед ним ударила молния. Предметы медленно обретали четкость.

Женщина не стала даже пытаться дотянуться до игольника. Лишь сидела застывшей, черные пряди на белом шелке, черные глаза на бледном лице. Тимур просто не знал, чего от нее ожидать. Простолюдинка в такой ситуации действительно могла бы сбросить со счетов физическое тело. С другой стороны, простолюдинка могла и не заметить, что чужак заблокировал оружие против ее прикосновения.

Фудзивара О-Кими сражалась как дочь сословия творцов — и сражалась она беспощадно. Любой знающий свое место пользователь после такой атаки обязан был быть раздавлен. Тимур, который за всю свою жизнь так и не уяснил, что за место в этом безумном мире можно назвать «своим», медленно моргнул. Изысканная дама-дизайнер только что попыталась взломать отполированную десятилетием информационной войны защиту.

И чуть было не стерла его личность, точно зараженный вирусом файл.

«Канеко, ты болван! И это называется „не угрожать“? На, получи свою обратную связь! Нашел время для игры словами, гений».

— Госпожа, простите мою несдержанность. Вам нельзя сейчас волноваться. — Если женщина неправа, извинись перед ней. Тимур понизил голос, но говорил спокойно, будто ничего не случилось. В ответ Кимико лишь сузила глаза. Но сердце ее запнулось, сбилось с ритма, снова выровнялось. Она была уже за чертой, после которой слово «волнение» теряет всякий смысл, сменяясь мертвым равнодушием. Или же яростью попавшего в капкан зверя.

— Как?

Он не стал притворяться, что не понял вопроса.

— Через пару минут после смерти владыки Кикути ко мне пришло оставленное им послание. В числе всего прочего к нему были приложены коды доступа к вашему поместью. И личные медицинские файлы Нобору.

Недоверие, выраженное даже не взглядом — едва заметным движением пальцев.

«Да, я тоже не понимаю, о чем он думал. Неужели на случай собственной смерти у владыки не было плана надежнее? Союзников могущественнее? Нобору, не ты ли говорил, что из меня только слепое орудие и выйдет?»

Тимур прикусил язык. Сейчас речь была не о его старых спорах. Сейчас речь была вообще не о нем.

— Госпожа, еще раз прошу прощения. У нас действительно мало времени. Вы носите под сердцем наследника династии. Не только статус, положение, власть Кикути, но и их кровь. А значит, завязанные на генетический ключ и сетевой профиль коды доступа.

— Наследные коды Кикути были взломаны. Иначе мятежникам не удалось бы установить контроль над платформами провайдеров и службами жизнеобеспечения.

— В данном случае те, кто не захочет перестраховаться, могут решить просто отомстить, — попытался обойти спорный вопрос взломщик, сыгравший ключевую роль в установлении вышеупомянутого контроля. Но все-таки признал: — Протоколы Кикути не ломали. Владыка Нобору просто отдал, что счел нужным. Когда станет известно, что он оставил наследника, это будет смертный приговор. Вам обоим. Вы согласны?

— Да.

— Когда станет известно, что высокая госпожа — отрекшаяся от помолвки невеста самого Кикути — ожидает ребенка, тайный совет не постесняется установить отцовство любыми доступными им методами. Вы это понимаете?