Аист. Абсолютно правдивый роман в стихах - Сергей Филиппов (Серж Фил)

6

Да, хорош автомобильчик «Гранд Чероки»!Нежно муркает движком пятилитровым,Всё равно ему как ехать – вдоль дорогиИли вдоль реки по кустикам ольховым!

Джип ведёт в себе уверенный мужчина,Как фортунистый игрок в азарте сладком,Подливает в кровь свою адреналина,Газу дав, как будто дав плетей лошадкам!Рядом с ним «лицо кавказское» сиделоИ толкало в бок рукою то и дело:– Лёва, хватит гнать, притормози, довольно,Не дави педали газа, ей же больно!

– Не боись, ШалвОвич, будет всё отлично!Или – ШАлвович? Как правильнее, Жорка?

– Для тебя – не знаю, мне же безразлично,Как поставят ударенье в книге морга!

– Не пойму я, Жор, ты раз примерно тыщуНа работе жизнью запросто рискуешь,Ведь привыкнуть должен мысленно к кладбИщуИ спокойным быть! Так нет, сидишь, психуешь!

– Каскадёр я, Лёва, прав ты, но не смертник!Мне ж за трюки деньги капают в конвертик,А вот так вот, из-за лихости порочной,Не хочу ломать я столб свой позвоночный!Ты по жизни-то мужик почти спокойный,И медлительным бываешь очень часто,Но как только в джип залезешь свой разбойный,Будто разума резонам скажешь: баста!

Лев усов лишь крИвит чёрную подковку,А ногой своею жмёт акселератор.Джип летит, как спринтер, мчащий стометровку;Жора тихо превращается в вибратор!Вдруг лицо его как солнцем осветило —Это мысль лихая мозги посетила:Он бутылку водки быстро открываетИ в себя всё содержимое вливает!

Пять минут прошло, не больше, а у ЖоркиНа лице довольство, глазки, словно щёлки.Вот она, полезность крепкой русской водки:Страх пропал, а мысли радужны, не чётки!Но лечебную всю эту процедуруОчень просто обернуть во зла обложку,И тут важно чётко знать свою натуру,Чтоб не сделать жизни радостной подножку!Но артисты, а, тем паче, каскадёры,Выпьют море, а съедят в закуску горы,И себя в руках в любом удержат виде,А особенно, когда их кто-то видит!!!Только, разве, в блеске глаз заметен градусДа язык полощет, будто рваный парус,Но зато в речах осмысленность и точность,А в эпитетах и красочность, и сочность!

Лев порою взгляд на Жорку переводит —Тот рассказывает весело чего-то —Без труда машины редкие обходит,А дорога – как стрела, без поворота.Но в прямой дороге в каждой миле – дрёмыЗа деревьями, кустами притаились —Чуть расслабился, попал во власть истомы,И на два, на три мгновенья веки слились!..

Лев, казалось, лишь моргнул, ну, чуть подоле,Было пусто ведь шоссе, и вдруг там – кто-то!И колёса завизжали, как от боли,И движок заглох на высших оборотах!

Жорка трезв стал, проглотив пол-анекдота:– Ну, ты, парень, круто давишь тормозишки!Превращусь с такой ездой я в идиота,Ум покинут предпоследние мыслишки!

– Погоди ты, Жора, лучше посмотри-ка,Я своим глазам отказываюсь верить!Только выводов не строй, не нужно крика,Сам попробую всё это я измерить.

На дороге, от машины недалече,Находился аист, жалкий и убогий,Но смотрел спокойно он, по-человечьи,А ещё был этот аист одноногий!..

7

– Улетела, сынка, птица, улетела,Видно, воли и свободы захотела,Рождены ведь, как сказал когда-то кто-то,Человек для счастья, птица для полёта!

Не поймёт Серёжка смысл и слов не слышит,Он не видит ничего, почти не дышит,Только бьёт тупая мысль осатанело:Не дождался, улетел он, улетел он!Но прошёл мгновенно шок, что ум треножит:– Мама, ты же знаешь: он летать не может,Да и если б мог летать, меня б дождался!Ну скажи, скажи, куда он подевался?!

Не услышал ничего в ответ Серёжка,Мать молчит. Он подождал ещё немножко,Развернулся и пошёл, слезу глотая,Прочь от мамки и времяночки-сарая.

На ночлег короткий солнце убегает,Но раскрасить ёлок шапки успевает,И стоят они, горды собой, но кротки,Как на подиуме стройные красотки!

Обходил Серёжка улиц выкрутасы,Но старания его, увы, напрасны,Не нашёл он друга-аиста и следа,И никто о нём из встречных не поведал.Был Серёжка и в том месте, с краю луга,Где нечаянно-нежданно встретил друга,Посидел на тёплом камне, сняв ботинки,На гранит пролив солёные росинки.После, старческими мелкими шажками,Двинул к месту, что назвали «корешками» —Там сосна наружу вырвалась корнями,И они сплелись в причудливый орнамент.Это было место игр и место сбора,Здесь, с песчаного – до речки – косогора,Широко был виден Оредеж ленивыйИ противный берег, низменный, плешивый.Тут и думал просидеть Серёжка ночку,Будто пьяница с бутылкой – в одиночку,Но друзья его задумки просчитали —И давно в заветном месте поджидали.

– Вот и он! – подпрыгнул Лёвка. – Как делишки?Ну, нашёл следы какие аистишки?Зря ты бегаешь по улицам бездумно,Нужно делать это, Серый, всё разумно!

Лёнька с Жоркой на Серёжку не глядели,Чуть ссутулясь, на корнях кривых сидели;Сашка молча теребил то нос, то ухо,Будто там сидит назойливая муха.И Серёжка осознал: друзья здесь вместе,Чтобы он узнал печальное известье.Он сжал пальцы в кулаки, вбил локти в тело,Посмотрел на Лёвку яростно и смело:– Говори, ведь ты сгораешь нетерпеньемПоразить меня каким-то сообщеньем?

И услышал, словно строки приговора:– Аист твой сейчас у Тольки-живодёра!..

Аист, весь в крови, стоял, прижавшись к стенке:Переломлена одна нога в коленке,Глаз единственный, мутнея, угасает,Чёрно-белый аист тихо умирает.Но Серёжку он увидел, встрепенулся,Полумёртвый, всё же к другу потянулся,И упал, и дрожь по телу пробежала,Мёртвой птица чёрно-белая лежала…

8

– Да какое там, к Аллаху, совпаденье! —Нервно Сашка теребит бородки паклю. —Говорю вам, братцы, это – провиденье,Божий знак! А ну-ка, Лёнь, плесни мне каплю!

Лёнька – главный разливальщик-дозировщик,Он теперь в себе уверен, губы влАжны,Он с бутылкой, как с жезлом регулировщик,Его действия спокойны, точны, важны:– Нет, Сашок, о капле речи быть не может!Полстакана для тебя сейчас на пользу!Утопи-ка ты червя, что душу гложет,Водка, верь, любую выдернет занозу!Лёвке столько же налью, а каскадёру,Правда, каплю, символически, для виду.Ты не против? – Бросил Лёнька взглядна Жору. —Если против, то скажи, не прячь обиду!

– А себе какую дозу ты наметил? —Хмыкнул Лёва. – Просвети-ка нас, дружочек.

Лёнька думал миг один, потом ответил:– Я – без доз, хлебну из горлышка глоточек!

Лев раскуривал гаванскую сигару.Он курил довольно редко, но, бывало,В плен попавши к алкогольному угару,В нём желанье страсти пагубной всплывало.– Ну и долго будем дым глотать в молчаньи? —Оглядел ребят он тёмными глазами. —Помолчать изрядно любят англичане,Мы же, русские, известны голосами!

– Это, Лёва, ты чуть-чуть поторопился, —Пальцем Жорка погрозил ему игриво, —Ты, конечно же, в Россиюшке родился,Но вот корни-то твои – из Тель-Авива!

– Да тебе бы помолчать, грузО-кореец! —Лёвке явно эта тема бьёт по почкам, —Ты ж по виду – недоразвитый индеец!Сядь на лошадь и гоняй её по кочкам!

И посыпались эпитеты, глаголы,Темпераментом напОенные сочно,Вряд ли их ребята вынесли из школы,Я не помню там такого, это точно!

Лёнька хмыкнул и налил ещё по кругу:– Вы, ребятки, я смотрю, совсем приплыли!Это ж надо, тыкать нацией друг другу!Жаль, без вашего совета вас родили!Мы ведь все почти тут явные гибриды,Только Сашка, вон, породистый, зараза,Так давайте спрячем к чёрту все обидыДо иного, исключительного раза!

В Лёньке кровь эстонки тихо протекалаС русской вместе, но страстишки убивала,Жар эмоций продуктивно охлаждалаИ спокойствие в итоге порождала.

– Не пойму, в дурдоме я иль на погосте?! —Сашка выкрикнул породистый. – Ребята!Вы забыли? Здесь, в земле, Серёжки кости —Друга нашего любимого и брата!Мы с пелёнок вместе жизни суть хлебали,Из одной сосали баночки сгущёнку,Друга дружки наций мы не замечали,Да влетит ли чушь такая в мозг ребёнку!Что теперь случилось с вами? Повзрослели?В панцирь чёрствости оделись, как по моде?Да, обветрились сердца и огрубели,Растеряли нежность в жизненном походе!..

Сашка грустно улыбнулся, влил глоточекТёплой водки в рот сухой, но поперхнулся,За оградку сплюнул, взял из брюк платочек,Вытер губы им, глаза и отвернулся.

– Зря вбиваешь, Сашка, в нас эмоций гвозди, —Аккуратно Лёва пепел сбил с сигары, —Мы ж о нациях базарим так, без злости,Впав в объятия товарищеской свары.

– Посмотрел бы на себя со стороны тыВ миг, когда ты к этой сваре впал в объятья:Скулы блЕдны, глазки злостью поприкрыты,А кадык, как поршень, тянет вверх проклятья!

Жорка тут же спародировал толково,Как проклятия рождались в Лёвки чреве.Все смеялись, лишь Сашок смотрел сурово:– Ты-то сам шипел, как тощий змей на древе!

Жорка в мышечный корсет был упакован,Каскадёр ведь дело, знамо, силовое,Но зато прослойкой жира не был скован —Ну не любит жира тулово худое!

– Прав ты, Сашка, все мы очень изменились,Бросил он, – да и не в лучшем направленьи,Явно бесы в нас рогатые вселились —Мы живём в каком-то мерзком озлобленьи!Жизнь нас давит всё сильней, как гидропрессом,Вьёт канат из нас и в петлю его крутит,Мы же молимся не богу – интересам,Наплевав на то, что было и что будет!Ну-ка, Лёнька, всем налей стакан до краю,Будем пить, плевав на наций разделенье,За Серёжку, ведь он слышит нас, я знаю,И за птицу эту – божье провиденье!

9