Ну, здравствуй, перестройка! - Дмитрий Валерьевич Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ага, спасибо! Мне мопед подарили за победу! — похвастал я.
Мы ещё пару минут поговорили и попрощались. Стою, смотрю на Николая Сергеевича и вижу некоторую задумчивость в его глазах.
— А ты не спросил, у кого именно забрать надо посылку? — напомнил он.
— Да спрошу в приёмной, — отмахнулся я.
— И посылка тяжёлая, давай-ка я с тобой туда съезжу, чтобы тебе по автобусам не таскаться, да и быстрее я узнаю, у кого твой груз, — предложил Ким.
Я не дурак отказываться и после уроков едем в Крайком КПСС на служебной машине директора. Вот не хотел же я светиться, думал, спокойно доживу до Перестройки, продам, пару месторождений золота, вернее, сведения о них, уеду за границу…
— У тебя со Светланой серьёзно всё? — осторожно спросил директор с переднего сиденья.
— Да мне всего семнадцать, а ей восемнадцать, какое серьёзно, — осторожно сказал я. — Мне ещё в армию идти служить.
— Можно поступить в институт, где военная кафедра есть, — напомнил Ким.
— Там видно будет, — не стал раскрывать все планы я, а уж тем более хвастаться.
Светка на новом месте, думаю, скоро найдёт себе ухажёра и от меня отстанет. Доехали быстро, и внизу милиционер-охранник не стал нас задерживать. Кима он знал в лицо, и по имени-отчеству. Я вспоминаю, что наш директор был заведующий отделом студенческой молодежи Красноярского крайкома ВЛКСМ. Николай Сергеевич заглянул к кому-то в кабинет и, выйдя, сказал:
— Представляешь, у Федирко твой груз!
Заходим в приемную первого, там только секретарь, работает телевизор, показывает программу для сельчан.
— Посылка у Павла Стефановича в кабинете, а его нет, он уехал на комбайновый завод, а потом на судостроительный, — обломала нас секретарша первого, немолодая женщина, но следящая за собой. — Я могу позвонить ему и попросить разрешения вам её отдать, ключ у меня есть.
— А куда позвонить, — спросил я, — если он в пути?
— Так у него «Алтай» третий же стоит в машине! — сказала секретарша.
— Это радиотелефон такой, к олимпиаде модернизировали, можно звонить человеку в дороге, — пояснил мне Ким.
«А то я не знаю! Я вам про сотики столько могу рассказать», — подумал я.
Через десять минут секретарша с трудом выносит мне натуральную посылку, аккуратно зашитую тканью. Вижу, и Киму, и тетке интересно, что там внутри. Вздыхаю и начинаю распаковывать груз. Там два самодельных изукрашенных выжигом и резьбой деревянных туеска с мёдом, гречишный, липовый и стеклянная литровая баночка меда от бабушки, написано «Разнотравье», карандашом от руки на банке. Кроме порядка трёх кг мёда, в посылке лежит фотография в рамочке, на фото Светка. Явно в студии делали, качество хорошее, девушка в синем платье, и голубых туфельках. На обратной стороне подпись для меня. Ещё колбаса в вощёной бумаге, много, чак-чак, явно самодельный, и письмо.
— Куда столько мёда? — вслух спросил я, ведь к мёду я отношусь спокойно. — Возьмите в подарок, может Павел Стефанович или гости его съедят. Мне много.
— Ну не знаю, спецпочтой для тебя доставили посылку, а ты отдаёшь, — засомневалась секретарша, разглядывая такого интересного меня.
Я её прекрасно понимаю, использовать первого секретаря крайкома как передаточное звено это… это впечатляет.
В машине читаю письмо и хмыкаю — колбаса оказалась конская, любопытно будет попробовать, а чак-чак от бабушки со стороны отца. В письме обычные глупости — она готовится поступать в МГУ, наш школьный аттестат ей выдали перед отъездом в апреле. Так что делать ей в Уфе нечего. Скучает, и надеется встретиться в июле в Москве, она поступать будет, а я приеду по молодёжным делам. Надо ответ накарябать. А вообще ничего к ней не чувствую. Так, молодое упругое тело, смазливое личико, незлобный, спокойный характер, любит шутки и, главное, смеется над моими остротами. Что-то многовато достоинств. Вот не собираюсь я жениться совсем! И с детьми я нанянчился.
— Сладкоежка Бейбут, моего решения отдать мёд не одобрил, но человек он непритязательный, сказал, что будет лопать, что осталось. Колбасу он тоже заценил, ведь ужина ещё не было, а на тренировке он выложился по полной.
После ужина иду за спиртным вместе с соседом в местный магазин. Я уже обо всем договорился, придётся доплатить, но деньги у меня есть. Заодно посмотрим Бейбутовских девчонок. Подойдя с задней двери к магазину, я постучался в подсобку и позвал Риту, заведующую магазином. Толстая тётка сорока пяти лет вышла через минуту. Оглядев нас с головы до ног, молча протянула руку. Даю ей свою спортивную сумку, она берёт и уходит без слов. Возвращается уже с товаром.
— Семьдесят рублей, — наконец произносит она.
Я, не глядя в сумку, отдаю деньги и заглядываю туда только после того, как дверь подсобки захлопнулась. Тут подъехала машина с товаром, и нам с другом пришлось отойти, позвякивая бутылками, ведь сейчас грузчики будут таскать товар, а нюх у них, наверняка, на спиртное заточен. Видел я этих двух гавриков, точно пьющие.
В сумке лежали две бутылки коньяка армянского пять звезд, бутылка египетского бальзама «Абу Симбел», это из крепких напитков, четыре бутылки грузинского вина «Эрети», по две красного и белого, и ликер вишнёвый.
«Так, нас парней будет пятеро, и девушек минимум четыре, если согласятся. Должно хватить», — прикинул я.
Идём на второй этаж в промтовары и сразу натыкаемся на казашку-хакаску по имени Таня, девицу на вид лет восемнадцати.
— Вот, знакомься — будущий именинник, — гордо показал на меня сосед.
— Привет, типа, приглашаю, — сказал я несколько расстроенно, ведь девушка абсолютно мне не глянулась — пухленькая и лицо круглое, еще, поди, и ноги колесом, под платьем сейчас не видно.
Зато Маша, её напарница, которая, якобы, старая, меня впечатлила. Кукла куклой! А ведь Бейбут сказал, что у неё ребенок есть, причём уже десяти лет!
Я похвастал добытым спиртным, девушки сразу заприметили дорогой коньяк по пятнадцать рублей, заставив меня, встревоженно прикидывать: — «А хватит ли бухла?»
— Квартира тут, в Академгородке, снимаю её на два дня, цветомузыку привезу, кассеты есть новые. Из парней будет один КМС по теннису, и два парня ещё. Ну и соседка наша по общаге с подружкой, — сразу выдал весь расклад я. Но девушек уговаривать не пришлось, с развлечениями туго в СССР, тем более, замужней Маше, у которой ребенок на руках, пусть и немаленький уже.
— А ты, правда, чемпион СССР по боксу? — спросила Маша, прикусив губу, отчего образ санаторской Кати померк перед глазами.
— И чемпион края, вот только вчера награждали, —
