Истоки Нашей Реальности - Медина Мирай

если та поведала всему миру секрет и не только обесценила мои двухмесячные страдания в плену, но и подвергла опасности себя и целое государство!..

– Простите меня, Саша!

– Простите?! – удивленно уставился на нее он и встал напротив, качая головой. – О, принцесса, если бы проблемы можно было решать так незатейливо! Вы просто… Просто… Я считал вас умным человеком, а вы оказались легкомысленной дурочкой, которая руководствуется эмоциями, а не логикой!

– Дурочкой?! – Она вскочила с места. – Да вы… Да как вы?.. Грубиян! Невелика разница между вами и уличным необразованным…

– Ты даже не представляешь, что натворила! Я два месяца молчал под нечеловеческими пытками, а ты взяла и…

– А никто и не обязывал вас молчать. Кто же виноват, что вы такой упрямый? И с каких это пор мы перешли на «ты»? Я вам этого не разрешала.

– О, простите мою оплошность! – Саша развел руками, и на секунду его лицо скривили насмешливая улыбка и жалобно вскинутые брови. – Нелегко соблюдать формальности, когда из-за эмоций одной легкомысленной принцессы к чертям летит судьба твоей страны.

– Я хотела как лучше! Я думала, что тем самым сбавлю градус напряжения.

– Тогда я начинаю сомневаться в ваших умственных способностях. Если такой метод кажется вам спасением положения, то что же вы тогда можете назвать его разрушением?

– Вы совсем не умеете говорить с людьми. Только сыпать сарказмом, грубить, оскорблять и принижать! Встали бы на мое место!

– На вашем месте я бы сидел дома и не высовывался. И, кстати, вся эта история с того и началась – с вашего прихода ко мне, потому что вы невыносимо любопытная и обожаете совать свой нос туда, куда не следует, хотя это с самого начала вас не касалось. Вы влезли в эту историю из чистого интереса, и теперь из-за вас под угрозой тысячи, если не миллионы, жизней, включая вашу. И разгребать все это должен я!

– Давайте, спустите на меня всех собак.

– Вы даже не понимаете, что натворили, верно? – грустно улыбнулся он.

– Я считаю, что поступила правильно. Ведь это затруднит положение политиков.

– Делиуару пришел бы конец, стань вы правящим монархом с такой логикой хоть на один день.

– Вы всегда смотрите на всех свысока.

– У меня хотя бы есть на это основания. А вы с чего вдруг решили, что способны что-то изменить? Если только, конечно, не в худшую сторону.

– Не кричите на меня!

– Я еще не начинал!

– У вас явные проблемы с контролем эмоций.

– И это я слышу от вас? Человека, который на эмоциях подверг опасности кучу людей и себя в том числе?

Обезоруженная его замечаниями, Анджеллина отшатнулась и сжала кулаки. Мысли спутались так, что было ничего не разобрать. Принятие его доводов давалось ей с трудом. В глубине души она не желала принимать свою ошибку: стоило задуматься об этом, как от досады и угрызений совести глаза начинали жечь слезы. Но чем дольше она смотрела в его холодные глаза, отражавшие не то злость, не то страх, тем сложнее это удавалось. И потому она лишь могла защищаться, бессмысленно стараясь убедиться в собственной правоте:

– Вы невыносимый, грубый и невоспитанный человек, лишенный чувства такта и уважения к другим.

– В гробу я видел ваше чувство такта!

– Слышать вас не желаю!

– Какое совпадение! Хоть в чем-то наши желания сошлись, ведь я тоже теперь не желаю ни слышать, ни тем более видеть вас.

– Вот и прекрасно. А теперь извольте покинуть эту комнату. Говоря на вашем языке, проваливайте.

– С огромным удовольствием, Ваше Высочество.

Она резко опустилась в кресло и воинственно скрестила руки на груди.

– Все равно я считаю, что поступила правильно. Вот увидите, вам станет только лучше!

– Велик соблазн разбить ваше ликование одной простой истиной, но лучше оставлю вас в сомнениях и пожелаю своим коллегам по Мировому Совету удачной охоты на вас.

– Какой истиной?

Внезапно все перед глазами Анджеллины потемнело. Кровь схлынула с лица принцессы, на лбу выступила испарина. Сердце забилось в груди так сильно, что принцесса слышала только его громкий стук, а звуки извне стали приглушенными и далекими, будто за толстым стеклом. Будучи не в силах усидеть, она схватилась за голову и откинулась на спинку кресла.

К ней подоспел Саша.

– Что с вами? – Он взял ее за холодную руку.

– В глазах потемнело, – едва выговорила она. – Ничего, сейчас пройдет. Дайте мне, пожалуйста, воды.

Он взял со стола графин, наполнил стакан и, придерживая Анджеллину за спину так, чтобы она выпрямилась, протянул ей воду. Сделав пару громких глотков, она жестом указала убрать стакан и закрыла глаза. На веках проглянули розоватые сосуды.

– Вам нужно прилечь и отдохнуть.

– П-простите меня, Саша, – заговорила она тихим жалобным голосом. – Вы правы. Во всем правы. Все это из-за меня. Из-за моего любопытства. Ничего с собой не могу поделать. Но я не желала зла ни вам, ни вашей стране. Я заявила на весь мир, что ЗНР стало частью моего существа, потому что действительно верю, что это станет ультиматумом для тех, кто захочет его забрать. Но мама, как и вы, считает иначе. – Она заглянула ему в глаза. – Мне так жаль, что вам пришлось перенести все эти ужасы в плену. Саша, мне правда жаль.

Он сглотнул, опустив глаза.

– Почему вы не рассказали мне о способности к регенерации?

– Не знаю. Не могла найти подходящего момента. Простите меня, Саша. За все простите. Я столько вам наговорила на эмоциях. По правде говоря, я действительно не до конца осознала, что сделала. Вы сможете меня простить?

– Я тоже сказал много лишнего, хоть все равно считаю, что все мои недовольства обоснованы.

– Вы безусловно правы.

– Но все же моя грубость была лишней, так что… Примите и вы мои извинения.

Она кивнула и расслабленно опустила плечи.

– Мне стало легче. Так о какой истине вы говорили? И, кстати, что означали ваши слова тогда? Как это вы больше не Клюдер?

Выдержав паузу, дабы собраться с мыслями, Саша неторопливо, с трудом вытягивая из себя каждое слово, рассказал о заключенной с Дирком сделке и об унизительном родстве с ним. Анджеллина слушала внимательно и молча, что, учитывая ее любопытство и излишнюю эмоциональность, не могло не удивить. Он списал ее спокойствие на бессилие после приступа. На деле же принцесса просто не могла подобрать слова.

– Вы сын Дирка Марголиса?

– Внебрачный. Забавно, что именно я оказался сыном нимфоманки и законченного извращенца и самого отвратительного для меня человека в одном лице. Плодом разврата и измены, – грустно улыбнулся он и хлопнул себя по коленям. – Такая вот ирония, принцесса.

Не нужно было объяснений и лишних слов, чтобы понять, насколько неприятной для него являлась эта правда. Хуже было лишь принятие фамилии ненавистного человека. Все ради мира.

– И теперь мистер Марголис перестанет финансировать войну? Но ведь Делинда сможет продолжить ее на собственные деньги.

– Уверен, она хорошо потратилась