Сокровища монастыря и плащ-невидимка - Анатолий Николаевич Овчинников

учитель поведал ученикам о существовании саженей, аршина, пядей и вершка. И вот тут-то Павлушу осенило: а не расстояния ли это указаны на схеме, где «С» — это сажени, а «А» — аршины?! Еле усидев до вечера, вся компания снова примчалась на Каменку с измеренной заранее линейкой палочкой-метром. Но где искать начальную точку отсчета, откуда считать эти сажени-аршины? И вновь бесконечно мудрая девочка-Олечка предположила, что отсчитывать надо от границы между булыжной мостовой и Каменным мостом, то есть, от первой плиты моста. Еще на уроке Паша пересчитал сажени и аршины в метры, получилось, что 25А — это около 50 метров, а 4А — это без малого 3 метра.

Прохожие удивленно смотрели как стайка ребятишек отмеривала палочкой какие-то свои, видимо школьные, задания. Через 40 метров от края моста начиналась (вернее, начинались) обе стены, окаймляющие мостовую, еще через 10 метров эта стена так и продолжала оставаться ничем не примечательной стеной и никаких сокровищ не обещала. В этом месте она была высотой метров пять, стена шла сверху, с горы, где была сначала совсем низенькая и постепенно вырастала к низу. На искомой отметке, вроде как, каменные блоки ничем не отличались от соседних, ребята даже попытались их расшатать — не помогло.

Но тут кто-то догадался поднять голову кверху и вот там, если присмотреться, на самом верхнем камне, который заслоняло корявое деревце, выросшее прямо на стене, в лучах заходящего солнца можно было разглядеть выступающий на ракушечнике крест. Ликованию пацанов не было предела — они, как ищейки, взяли след, но радость пришлось поумерить, а то проходящие зеваки могли бы обратить на них излишнее внимание.

Чтобы осмотреть верх стены необходимо было забежать по Каменке на гору и уже оттуда идти назад по верху вдоль уже монастырской стены, которая отстояла на несколько метров от обрыва, от верхушки стены Каменки; таким образом здесь образовалась своеобразная терраса шириной с приличную дорогу. Она здесь когда-то и проходила, эта дорога — вокруг монастырских стен, — она вела к одним из ворот с обратной относительно парадного въезда в монастырь стороны. Сейчас вместо дороги оставалась только тропинка, все остальное давно заросло бурьяном, кустами бузины и побегами лозины.

Отмеряв в обозначенном месте три метра от края стены Каменки в сторону стены монастыря, ребята уставились в обычную, ничем не примечательную такую же, как и везде, травку — подорожник, пастушью сумку и все такое прочее — пришло время разочарования? — Как бы не так! А на что у нас мудрая Олечка? Она единственная не смутилась и резонно заметила, что здесь надо копать: «Этот клад, как и все прочие клады в мире, закопаны в землю».

В ту пору в нашем городке не запирались не только калитки во двор, но и сами дома: хозяева заткнут щеколду щепочкой и всем ясно, что дома никого нет. Любой хозинвентарь — и лопаты в том числе — стояли в рядок у сарая. Через 5 минут одна из них уже рыла землю там, где надо. Один копает, остальные напряженно следят — всё как в фильме «Этот безумный мир», где вот так под пальмами откапывали чемодан с деньгами.

И вот он — заветный стук металла о металл — дзиннннььь!!! Лопату в сторону, дальше ребячьи ладошки разгребали вручную, очищая открывшийся их взорам… нет, не чемодан, а люк — не люк, лаз — не лаз, в общем, какой-то вход в пещеру Али-Бабы. Лаз был квадратный, примерно метр на метр, деревянный когда-то, подгнивший, но обитый заржавленным железом. С одного края было кованое кольцо, с другого здоровенные петли. Ну! Была — не была! Павлик потянул за кольцо, скрипнули петли и тяжеленный люк слегка приоткрылся. Остальные схватились за появившийся краешек и начали тоже тянуть.

Из открывшейся тёмной дыры пахнуло сыростью, холодом и гнилью, вниз уходила лестница — на первый взгляд целая. Уже смеркалось. Перебивая друг друга, но тем не менее дружно все согласились продолжить экспедицию завтра, но с условием, чтоб никому-никому не трепаться. Предстояло запастись необходимым инвентарём, как-то: веревка, фонарики, нож, если удастся где стащить — топорик. Лаз прикрыли и присыпали снятым ранее дёрном.

Назавтра оказалось как раз воскресенье, и вся группка детдомовцев в составе Павлик, Витька Крючок, Олечка и близнецы Колька-Толька слиняли из детдома под предлогом посещения каких-то физкультурных мероприятий на городском стадионе. Так гордо именовалась корявая поляна с футбольными воротами без всяких трибун, пара ям для прыжков с песком и беговая дорожка из щебня вокруг поля. Наших героев ждали сокровища, а не жалкие грамоты за победу в метании гранаты.

Землю с лаза снова отгребли, откинули люк, посветили фонариком — лестница была на месте и казалась прочной. Да и вес у каждого «спелеолога» был невелик — им было по 10–12 лет, а толстых в детдомах отродясь не бывало. Витьку Крючка с его костылём оставили наверху «на шухере», а то мало ли что. Хоть и было это местечко укрыто бурьяном и кустами, да и народ шнырял туда-сюда далеко внизу и не мог ничего тут видеть и слышать, но береженого бог бережет.

Надо сказать, что спуск в неизвестность не особенно напрягал собравшихся: во-первых, детдомовца со стажем вообще трудно чем-либо испугать, а во-вторых, все уже не единожды получали своеобразную прививку от страха, посещая по ночам на спор городское кладбище. Ну, а в-третьих, что там может быть ужасного? — весь город знал о подземных ходах под монастырём, о пыточных подвалах для еретиков и о великих сокровищах, спрятанных в его тайных подземельях. Но, также все знали, что в Гражданскую и потом при коллективизации и расцерковлении большевики всё растащили, а что оставалось менее ценного умыкнули предки самих горожан. Даже железо с куполов (хотя уже и без позолоты, ушедшей в 1920 на революцию в Германии) и кресты на куполах — всё исчезло. В соборе оставались только почерневшие от пожарищ облезлые фрески под куполами высоко на стенах, куда не смогли добраться комсомольцы-богоборцы.

Верёвку привязали за один конец к петлям, которые выглядели очень надёжными, а другим обвязался первый из добровольцев — конечно, это был Павлик. Спуск в эту «преисподнюю» продолжался совсем недолго, Паша внизу отвязался, следом спустились близнецы и последней Олечка. Ход был прорыт под монастырской стеной и её фундаментом и вёл куда-то дальше — за стену. Ребята осторожно прошли метров 20–30, подсвечивая себе фонариками — ход был достаточно широк и высок — под ногами была плотная земля, а вот стены и потолок когда-то