Эффект зеркала (СИ) - Сойфер Дарья

Она накрыла его ладонь, густо накрашенные веки дрогнули.

 – Расстегни верхнюю пуговицу, – вдруг попросила она.

 – Зачем?

 – Просто дай мне сделать мою работу.

Он едва заметно дернул плечом, расстегнул две пуговицы рубашки, – жалко, что ли? И она так цепко впилась взглядом в основание его шеи, что на мгновение он ощутил странное, колющее ощущение и невольно потер свободной рукой это место.

 – Смотри мне в глаза, – ее голос стал серьезным, жестким.

Да, это была она. Она говорила с ним по телефону. Нет никакой ассистентки.

 – Не моргай! – велела она, сжав его пальцы. – Смотри…

Амалия, – или как там ее звали на самом деле, – уставилась на него, не мигая. Ее лицо было неподвижным, глаза будто превратились в черные стекляшки. На технику гипноза непохоже, обычно применяют одновременное мельтешение и звук, но она молчит… Пальцами ничего не делает, новых запахов нет… Что она пытается сделать?!

Во рту пересохло, он облизал губы и хотел уже перейти к делу, но она вдруг вздрогнула и отдернула руку.

 – Ясно, – произнесла она тихо. – Я поняла. Подождите одну минутку.

Она начеркала что-то на маленьком розовом стикере, потом задумалась, скомкала бумажку и швырнула ее под стол.

– Послушайте, мне нужно с вами поговорить, – начал Олег. – Давайте уже ставьте свой диагноз и…

 – Диагноз я поставила, – Амалия резко встала.

На хрупком тельце гроздья дешевых кулонов смотрелись глупо, но ее тон не позволял Олегу сразу записать ее в дурочки.  Куда она собралась? Ведь не могла же догадаться, зачем он здесь?

 – Куда вы?

 – Даже у меня бывают естественные потребности, – она вдруг улыбнулась и коснулась его плеча. – Одну минутку. А потом распишем лечение для вашей поджелудочной. Травки, диета… Я все скажу…

 – Постойте, мне надо…

 – И мне надо. Терпение, мой хороший, терпение, – она подмигнула и исчезла за дверью, за той самой, что он увидел, зайдя в кабинет.

Зажглась полоска света, он прислушался: шум воды. Похоже на санузел. Что ж, он никак не мог себя выдать. Лицо его нигде не светилось, имя с фамилией он дал липовые. А уж в том, что всякой сверхъестественной фигни не бывает, Олег с шести лет не сомневался.

Однако время шло, вода шумела, а целительницы не было видно.

 – Эй, вы там? – крикнул он и прислушался. – Откройте сейчас же!

Подошел, дернул ручку, – заперто. Нехорошее предчувствие вырвалось вздохом, и уже взламывая замок, он понимал: Амалии внутри нет. Треснула древесина, дверь ударила по кафелю: точно. Кухонька, раковина с включенным краном и распахнутое окно. И никого.

Сжав челюсти, Олег вернулся в кабинет, нащупал выключатель. При полном освещении комната выглядела простецки. Мыльный пузырь лопнул. Приемная тоже пустовала. Проклятое любопытство! Надо было дождаться Климова, подготовить протокол, и допрос пошел бы сразу в нужном русле. Спугнул единственного ценного свидетеля… Упустил к чертовой матери. Идиот!

Схватил  куртку, дернулся к выходу, но и тут его ждал сюрприз: девчонка заперла дверь снаружи. И замок был таков, что ни ручки, ни щеколды изнутри не было. Только личинка для ключа! Отлично! Он еще и находится здесь незаконно… Достал телефон, чтобы объяснить ситуацию оперу и вдруг замер с трубкой в руке. Он здесь один! И преспокойно может все обыскать без лишней возни с бумагами! Какой бы изворотливой не была целительница, она бы не успела подчистить все доказательства. Компьютер? Клиентская база? Документы? Еще какие-нибудь улики или зацепки, чтобы потом было, за чем идти с официальным обыском?

Олег снова ступил за бархатные шторы, но теперь преимущество было за ним. Обвел взглядом помещение, прикидывая, где может храниться компьютер, и заметил на полу скомканную розовую бумажку. Ту самую, на которой целительница что-то черкнула перед тем, как сбежать. Он поднял листочек, развернул… И то, что он увидел, заставило его нервно сглотнуть. По-детски корявым почерком там было написано одно единственное слово: «Убийца».

2. Хонорик

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 – Миша, надо перекантоваться. Срочно, – Айя перевела дыхание после долгого бега.

 – Слу-у-ушай… – протянул он, чуть гнусавя. – Не хочу проблем.

 – Да никто не узнает! Чувак, вообще глухо все. Выручи. За мной должок.

 – За тобой и без того долгов до фига! Чего стоила твоя крыса…

 – Хей! Джека не тронь! Сказала заберу, значит, заберу… – она медленно выдохнула и сменила интонацию на медовую. – Давай, малыш, решай.

 – Не-а. Не сработает.

 – Мы же договоримся… – продолжала напирать она поставленным голосом падшей женщины. – Мишаня…

Игра в роковую красотку не мешала ей настороженно оглядываться по сторонам. Каширка жила бурной жизнью, несмотря на поздний час, парные огни стадами ползли навстречу друг другу. Нужно бы в метро: пусть одна остановка, идти всего ничего, но слишком холодно для того, чтобы таскаться в одной кофте. Хорошо, деньги удалось взять, сейчас бы в какой-нибудь секонд-хенд или вроде того… Нет, в освещенные места нельзя идти в таком виде. И она свернула за супермаркет: темно, грязно, зато нет камер. И уже выставили просрочку. Каким бы отстойным ни был день – всегда найдется место для маленькой удачи.

 – С меня ужин… Ну же, кайфово посидим. И десерт… – уговоры начали ее порядком раздражать, и она снова сменила тон. – По-братски, чувак! Говорю: мы влипли. И уж если повалит говно на вентилятор, забрызгает всех.

 – Приезжай, – он раздраженно фыркнул. – Только из подъезда набери, я тебя проведу.

 – Ми-ми-ми, – довольно мурлыкнула она и отсоединилась.

Пальцы не гнулись от холода, но главный вопрос она разрулила, а остальное – пустяки. Бывали ситуевины и похуже. Стянула парик, пихнула поглубже в мусорный бак. Отошла в сторону и зачерпнула пригоршню снега. Спокойно, девочка. Вдох! Терпим-терпим-терпим… Отряхнулась мокрой собакой, вытерла лицо подолом кофты. Все равно черная, туши на ней видно не будет. Плевать, скоро согреется. Зато боевой раскраски больше нет, и вряд ли этот крендель ее опознает. Вряд ли вообще ее кто-нибудь опознает.

 – Эй, ты чего здесь? – окликнул ее молоденький таджик в фирменной жилетке: вынес еще ящиков.

 – Пожалел еды для ребенка? – Айя сделала большие глаза.

Знала: лицо без косметики, да еще и красное, мокрое от снега кажется совсем детским и невинным.

 – Ты что, одна?

 – Да не бойся, я из дома напротив, – она широко улыбнулась. – До стипендии две недели, а есть, – веришь, нет? – вообще нечего. Голяк. Ну же, не жмись…

 – Ты точно не бомж? Нам тут не это… Нельзя…

 – Да ну брось, стала бы я бомжевать в такой кофточке, – она приподняла плечи, сдвинула руки, чтобы грудь казалась больше. – Ты же никому не скажешь?

 – Только быстро давай! – он мотнул головой, будто сбрасывая липкую паутину, и исчез за дверью.

 – Мужики… – фыркнула Айя. – Как два пальца об асфальт…

Хотя что уж, и она сегодня умом не блеснула. Прокололась, как чайник. Надо было сразу отказать в приеме. Ведь по голосу слышала: не ее публика. Если уж к ней кого из сильного пола и водили, то разве что бессловесных лысеющих существ, забитых женой или маменькой. Или совсем стариков. А этот… С чего бы пошел к экстрасенсу солдафон, у которого из болезней только пломба в верхней шестерке?

 Стоило ему зайти – и она поняла: он навешал. И никакой он не Астахов Евгений Игоревич. Да, она успела раздобыть карту. Пусть даже он наблюдался в другой поликлинике. Позвоночная грыжа, сколиоз… Где? Где у этой двухметровой махины сколиоз? И все же любопытство толкало дальше. Желание выглянуть из шкафа во время в прятки взяло верх над здравым смыслом. В карте Астахова значилась недавняя операция на щитовидке. Потому она и попросила клиента расстегнуть воротник. И шрама не увидела. Солгал! Тревога, вставай – и беги… Но она заглянула. Зачем?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И вот теперь в минус пять, в одной кофте, на улице ищет еду за супермаркетом. Нет, ну надо же! Выбросили хорошие сэндвичи! Треугольники с ветчинкой… Да, третий день. А что им будет? Минусовая температура убьет заразу, факт. И сок, и бананы… Не помойка, а ресторан самообслуживания.