Вольный град. Полемические заметки о политике, демократии и русском патриотизме в 2-х частях. Часть 1 - Дмитрий Герасимов

Во-первых, подавляющее большинство проблем, особенно на «местном уровне», не требует «компетентного представительства-посредничества» со стороны какого бы то ни было священноначалия и может решаться прямо и непосредственно самими гражданами, включая вопросы привлечения компетентных исполнителей. Во-вторых, организационные формы прямой демократии гораздо менее затратны и гораздо более эффективны, поскольку основываются не на идеологических предпочтениях и партийных (по сути, религиозно-метафизических, или «моральных») пристрастиях, а на поиске конкретных решений, адекватных ситуации. В-третьих, современному уровню коммуникации и развития массовых технологий более всего соответствует именно прямая демократия, способная оперативно вовлекать в политическое участие (и управление) поистине безграничные массы людей, при этом не требуя создания каких-то дополнительных организационных или бюрократических структур. Ну, и наконец, в-четвертых, прямая демократия основывается не на гениальных решениях тех или иных мудрецов или на единственно верной партийной линии, а на коллективном (анонимном) разуме людей, который заведомо честнее, мудрее и ближе к истине, чем самый продвинутый отдельно взятый лидер или даже целая партия, получившая большинство в парламенте.

Прямая демократия с необходимостью требует ответственного вовлечения в политическое участие (в любой легальной форме) всех без исключения граждан, объединяющихся для решения собственных проблем, независимо от их положения в нынешней политической системе, и относится крайне негативно к любым отступлениям в этой сфере, чем немало способствует пробуждению гражданского общества в нашей стране. Колоссальный рост гражданской активности в последнее время и связан в первую очередь с практикой прямой демократии, реализующейся вне и независимо от существующих политических лидеров и возглавляемых ими структур. По сути, речь идет о «принуждении к демократии» со стороны самого общества и по отношению к обществу же, и, стало быть, о становлении коллективного (анонимного) разума нации.

Нельзя заранее сказать, как это будет происходить в действительности. Это могут быть и сплоченные постоянные коллективы и «роевые сообщества», возникающие сиюминутно и «спонтанно» для решения конкретных вопросов и так же быстро исчезающие, или нечто принципиально иное, что еще только зреет в недрах «коллективного бессознательного», и о чем можно пока только догадываться. В любом случае, «принуждение к демократии» становится поистине актуальнейшей повесткой дня, отгородиться от которой вряд ли удастся.

Природа партий

«Протестные гуляния» в центре Москвы 7—9 марта в очередной раз продемонстрировали полнейшую неадекватность каких бы то ни было партий, партеек и их вождей обществу, в котором они продолжают действовать. В очередной раз они оказались абсолютно «неформатны» прямому волеизъявлению граждан, их демократическому праву на прямое управление собой, что, в общем-то, просто говорит об их полнейшей ненужности в ситуации гражданского подъема, да и в рамках гражданского процесса в целом.

Настойчивое игнорирование партийными лидерами «чистопрудных» мест посещения прямо указывает на то, что они ставят свои узкопартийные (или даже чисто личные) интересы выше интересов общегражданских и общенациональных. Из наиболее заметных партийных функционеров можно отметить реальное участие только С. Удальцова («Левый фронт»), являющегося скорее «уличным» (в хорошем смысле) политиком, а также Д. Гудкова (депутат ГД, «Справедливая Россия»), И. Яшина (ОДД «Солидарность») и Г. Боровикова (ЭПО «Русские»), причем именно в качестве гражданских активистов, присоединившихся к стихийному протесту, а не партийных бонз, организовавших его. Что же касается политических тяжеловесов, не относящихся к «среднему звену» управления, то из них отметился только Б. Немцов, чье участие, впрочем, настолько диссонировало с его ролью «масштабной личности» и «vip-персоны», что трудно однозначно утверждать, принесло ли его присутствие больше пользы или вреда гражданскому движению.

Повторяющаяся из раза в раз негативная ситуация с блокированием гражданского движения и слабым участием в нем действующих (таких, как «Яблоко» или «КПРФ») и вновь создаваемых (таких, как «Республиканская партия» и «Новая сила») партий свидетельствует о том, что никакие партии (и их лидеры) не могут служить настоящей опорой демократии в стране, где с ужасающей последовательностью реализован принцип иерархического подавления как частной, так и общественной инициативы. И что, даже более того, это входит в саму природу партий как таковых (с момента их возникновения и в качестве фундамента действующей политической системы) – прикрываясь институтом «представительства» как маскировкой, на самом деле служить легитимирующим инструментом отъема и приватизации народных прав на самоуправление, и, следовательно, являться скорее опорой «моно-архии», чем ее оппозицией, скорее тормозом, чем локомотивом подлинной демократии. Поскольку большинство представителей политического класса до сих пор не считают ни честью, ни обязанностью для себя участие в подобных акциях, можно смело говорить о противостоянии системы гражданскому обществу, в том числе и через такой важный ее институт как партии.

P.S. Вообще стоит обращать внимание не на громкие заявления тех или иных политических деятелей, а, прежде всего, на их реальное участие в жизни общества как граждан. Если руководствоваться данным критерием, то Ксения Собчак будет выглядеть гораздо приличнее многих из тех, кто ныне грозно сотрясает воздух.

Анонимные политические практики

Необходимо добавить, что акции являются спонтанными, не имеющими четкого предварительного сценария, который рождается и постоянно корректируется прямо и непосредственно в процессе реализации гражданами своих демократических прав (т.е. оптимально – в тех условиях и в тех формах, которые им предоставляет момент). Поэтому и автором у них является не один какой-то человек, пусть и самый гениально-навальный, а именно коллективная воля и коллективный разум людей, их настоящий интерес и живое участие. Нужно понимать, что это не реакция на власть, а самая что ни на есть и есть власть, причем самая легитимная, а значит и самая действенная и адекватная на сегодняшний день. Поэтому следует говорить не о «новых формах политической борьбы» (давления «низов» на «верхи», «черных людей» – на «бояр»), а о постепенной кристаллизации прямо на наших глазах действительно новой политической системы, в которой граждане учатся управлять собой сами – прямо и непосредственно, минуя не только государственный бюрократический аппарат, партийные структуры и парламент, а и даже отдельных особо важных «лидеров». Причем на постоянной основе. Так что здесь решающее значение будут иметь именно анонимные политические практики, коллективно вырабатываемые, способные распространяться на максимально возможное количество людей и служить своего рода «матрицами» политического действия и поведения. В воспроизводстве этих – весьма действенных, попадающих прямо в цель – «находок» вырабатывается привычка и навык прямой демократии, формируется гражданское общество – общество людей, обладающих собственным достоинством и разумом. Вообще пора бы уже перестать рассматривать горожан в качестве страдательного, исключительно «воспринимающего» элемента политической системы, с которым политики и политологи могут делать все, что им заблагорассудиться. Времена изменились, мир перевернулся – встал, наконец-то, с головы на ноги!

Демократия и патриотизм

Можно было бы сказать вслед за многими, что демократия как истинное равенство в народном самоуправлении и есть настоящий патриотизм, а патриотизм как прирожденная забота о своем народе и есть подлинная демократия. Однако это будет подменой понятий, поэтому скажем иначе – они, по крайней мере, никак не противоречат друг другу, а даже помогают. Человеку в равной степени присущи и чувство и разум – так что господство одного над другим неминуемо ведет к деформации сознания. Если демократия как инструмент, как чистая форма апеллирует по преимуществу к голове и разуму, то патриотизм, напротив, есть, прежде всего, чувство, переживание, потустороннее для разума выражение его собственного «потаенного». Как из чувства не следует разума, так и из патриотизма не следует демократии (и наоборот). Однако одно без другого не может существовать, и они всегда предполагают друг друга (точно так же, как чувство и разум). И чем полнее любовь к своему народу, тем сильнее демократический «этос» – чем глубже чувство, тем острее разум. Это как раз тот редкий случай, прямо говорящий о естественности такого состояния, когда чувство и разум пребывают в абсолютной гармонии между собой, не образуя никакого диссонанса – ни «когнитивного», ни морального, ни практического. Если патриотизм разрушает любые самовоздвигающиеся внутрисоциальные перегородки, разного рода «статусные» или идеологические императивы, одновременно возвышая и уравнивая всех в рамках эмпирически переживаемого сообщества, то и демократия точно так же через правовой уравнивающий инструментарий подвигает каждого субъекта на ответственное участие в судьбе целого. Вообще, ничто так не мешает становлению единой культурной нации как отсутствие демократии. И наоборот, из разношерстного сброда, не скрепленного никаким внутренним взаимным чувством, не вырастет никакой демократии – крепостные, угнетенные люди, согнанные волей трансцендентного по отношению к ним господина, не могут образовать ничего, кроме орды мародеров. Нацию же составляют именно граждане, обладающие достоинством и равными между собой правами. Вот почему сознающие себя единой нацией, безразлично к какому народу относимые, должны и могут управлять собой сами, прямо и непосредственно, не делегируя своих прав никаким иным посредникам, тем более заинтересованным в сохранении вопиющего социального неравенства – разного рода царям, боярам или церковникам.