Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов

У почившего была люпсова[1] хватка, он вел по десятку сложных и очень громких дел, обрушивая молот правосудия на головы весьма известных персон. Продажные политики, чиновники, берущие взятки, подворовывающие члены муниципалитета. Храбрый кусачий бульдог на глотке коррупции был частым гостем их ночных кошмаров. Сильвио де Моранжак, как бы он ни был неприятен мне при жизни, успел собрать завидную коллекцию влиятельных и родовитых врагов, пережил три покушения и упрятал в гостеприимные камеры Черепа-На-Костях кучу народа.

– Коррупция в Ковене магов, коррупция в налоговой службе, коррупция на таможне, надо же, какая толстая папка! Коррупция… О! Добрый господин де Моранжак тянул руки и к горлу Скоальт-Ярда тоже! Многие будут отмечать день его смерти как личный маленький праздник!

– Не думаете же вы…

– Спокойнее, инспектор, простите тану пристрастие к глупым намекам. Де Моранжак хотел было к вам подобраться, но вы переловили крыс раньше, чем он успел раздуть скандал. В частности, помните тот случай, когда за руку поймали смотрителя хранилища вещественных доказательств? Парень продавал травку-муравку, веселящие камни и порошок кровавой икоты, которые должны были быть сожжены, уличным сбытчикам… А это что? Знаете, что это такое, Аберлейн?

– Не имею представления, мой тан.

Меня заинтересовал продолговатый плотный листок с изящным оттиском, на котором значилось название Старкрарского музея истинных искусств, часы и дни работы.

– Это билет на выставку, посвященную недавним победам в… в Малдизе. Выставленные экспонаты – драгоценности малдизской короны и священная статуя бога. Какого бога, не указано. Интересно.

– Простите, тан, но я не понимаю…

В коридоре поднялся шум.

– Что здесь происходит?!

– Доброй ночи, старший инспектор. – Я поприветствовал вошедшего, не поворачиваясь, и продолжил просматривать папки с грандиозными планами обвинителя на будущее.

– Аберлейн! – взбрыкнул Вольфельд, игнорируя меня. – Во имя всех мучеников, как вы посмели нарушить мой приказ?!

– Сэр, я не…

– Это я приказал открыть эту дверь. Полномочия прилагаются. Инспектор, вам же должно быть кристально ясно, насколько важным может оказаться содержимое сих бумаг для установления мотива убийства.

– Ах, вы уже определили, что это убийство! – Вольфельд стянул шляпу и сбил с нее горсть подтаявшего снега. – Мне не нравятся ваши методы, тан л’Мориа, и привычка лезть в дела Скоальт-Ярда!

– Мои методы? А что с ними не так? Каждый должен служить империи и Императору в меру сил своих. А о методах мне никто ничего не говорил. К тому же, если бы не воля Императора, я бы сейчас преспокойно спал в своей кровати, а не имел истинное наслаждение беседовать с вами.

– Не прикрывайте свое неуемное и неуместное желание хлебнуть новую порцию славы желанием монарха обеспечить соблюдение буквы закона!

– Увольте меня от этих недостойных вас обвинений, господин инспектор.

– Старший инспектор!

– Да-да. Какая разница! – пренебрежительно усмехнулся я.

– Я знаю, что у вас на уме, л’Мориа! – На меня пахнуло порывом его гнева. – Вам лишь бы выставить честных и добросовестных слуг закона тупыми неумехами и шутами! Подорвать авторитет Скоальт-Ярда! Допускаю, что вы действительно верите, что несете пользу, но на самом деле вашу деятельность, кроме как вредительством, назвать никак нельзя, тан верховный дознаватель!

Я быстро проморгался:

– Во-первых, уберите, пожалуйста, морду и не нависайте, инспектор, от вас несет псиной. Во-вторых, из нас двоих уж скорее я знаю, о чем вы думаете, а не наоборот. Это факт неоспоримый. В-третьих, у вас куда больше возможностей выставлять коллег шутами, инспектор, против природного дара средств нет. Не мешайте работать, и тогда, может быть, вы услышите мои выводы среди присутствующих, а не прочитаете в отчетах после закрытия дела!

Шерсть на его морде встопорщилась, тонкие черные полоски, замена губам, расползлись, открывая полный комплект резцов и клыков, зрачки задрожали, расширились, как перед атакой. Не то чтобы я поверил, что он действительно бросится, но на всякий случай попытался вспомнить, взял ли с собой револьвер. В любом случае, пока Себастина рядом, я могу чувствовать себя в безопасности. Инспектор Яро Вольфельд, люпс на службе закона, молча развернулся на лапах и вынес свою мощную сгорбленную тушу вон, рыча на окружающих. Матерый волчара. И злопамятный тоже.

Лет пять назад, когда я был всего лишь старшим дознавателем, мне удалось обойти его в нашумевшем деле с мертвыми куртизанками, всплывавшими в водах Эстры. Скоальт-Ярд поручил дело Вольфельду. Старший инспектор рыл носом землю, но не в том направлении. Пока он искал серийного убийцу, душившего продажных девок, я взял за горло подпольное убежище фальшивомонетчиков. За две седмицы до того, как мертвые женщины появились в Эстре, был ограблен конвой казначейства, везший с литейной фабрики новые матрицы для печатных станков. Скоальт-Ярд наводнил Старкрар констеблями, проверялось все и вся, а фальшивомонетчики тем временем работали. Куртизанок использовали как курьеров, пристегивали под платья сумки с фальшивыми деньгами в виде животов и отправляли в город. Ни одному блюстителю закона не пришло в голову заглянуть под платья беременным шлюхам! Ну а после использования гораздо выгоднее и дешевле было пускать курьерш в последнее плавание, чем платить им, а потом и бояться, как бы эти тупые курицы не взболтнули лишнего. Я понял это, а Вольфельд – нет. В итоге после ухода на заслуженный отдых почтенного тана Тарзина л’Реко императорская печать легла под моим именем в назначении на должность верховного дознавателя, а Вольфельд все еще не получил комиссара. Каждому свое.

Тумс и Аберлейн облегченно вздохнули. Не расслабляйтесь, друзья мои, начальник еще устроит вам распекание.

– Вернемся в обеденный зал, у меня сложилась некая картина.

Я взял со столешницы стационарный настольный набор: визитница, часовой механизм, выемка для чернильницы, цилиндр для перьев, углубление с ножом для заточки перьев. Все это на одной красивой деревянной подставке.

– Подойдет. Себастина, неси за мной.

– Слушаюсь.

Вернувшись в обеденный зал, я еще раз все осмотрел и убедился, что ничего не упущено.

– Прошу внимания! – Я взял у Себастины настольный набор и поставил его на каминную полку. – Прежде всего, это, несомненно, убийство. Таково мое официальное заключение, которое будет внесено в предварительные записи по делу и протокол обыска места преступления. Случилось все три или четыре дня назад. Очевидно, во время обеда. На это указывает состояние тел, часовых механизмов и характерный запах. В доме присутствуют большие напольные часы производства фирмы «Флориш и Фокс», отменные, надо заметить, в моем жилище тоже есть изделия этой фирмы. Одного завода хватает не на сутки и не на двое, а на шестнадцать суток ходу, но к концу этого срока пружина начинает сдавать, и стрелки отстают, потому часы обычно заводят на три-четыре дня раньше. Обычные настольные часы «Флориш и Фокс» заводятся раз в сутки. Все вы можете видеть, что напольные часы уже отстают на несколько часов, вскоре встанут окончательно. Четыре дня назад их не завели. Маленькие часы, и каминные, и из кабинета покойного, замерли, не добежав до двенадцати. Все это вы и сами бы могли узнать, не поднимая меня с кровати. – Я с тоской вгляделся в светлеющую ночь за окном. – У меня нет никаких сомнений, что жертвы умерли одновременно. Дочери господина де Моранжака и его сын погибли, испытывая животный ужас, в то время как он сам… Себастина, будь любезна. – Она приподняла голову Сильвио, придерживая ее пальцами за виски. – Испустил дух во вполне спокойном настроении. Госпожа де Моранжак также ушла от нас совершенно тихо и безболезненно. Себастина.