Сердечная неразбериха - Кайли Скотт

взгляд не отрывался от него и его брата. Он не мог винить девушку. Чертовски неловко смотреть, как твои боссы выбивают друг из друга дерьмо на полу. Проклятье.

— Почему бы мне просто не вернуться к работе? — сказала она.

Да, они с Дунканом сейчас выглядели крайне непрофессионально.

С того места, где он лежал, Алексу было прекрасно видно, как она, чуть повернувшись на своих высоких каблуках, шла в сторону двери. Он всегда старался не замечать сотрудников, будь они красивыми или нет. Однако сейчас? Чертовски невозможно.

Черт возьми, девушка была прекрасно сложена во всех нужных местах. Фигуру «песочные часы» невозможно недооценить. Она не подходила под его обычный типаж, но его руки идеально смотрелись бы вокруг ее талии. А эти впечатляющие сиськи наверняка бы с лихвой заполнили его ладони. Не то, чтобы он когда-нибудь подошел бы к ней, потому что она была сотрудницей. У них были правила, стандарты, но, черт возьми, он не мог отвести взгляд. Аккуратный хвостик блестящих, невероятного цвета рыжих волос скользнул по ее спине, и она замерла на месте. Как будто читала его мысли и давала ему еще немного времени, чтобы поглазеть на ее благословенную задницу, но нет.

— Ты составил диаграмму размеров женской груди? — спросила Вайолет. Потому что она остановилась, чтобы посмотреть на доску, висевшую на стене, не так ли?

О, святое гребаное дерьмо.

Алекс закрыл глаза, когда мир вокруг него рухнул.

Доска была исчеркана каракулями Дункана, но все еще была прекрасно и вместе с тем ужасно разборчива. Женщина наклонила голову и подошла ближе. Конечно, она это сделала. Алекс чувствовал, как судебный иск подкрадывался к нему, словно удар, который только и ждал своего часа. Все эти годы тяжелой работы, сведенные на нет в один глупый момент. Он не мог смотреть на это.

— Пожалуйста, не смотри на это, — мягко сказал он.

— И рейтинг тоже, — заметила она.

— Пожалуйста. Вайолет… — что он мог сказать? Он отважился открыть глаза. Черт возьми, она все еще смотрела.

— Ха, — сказала она. — Это очень подробно.

— Что? — Мари повернулась, впитав все это, без сомнения. — Вы идиоты.

Менеджер их ресторана, проработавший у них десять лет, окинула их испепеляющим взглядом. Мари проработала у них так долго, что стала частью семьи, почти сестрой. Ну, для него и Дункана. Кто знал, что чувствовал к ней Джон? Зачастую у него эмоциональные реакции были как у камня.

Мари ушла без лишних слов. Вайолет, к сожалению, осталась на месте, уставившись на все улики.

— Ну, по крайней мере, моего имени там нет.

— Это довольно забавная история. — Дункан поднялся на ноги, прикрыв одной рукой зарождающийся синяк под глазом. — Вообще-то.

— Не надо, — предупредил Алекс и поднялся в вертикальное положение немного медленнее. Ему было больно не только в одном месте. Весь его мир наполнен болью. Никакое похмелье не могло с ней сравниться.

— Исправь это, — пробурчал Джон и ушел.

Дункан вышел вслед за ним со словами:

— Пойду принесу льда.

— Да, так и сделай, — пробормотал Алекс, подошел и встал рядом с ошеломленной женщиной. Что, черт возьми, она должна подумать? Он прочистил горло и попытался подобрать свои оправдания. Они дались ему нелегко. — Мне очень жаль, что все это произошло, Вайолет. Ты не должна была подвергаться такому непрофессиональному поведению, не говоря уже об этом.

Он махнул рукой на доску. Черт. С каждым разом ему становилось все хуже, особенно если учесть, как это выглядело с ее точки зрения. Небольшой рисунок кружевного нижнего белья, который Дункан сделал в углу, только усугублял проблему. У его брата была неплохая художественная жилка.

— Послушай, ты здесь недавно, поэтому еще не очень хорошо нас знаешь. Но мы бы никогда…

— Все в порядке. — Зеленые глаза смотрели на него широко и немигающе. На ее лице было самое странное выражение. Он совершенно не мог ее прочитать. Благодаря ее высоким каблукам их глаза находились почти на одном уровне, но это не помогло ни на йоту. Казалось, что она смотрела прямо сквозь него. — Правда, Алекс.

— Правда? — спросил он.

— Да. — Ее улыбка имела острые края. — Мальчики всегда будут мальчиками. Давай притворимся, что этого никогда не было.

— Но…

— Мне действительно пора приниматься за работу. Тебе, наверное, нужно вытереть лицо. Немного кровоточит губа, там, в углу. — Женщина начала отступать, как будто не могла выбраться оттуда достаточно быстро. Как будто он был ядовит. — И мы просто забудем, что это вообще произошло. Хорошо? Отлично.

— Отлично?

— Отлично, — подтвердила она с тревожной улыбкой. Затем ушла. С ее запредельной сверхскоростью мало что могло сравниться.

Несколько минут он смотрел на дверной проем в ожидании. Но ничего не произошло. Он был слишком ошеломлен, чтобы почувствовать облегчение. К тому же ему было больно. Костяшки пальцев болели, а губа, как и было сказано, действительно кровоточила. Но главная катастрофа каким-то образом была предотвращена. Все обошлось. Хм.

Превосходно. Отлично.

Алекс положил руки на бедра и сделал глубокий вдох, сначала один, потом другой, пытаясь успокоиться. Да, хороший, большой вдох, прямо через нос…

Слабый цветочный аромат пронесся сквозь него. Проникнув внутрь и заполнив каждый атом его существа лучше любого наркотика.

Он резко вскинул голову.

— Ебать…

* * *

В конце смены Вайолет хромала к комнате персонала, на ее ногах было наклеено больше пластырей, чем она когда-либо могла себе представить. Черт бы побрал эти сексуальные, придающие уверенность туфли. Погибни они в огне. Быть уволенной было бы предпочтительнее, чем провести в них десять часов. Никогда, никогда больше.

— Привет, Вайолет, — раздался голос у нее за спиной.

По-настоящему прекрасный мужской голос с правильной долей грубости, жившей в его соблазнительных глубинах. Чего только не говорил ей этот голос прошлой ночью. Сними это. Прикоснись ко мне здесь. Не останавливайся. С тобой так чертовски хорошо, милая. При воспоминании об этом у нее поднялась температура, как будто она загорала под летним солнцем. Алекс, очевидно, любил говорить, а она, определенно, любила слушать.

Но это было плохо. Ей необходимо снять туфли. Снять туфли, выпить и лечь в постель. Но не с ним, никогда, никогда больше. Потому что это будет классифицировано, как «напрашиваться на неприятности». А их у нее в жизни было предостаточно.

— Привет, Алекс, — сказала она, даже не повернувшись. Визуальный стимул не требовался. Как и в том, чтобы он увидел ее внезапно напрягшиеся соски. Глупые, бойкие соски. — Я думала, ты стоишь за барной стойкой до закрытия.

С воскресенья по четверг ресторан закрывался в девять, а бар — в одиннадцать. На этом были основаны ее