Млечный путь № 4 2016 - Песах Амнуэль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Окончательно добил Родгара как раз один из дворян – пехотный капитан, не самый, правда, родовитый, но известный в войске своей храбростью, доходившей до безрассудства. И теперь он прямо посреди улицы... Родгар не мог поверить своим глазам... он... совокуплялся с отрезанной головой девочки с длинными черными волосами. Девочке было, наверное, лет девять. На мертвом лице – при жизни, несомненно, бывшем очень хорошеньким – застыло выражение удивления. Она очень походила на младшую сестру Родгара Сандру, хотя у той волосы и глаза не были такими черными. В год, когда Родгар отправился на войну, его сестре тоже было девять.
Как и Тилли сейчас.
Заслышав липкое чавканье копыт, капитан скосил глаза и дурашливо щелкнул каблуками, приветствуя рыцаря – но не прекращая при этом своего занятия. Напротив, частота его движений возросла – он явно приближался к кульминации. А затем, испустив утробный рык, принялся неторопливо обтирать свое хозяйство волосами жертвы.
«Всегда хотел попробовать, каково это, – сообщил он Родгару без малейшего смущения. – Ежели в рот не снаружи, а изнутри. Через горло. Жаль, конечно, что она уже не могла мне подмахивать…»
Меч Родгара взвился над головой...
«Значит, ты спасешь меня?» – спросила Тилли, отвечая на его последнюю реплику.
«Да, – мысленно сказал Родгар с максимальной уверенностью в голосе. – Только мне потребуется... некоторое время, чтобы добраться до тебя, – он уже поднялся с земли и торопливо сворачивал спальный мешок. Бессмысленно, конечно, либо чудовища найдут девочку в ближайшие полчаса, и тогда он ничем не поможет, либо не найдут и уйдут, и тогда о ней позаботится мать. Впрочем, тогда он сможет проводить их к другому, еще целому и лучше укрепленному селению. – А пока ты должна сидеть тихо-ти…»
«Мама! – закричала вдруг Тилли. – Нет, мама, нет!»
Чуда все-таки не случилось.
«Беги!!! – крикнул Родгар, мигом все понявший. – Беги, Тилли, не оглядывайся!»
Возможно, конечно, что бежать просто некуда. Но скорее всего – мать сама бросилась на чудовищ, давая дочери крохотный шанс...
Родгар сжимал камень, ожидая, когда тот начнет холодеть. Несколько мгновений, не больше. Пусть это был не погреб, пусть там был второй выход – но разве может девятилетняя девочка убежать от монстров, которым она по колено? Впрочем... маленький заяц с легкостью убегает от человека, и даже крысу или ящерицу изловить руками не так-то просто. Но то грызуны и ящерицы. А человек, на самом деле, так неуклюж и медлителен... Венец творения, м-да.
Но мгновения текли, а камень все еще пульсировал теплом, и в глубине его тлел тусклый (из-за расстояния) огонек. Тилли, подумал Родгар почти с такой же мольбой, с какой она сама взывала к неведомому спасителю. Тилли, пожалуйста!
... взвился над головой капитана – а затем медленно отправился в ножны. По-прежнему чистый от крови. Один из очень немногих чистых от крови предметов в этом городе...
Родгару стоило огромных усилий не сделать этого. Не пролить кровь боевого товарища. Сохранить верность присяге хотя бы в этом. Все равно одна эта смерть ничего бы уже не решила и не исправила.
Как, впрочем, и любые другие действия. Апеллировать к коннетаблю? К королю? Смешно даже думать, что вся эта бойня устроена без их, по меньшей мере, молчаливого согласия. А то и по прямому приказу: «Не щадить никого!» Что еще делать с этими упрямыми язычниками, отвергающими свет Истинной Веры? Мы ведь цивилизованные люди – нам не нужны рабы.
Поэтому он просто развернул коня и поехал прочь. Из города. Из армии. Из страны...
А пьяный подонок, похоже, даже и не заметил, какой опасности избежал.
«Родгар? Ты еще здесь?»
В какой-то мере.
«Да, Тилли! Как ты?»
«Я... сумела убежать от них. Но мама…»
«Ты молодец, девочка! – поспешно перебил ее Родгар. Она только что потеряла мать и отца, но ни в коем случае нельзя давать ей задуматься об этом, пока она не окажется хотя бы в относительной безопасности. – Ты еще слышишь их? Они гонятся за тобой?»
«Не знаю. Я так быстро бежала... Никогда в жизни еще так…»
Но это, разумеется, не значит, что твари не настигнут ее позже, после того, как закончат с ее матерью и остальными селянами – на что им отнюдь не потребуется много времени. Бежать дальше, рискуя выдать себя треском сучьев, или прятаться, рискуя, что чудовища отыщут ее по запаху? Запаху пота только что мчавшегося со всех ног человека...
«Где ты сейчас?»
«Я выбежала на берег речки».
«Речка! Отлично! – обрадовался Родгар. – Вода собьет их со следа! Только... там глубоко?»
«Не знаю. Мама и папа не разрешали мне заходить в воду».
«Значит, плавать ты не умеешь». Это уже хуже...
«Н-нет…»
«Тогда сделаем так. В воде у берега растет какой-нибудь тростник?»
«Да! Не прямо тут, дальше. Где речка выгибается».
«Отлично. Беги туда. Сломай такую тростинку... она полая, сквозь нее можно дышать. Убедись, что у тебя это получается, а потом ложись в воду... там, где еще не очень глубоко, но чтобы тебя не было видно сверху. Держись за корни тростника, чтобы не всплыть. Будет, наверное, холодно, но ты терпи! Очень важно не двигаться», – хорошо, что сейчас ночь, под водой ее и не увидят, и не учуют...
«Сколько?» – требовательно спросила Тилли.
Если бы он знал. Хотя, если эти твари и выйдут на берег, вряд ли они будут долго торчать на одном месте...
«Ты пока не погружайся с головой. Пусть глаза будут над водой, и следи за берегом. Если их увидишь – сразу опускайся под воду, только аккуратно, без всплесков, поняла?»
«Да…»
«Умница. Я уже еду, Тилли. Еду к тебе».
Родгар действительно уже оседлал коня и теперь взобрался в седло. Ветер покосился на хозяина большим коричневым глазом (в темноте казавшимся абсолютно черным) и коротко фыркнул, словно спрашивая – ну, куда теперь? Он был рыцарским конем и знал, что тревога может застигнуть в любое время суток.
...Родгар так и не вернулся домой. Теперь он был дезертиром, нарушившим обет, данный богу, и присягу, данную королю. Запятнавшим честь своего рода. Вряд ли его попытались бы привлечь за это к суду – даже король, скорее всего, предпочел бы замять дело и не портить отношения с влиятельным графским родом. Но Родгар не мог теперь явиться к собственному отцу, болезненно щепетильному и в вопросах рыцарской доблести, и в вопросах веры. Былые раны
