Фата Моргана - Артем Денисович Зеленин

грандиозную силу, масштабы которой выходят за грань реальности. Но сила эта не может быть реализована, так как мы еще не готовы: мы погрязли в войнах, экономике, политике. А ведь это все пустота. Тогда я осознал, что человечество должно быть единым, объединиться. Такое ощущение, что люди всего мира не понимают, что уже идет двадцать первый век. И что все силы человечества надо направить на что-то более глобальное, чем деньги, власть. Но пока нас окружает только одна гниль и пустота, а мира то в нашем мире нет, простите за тавтологию. А перед нами открыты все горизонты. Надо лишь сплотиться. Все эти мысли в полном беспорядке у меня в голове. Я тогда не понимал, что нахожусь под наркозом.

И тут, внезапно, одна из прямых резко поменял вектор, направление. Она будто надломилась. И я почувствовал, что эта линия, это наш мир, и этот надлом связан именно со мной. Что– то в нашей вселенной поменялось.

Но все это прервалось. Очень резко. Я почувствовал боль, нестерпимую, невыносимую. И только в этот момент я понял, что все это время был под наркозом и, что все мне это приснилось. А вот боль то была самой настоящей. Я чувствовал каждой клеточкой своего тела, что меня режут. Я ощущал каждую молекулу скальпеля, который входил в меня, как нож в масло. И приятного здесь было мало. Точнее вообще не было. Я пытался закричать, что было обычным человеческим рефлексом на боль, но у меня не вышло. Мое тело было под анестезией. Но тем не менее я почему-то все чувствовал. Даааа, я чувствовал, как меня вспарывают от груди до паха, я чувствовал, как они шарят в моих внутренностях. Это было ужас как неприятно и больно, но я не мог ничего поделать. Далее они стали что-то резать и внутри меня. И это было так больно, что и мое подсознанье отключилось и снова окунулось во тьму, бесконечную и плотную, которая буквально давила на меня, но в тоже время, то было пространство необычайных размеров.

И только окунувшись в эту безмятежность, я вновь вернулся в наш мир, почувствовал боль, которую никогда не испытывал. Даже не знаю как это описать… В общем в мой половой орган что-то пихали, а так как я собственно парень, это труднодоступно, очень больно и маловозможно. Думаю, анестезия начала отходить, и я услышал сначала свой вопль, а затем и слова хирурга.

– Потерпи немного, мы же видим, ты боец. Воот молодчина. На этом все. Будешь жить!

Мое сознание выхватило эти слова жадно, будто с чувством голода, хотя все было словно в тумане. Далее я помню, как меня перекинули на каталку и куда-то повезли.

Мое сознание начало просветляться, но все равно я мало что помню, а если и помню, то все это было как в тумане. Это был бред. Я помню, как разговаривал на Испанском, который давно учил, помню, как рассказывал медсестрам про мою девушку – как ее любил, какая она классная и другие мои мысли и чувства. Вроде бы это все говорил я сам. Но разум и тело в те минуты жили отдельно друг от друга. Мне казалось, что это произносил какой-то другой человек. Это состояние похоже на сильное опьянение: мозг вроде бы все понимает, но тело и язык уже не слушаются команд и действуют автономно. Меня снова переложили куда-то, сделали укол, и я мгновенно уснул.

Я до сих пор помню ту картину, когда очнулся…

Еле, еле я открыл глаза, ибо веки мои были будто свинцовыми, я не мог пошевелиться и даже не чувствовал ног и рук. Я очень напугался. Впереди меня было стекло, во весь кабинет. За ним стояли врачи и смотрели на меня. Они что-то живо обсуждали и указывали на меня. Некоторые суматошно что-то записывали. Мне явно стало не по себе. Как в каком-нибудь хоррере или мистическом триллере, где на человеке ставят эксперименты и наблюдают за ним через стекло.

Наконец, они увидели, что я очнулся, и группа из нескольких врачей направилась ко мне.

– Ну боец! Вижу, очнулся. – в говорящем я узнал хирурга, который делал операцию. – Как себя чувствуете?

– Да все хорошо! Только вот не чувствую ничего. А так-то, прорвемся!

– Ну ты молодец, солдатик! Крепкий! Скажу тебе правду. Были некоторые осложнения. Аппендицит разорвался внутри тебя, и мы были вынуждены вскрыть тебя срочно и немного пошвырять в твоих органах. Последствия могли быть неутешительными, но мы успели вовремя. Так что поправляйтесь и отдыхайте. Сразу скажу, ближайшие дня три вы не сможете встать и будете находиться в реанимации под строгим наблюдением врачей. Все непросто, но я уверен, что ты справишься с этим!

– А куда деваться? Я пока все равно ничего не понимаю…

– Завтра я к тебе зайду, Артемка. А пока будет много неприятных процедур…Потерпи…

И только после этих слов начал замечать все вокруг себя и вообще, замечать себя. Я осмотрел себя. Все мое тело было заклеено. Пока повернуться не было возможности, так как мое тело меня не слушалось. Мне постоянно делали какие-то уколы и капельницы, мои бедра уже были все синие – уколы дели часто, а повернуться и пошевелиться я не мог. Ко всему прочему из меня торчали всякие шланги. Из носа, из брюшной полости и даже из полового органа. Все это меня ошеломляло. Сутки я пролежал не шевелясь, лишь на некоторое время просыпаясь. На утро я заметил, что уже могу шевелить ногами. Но при этом, каждое движение отзывалось острой болью в животе. За этот день я достиг большого прогресса: уже к вечеру я мог садиться. Мне, конечно, помогали медсестры, но для меня и это уже было большим прогрессом. На следующее утро приходил хирург. Он осмотрел меня. Вытащил из меня две трубки, оставив лишь дренажную и сказал, что я иду на поправку и к вечеру может быть, меня переведут в палату. А пока, он разрешил мне пить, а утром пробовать есть куриный бульон. Меня все еще подташнивало. А после того, как я садился в постели, начинала кружиться голова. Я чувствовал себя беспомощным. Просто сесть и то не мог без посторонней помощи.

Вот так я провел дня три, пока меня не перевели в палату, куда меня, опять перевезли на носилках. Я до сих пор мог максимум что, так это присесть в кровати, дальше все начинало кружиться и плыть. Я бы хотел это контролировать и быть сильнее, но не