Неприкаянная - Георгий Марчик

— Что-то мне не верится, что тебя надолго хватит. Ладно, давай попробуем. Пиши заявление.

— Рано утром следующего дня Лана уже вышла на работу. Техник-смотритель Мария — уродина и зануда, выделила ей для уборки свободный участок — территорию вокруг длинного девятиэтажного дома.

— Твой участок должен блестеть как зеркало, — напутствовала она новенькую. — Если не хочешь иметь неприятностей. У нас даром комнаты не дают.

Поверх своего демисезонного пальто Лана натянула черный длинный не по росту халат, на голову повязала темную косынку, на руки натянула большие белые брезентовые рукавицы. Закончив экипировку, а вернее маскировку, оглядела себя в зеркало: «Ничего, сойдет!» Взяла метлу с длинным черенком, ведро, совок и отправилась на уборку. Неумело, но старательно она подмела асфальт, потом стала собирать в ведро мусор. Ее поразило, сколько дряни выбрасывают жильцы из окон.

— Тебя не тошнит от всей этой гадости? — брезгливо поморщившись, спросила она вечером Галю.

— Я привыкла. И ты не обращай внимания, — посоветовала Галя. — Делай все механически. Думай о чем-нибудь своем.

— Ведь она живут здесь, — удивлялась Лана. — Сперва мне показалось, что это плевки. Как можно выбрасывать такие вещи в окно? Спустя две недели ей выделили маленькую восьмиметровую комнату в коммунальной квартире. Галя отдала Лане свою старую кушетку. Стол, стулья и холодильник, правда, неисправный, Лане неожиданно достался в «наследство». Так женщины — дворники в шутку называли бесхозное имущество в комнатах и квартирах умерших хозяев, у которых не оказалось наследников.

В одной пятиэтажке сначала умерла пожилая женщина, спустя год — ее сын пьяница. Комната долго оставалась закрытой. Сестра покойного, при его жизни не ладившая с ним, отказалась что-либо брать и предложила все оставшееся имущество выбросить на помойку. Так «наследниками» стали дворники. Они разобрали кое-какую мебель, остальные вещи — старую одежду, посуду, бумаги вынесли и кучей свалили у подъезда. Накрапывал мелкий дождь. Лана поддела носком ботинка бумаги и фотографии. Сверху оказалась фотография бравого молодого матроса с правильными мужественными чертами лица. С легкой полуулыбкой он смотрел на нее, слезно хотел что-то сказать или о чем-то спросить. Ниже лежали другие фотографии. Молодой женщины с хорошеньким кудрявым малышом на руках, мальчик с воинственно нацеленным в объектив пистолетиком, группа школьников… Очевидно, это были фотографии бывших хозяев комнат.

Стоявший неподалеку небритый мужчина пенсионного возраста покачал головой:

— Вот и все, что от них осталось. Как будто и не жили люди…

Лана с увлечением устраивала себе уютное гнездышко. Купила дешевенький коврик — дома у них пол всегда чисто вымыт и застлан паласом. К стенам комнаты приклеила скотчем Репродукции из старых номеров «Огонька». Она понимала, что все это убого и бедно — ей хотелось бы жить в совсем другой обстановке. Но что поделаешь — как временное прибежище сойдет и это. Галя сказала: «Ты везучая. Нынче последний год, когда берут лимитчиков». Лана охотно рассмеялась, словно бы она и впрямь была везучей и ей вдруг привалило счастье — как если она неожиданно выиграла крупную сумму по лотерейному билету. Правда, немного беспокоило, что где-то там — где именно она и сама не знала — долго мурыжат с ее временной пропиской.

Впрочем, это не слишком волновало ее. Не пропишут — и ладно. Сегодня есть, где жить, а завтра найдется что-то другое. Она жила одним днем. А то и одним часом. Так, наверное, бездумно живут бабочки. В первые же дни на нее положил глаз диспетчер. Звали его Вадим Вадимович. Это был крупный, с окладистой бородой мужчина похожий на священника. Лана без колебаний приняла его предложение поужинать в ресторане. Ей хотелось поближе познакомиться с миром, в котором ей предстоит жить. Весь вечер она танцевала с беззаботностью танцующего над цветком мотылька. Ведь это была та самая «красивая» жизнь, к которой она всегда так стремилась.

Разумеется, что вечер они закончили в однокомнатной квартире Вадима Вадимыча. Утром побаливала голова, смертельно хотелось спать. «Красивая» жизнь требовала расплаты. Хочешь не хочешь, а пришлось идти на свой участок. Оказалось, что кроме уборки своего участка она ежедневно должна вместе с другими дворниками ходить на «общие» работы. Это была самая неприятная, если не сказать гнусная часть обязанностей. Была бы полная механизация — тогда иное дело. А так приходилось вручную нагружать машины мусором, всякой дрянью, таскать макулатуру и другие тяжести.

— Ой, девчонки! — в первый же день, смеясь, воскликнула Светлана. — У меня от такой общей работы опущение будет.

— Это цветочки, — сказала Галя. — Ягодки будут, когда пойдет снег. Тогда узнаешь, почем фунт лиха.

— Снега я не боюсь, — излишне самонадеянно заявила Лана. — По крайней мере он чистый и белый.

Ее дружба столь быстро завязалась с Вадимом Вадимовичем, сколь же быстро и развязалась.

— А ну его, — сказала она Гале. — У него, как я поняла, никаких серьезных планов на будущее. И очень прижимистый. Впрочем, кроме роскошной бороды, у него нет больше никакого ценного имущества. — А бедность мужчины в глазах Ланы была его самым большим пороком.

Зато работа оставляла много свободного времени. Надо было чем-то его занимать. У замужней, серьезной Гали свои интересы. Ее в кафе или на танцульки не вытащить. Ева — одна из девушек-лимитчиц предложила вместе поступить на подготовительные курсы в институт. Лана вначале загорелась, но быстро остыла. «Как подумаю, сколько лет надо убить на эту учебу, сказала она, брр, так сразу мурашки бегут по коже. Нет, это не по мне. Я хочу иметь все сразу».

Но все сразу как-то не получалось. А тут она подружилась с Веркой — высокой, худой девицей, у нее было крупное, но узкое, похожее на мужское лицо. Блеклые серые глаза постоянно слезились. Она никогда не смотрела прямо на собеседника, всегда мимо. В ДЭЗе ее пренебрежительно звали Дылда. Верка была страшным лодырем и неряхой, получала бесчисленные выговоры и замечания за халтурную работу. Дылда к тому же была нечиста на руку, изобретательна на всякие выходки. У нее был острый изворотливый ум, она умело притворялась, когда требовалось, благонравной святошей.

Дылда тоже нуждалась в подруге. Вдвоем было как-то сподручней пускаться в разного рода авантюры. А на это она была великой мастерицей. Так что не мудрено, что вдвоем они сразу же пустились во все тяжкие. Галя пробовала предостеречь Светлану от этой «дружбы»: «Будь поосторожней сверкой». «А что?» — недовольно спросила Лана. «Пойда она, — объяснила Галя. — Ну, шкода, значит. Все бы ей на чужом хребте в рай въехать». «А мне она нравится», — отрезала Лана.