Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 1) - Ю Фельштинский

зама от Украины". Что это значит "зам от Украины"? Кого замещает

этот зам? Председателя Союзного Совнаркома? Или это заместитель

председателя Украинского Совнаркома?

Я допускаю, что ввиду организации Союза может понадобиться участие в работах Совнаркома (или СТО) лица, отстаивающего интересы Украины. Можно понять, если такое лицо будет называться наркомом по делам Украины. Но дать ему звание зама можно лишь для того, чтобы всем разъяснить, что это звание не имеет никакого практического значения, другими словами, что это чин, а не должность.

2. Каковы доводы в пользу умножения замов. Доводы те, что мно

го работы. Работы действительно немало. Но присмотримся к делу кон

кретнее.

а) Зам тов. Каменев. В качестве председателя Московского Совета

руководит хозяйственной и культурной работой важнейшего города и

важнейшей губернии в республике. Кроме того выполняет обязанности

зама.

б) Зам тов. Цюрупа. В качестве наркомрабкрина имеет задачей

проверять деятельность всех вообще государственных учреждений и под

углом зрения целесообразности, и под углом зрения законности. Кроме

того состоит замом.

в) Зам тов. Рыков. Выполняет только обязанности зама.

г) Предполагается назначить замом тов. Троцкого, который состо

ит наркомвоеном и которого предполагается еще назначить либо пред.

ВСНХ, либо пред. Госплана.

Таким образом, почти каждый делает несколько дел, а одно и то же дело раздается нескольким. От этого получается, конечно, не экономия сил, а наоборот, их расхищение. Совместительство у нас, по общему пра

вилу, ни в каких областях не давало положительных результатов. Нужна более углубленная специализация на всех вопросах, в том числе и на замстве.

Если решить, что тов. Каменев полезнее в качестве зама, - нужно освободить его от Московского Совета, руководство которым представляет самостоятельную и притом все усложняющуюся задачу.

Если придавать серьезное значение Рабкрину (разумеется, не как универсальному воспитателю всего народонаселения, а как советскому госконтролю), то нужно освободить тов. Цюрупу от функций зама. Если же наоборот -- освободить его от Госконтроля, назначив замом. При таком решении вопроса (то есть в качестве замов - мы, тов. тов. Рыков-Цюрупа или же Рыков-Каменев) * получилось бы несравненно более экономии сил, а значит, и порядка.

Думать, что можно достигнуть вневедомственности или подведомственности учреждения тем, что членов его освободить от определенных обязанностей и дать им звание - замов, в корне неверно. Если нынешние члены Совнаркома и СТО слишком узкие ведомственники, надо поставить во главе ведомств, по крайней мере, наиболее ответственных и компетентных работников. Другого пути нет.

ПРИМЕЧАНИЕ: Как обстоит ныне дело с замством, видно из официального распределения работ между ними. Из хозяйственных ведомств попечению тов. Цюрупы подчинены: Наркомзем, НКПС, Наркомпочтель, ВСНХ; тов. Рыкову Наркомфин, Комвнуторг, Госплан, Госбанк и пр. В то же время тов. Цюрупа в качестве наркомрабкрина должен следить за всеми комиссариатами под тем же углом зрения: "проверка исполнений, наблюдение за сокращением штатов и за улучшением аппарата". У замов как замов никакого аппарата наблюдения и контроля нет. Один наблюдает за ВСНХ, а другой - за Госпланом. Может ли быть успешным такой режим? А ведь нам предлагают еще увеличить количество замов, этих почетных попечителей над ведомствами и без... определенных занятий.

3. Тов. Сталин против "обращений к прошлому". Но инициатива таких обращений целиком на его стороне. Я внес после последнего Пленума заявление в ЦК о необходимости ликвидации центрального хаоса в аппарате управления хозяйством. Тов. Сталин в ответ на это внес впервые свои предложения по поднятому вопросу. Дальнейший спор мог бы вполне уместиться в рамки вопроса о том, какие учреждения с какими сливать, кого куда назначать и проч. Но тов. Сталин обратился "к прошлому" и рассказал о том, как меня собирались назначить замом, но я отказался.

Только потому я оказался вынужденным рассказать о беседе с тов. Лениным и о мотивах, которые я приводил в пользу моего отказа.

Теперь тов. Сталин снова говорит: не нужно обращаться к прошлому, иначе он, тов. Сталин, может нечаянно вспомнить и рассказать (чтобы показать другим, как это плохо и неуместно), что "тов. Троцкий, кажется, полтора или год тому назад уверял нас в Политбюро, что дни советской власти сочтены кукушка уже прокуковала" и проч. Совершенно очевидно, что если первый раз тов. Сталин обратился к прошлому по сообра

* Так в документе. -- Прим. сост.

жениям политическим и вынудил меня внести поправки, то второй раз он делает это уже по соображениям педагогическим: с целью показать, что обращение к прошлому может довести серьезного человека до кукушки.

Да, мне не раз приходилось в Политбюро -- и не полтора года, полгода тому назад, в ответ на поверхностный и, с моей точки зрения, непростительный оптимизм тех или других товарищей говорить: если будем так хозяйничать, то и кукушке не дадим времени прокуковать. Если это оценивалось кем-либо как "пессимизм", то я неизменно отвечал: да, я не оптимист в нашей бесхозяйственности, ибо это оптимизм за счет ряда интересов нашей революции. Чаще всего я выдвигал этот довод, когда у нас в Политбюро решалось в одно заседание 10--12 огромной важности практических хозяйственных вопросов, без малейшей подготовки, после десятиминутного обсуждения, на слух и на глаз. В борьбе против этого режима я не раз упоминал кукушку, а если мы создадим особый корпус замов, из которых каждый в отдельности отвечает за все и ни за что, то без кукушки трудно будет явиться на заседание СТО.

"Неужели нужно воскресить все эти воспоминания?" - спрашивает тов. Сталин, после того как он их воскресил. Нет, можно бы и не воскрешать, отвечу я.

4. В своем письме от 15 января я писал, что предложение о моем назначении замом "никогда не выносилось ни в Политбюро, ни в пленум и никогда не обсуждалось на них". Тов. Сталин делает неожиданную для меня попытку опровергнуть это на основании документов. Опять-таки я вынужден остановиться на этом в нескольких словах, ибо документы эти могут с неожиданной для меня самого яркостью ввести всех членов ЦК в то, как иногда решаются вопросы. Тов. Сталин приводит записку т. Ленина от 11 сентября, в которой предлагается назначить тов. Каменева и меня замами ввиду того, что "тов. Рыков получил отпуск с приезда Цюрупы" и проч. Об этой записке тов. Сталин сообщил мне по телефону. В это время я сам просил о четырехнедельном отпуске (и получил его) - главным образом для подготовки к намеченным для меня докладам на предстоящем тогда международном конгрессе. Таким образом, совершенно независимо даже от моего принципиально отрицательного отношения к расширению замства совершенно очевидно, что та практическая задача, которую хотел разрешить т. Ленин ввиду отпуска тов. Рыкова, совершенно не разрешалась назначением меня замом, так как на предстоявшие недели я сам получил отпуск, а в дальнейшем наступил конгресс, целиком меня поглотивший. Совершенно очевидно, что эти неоспоримые практические соображения были бы достаточны, по крайней мере, для отложения вопроса о моем назначении, даже в глазах тех товарищей, которые были сторонниками того назначения. Казалось бы, если все же хотели решить вопрос сейчас или зафиксировать мнение Политбюро, то нужно было созвать заседание Политбюро. После краткого разговора с тов. Сталиным по телефону я был убежден, что самый вопрос снимается, по крайней мере, до моего возвращения. Но нет. Голосование (по телефону или письменно с моей отметкой на документе) было все же произведено, и я впервые узнал о результатах его только теперь из письма тов. Сталина.

Оказываетя, что Сталин и Рыков голосовали "за", Томский и Каменев "воздержались", Калинин "не возражал".

После этого Политбюро на заседании своем от 14 сентября вынесло постановление, в котором "с сожалением констатирует категорический отказ тов, Троцкого". Из текста письма тов. Сталина члены ЦК могут подумать, будто я присутствовал на этом заседании Политбюро. Ничего подобного. Я уже находился в отпуску. Тем не менее, несмотря на практическую неотразимость моих доводов, по крайней мере в пользу отложения вопроса, Политбюро в мое отсутствие "с сожалением констатирует" и проч. Я совершенно не вхожу в оценку всего этого эпизода, который был поднят не мною. Но я еще раз констатирую, что вопрос ни разу не вносился в Политбюро и не обсуждался на нем - по крайней мере, в моем присутствии. А я думаю, что мое присутствие было бы не лишним, так как дело шло о моем назначении.

5. Для того, чтобы основной вопрос, подлежащий разрешению, не отошел на задний план ввиду этих экскурсий в прошлое, инициатива которых, как указано, целиком принадлежит тов. Сталину, я даю дальше точные выписки по интересующему нас основному вопросу из моих внесенных в ЦК предложений от 7-го августа 1921 года и моего письма, внесенного в Политбюро 29-го апреля 1922 года.