До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник) - Александр Звягинцев

– Привет, Алекс! Вот человек, которого ты так давно ищешь! – кивнула она на Ледникова. – Валентин Ледников, вменяемый русский патриот, который говорит по-английски, обожает Вудхауза в оригинале, правда, не понимает вкус эля. Но это его единственный недостаток.

– Алекс Уолкотт, – представился Алекс, протягивая Ледникову руку. Ладонь у него оказалась вполне крепкая. – Кстати, с элем у меня тоже проблемы. Может быть, потому, что мой дедушка родом из Одессы.

– Это многое объясняет, – вспомнил Ледников фразу из фильма «Сибирский цирюльник».

А про себя подумал: что это Анетта откровенно сводит его с этим самым Алексом? Что там на уме у этой неуемной дьяволицы?

– Мальчуган, не напрягайся, – насмешливо сказала Анетта. – Алекс не шпион, он по другому профилю. А теперь, ребята, я вас на какое-то время покидаю.

Анетта обворожительно улыбнулась и устремилась в сторону каких-то людей в смокингах. Ледников и Алекс задумчиво смотрели ей вслед, вертя в руках бокалы с вином.

– Редкая женщина, – констатировал Алекс. И с улыбкой повернулся к Ледникову: – Я действительно не шпион.

– Да и я вроде бы тоже, – пожал плечами Ледников.

– Тогда нам осталось обменяться наконец мнениями по поводу этого проклятого полония, а потом приступить к делу.

– А если без полония? Сразу к делу? Или это невозможно?

– Почему? Можно и так.

Этот Алекс Уолкотт выглядел очень покладистым парнем. Подозрительно покладистым.

– Итак, Валентин, я попросил госпожу Разумовскую познакомить нас по очень простой причине. Мой отец владеет небольшим издательством, которое специализируется на издании исторических и юридических книг. Вы и ваш отец – авторы книг по истории российской прокуратуры. Издательство моего отца заинтересовано в издании ваших книг в Англии. Правда, сразу хочу предупредить, что издательство у нас небольшое, следовательно, гонорары не фантастические…

– Да ведь и мы с отцом пишем не бестселлеры, – усмехнулся Ледников.

Предложение было неожиданным, но безусловно приятным. Ай да Разумовская! Тут явно чувствуется ее стальная лапка. Ей очень хочется, чтобы Ледников стал мировой знаменитостью.

– Я знаю. Я читал ваши книги, – вежливо кивнул Алекс. – Но есть проблема… Понимаете, Валентин, мы хотели бы не просто перевести ваши книги, а издать специально переработанные для нас варианты. Вот, собственно, что я хотел вам предложить. Если вас это предложение заинтересует, можно приступить к конкретным переговорам. Мы могли бы встретиться на днях…

Ледников задумчиво повертел в руках бокал. Предложение было заманчивым, и, конечно, надо было ковать железо, пока горячо, но…

– На днях не получится, – сказал он. – К сожалению. Завтра я улетаю в Лондон.

– Как интересно! – воскликнул Алекс. – В жизни бывают странные совпадения – мне тоже надо в Лондон.

– Действительно, интересно! – раздался за его спиной знакомый голос.

Анетта! Ледников и не заметил, как она подошла. Она смотрела на него изумленно-строгими глазами. Вот ведь создание! Сама постоянно исчезает из Москвы, не ставя его в известность, только звонит потом и извещает, что она сейчас в Денвере или Буэнос-Айресе и будет через неделю. Или выскакивает прямо из постели с криком: «У меня самолет через два часа!» Куда самолет, зачем? До объяснений она не опускалась. А тут, узнав про Лондон, смотрит с таким выражением на лице, будто Ледников нарушил воинскую присягу. Правда, вполне вероятно, что Анетта напряглась именно потому, что речь идет о Лондоне, ведь там Гланька… Видимо, ревность такое ядовитое чувство, что способно разъесть и космических масштабов самоуверенность Разумовской.

– И какова же цель вашей поездки? – вежливо поинтересовался Алекс. – Может быть, я мог бы оказать вам некое содействие в Лондоне?

– Действительно, мальчуган, что ты забыл в этом Лондоне? – скривила губы Разумовская.

– Алекс, полоний я не везу, – вздохнул Ледников. – И таллий тоже. У меня совсем другие дела. Мне нужно найти и сфотографировать могилу Керенского…

– Того самого? Александра Федоровича? – уточнил Алекс. – А разве он похоронен в Лондоне?

– Представьте себе. Сейчас мы с отцом заканчиваем книгу о великих русских юристах, и в конце каждой главы решили дать фотографию надгробного памятника. Вот такой мы придумали визуальный ряд, – объяснил Ледников, насмешливо глядя прямо в глаза Разумовской.

Та ответила высокомерным взором, не сулящим ничего хорошего.

– Любопытно, – покачал головой Алекс. – Но, я надеюсь, мы вернемся к нашему разговору об издании книги сразу после вашего возвращения?

– Разумеется.

Алекс с улыбкой откланялся. И Ледников остался один на один с насупившейся Анеттой.

– Значит, летишь на могилку Александра Федоровича? – пошутила она. – И только? Не ври мне, мальчуган. Во-первых, я в курсе затруднений твоей лондонской знакомой. А во-вторых, я все равно все узнаю.

– Анетта, радость моя, чего мне врать? Могилу я действительно хочу попробовать отыскать. И про книгу о русских юристах – святая правда. А что касается моей знакомой… Да, она попросила помочь, но тебя это не должно волновать. Как тебе известно, у нее есть жених, богатый и знатный. Лорд! Простой английский лорд.

– А почему это должно быть мне известно?

– Мне так кажется…

– Ты не слишком возгордился, мальчуган?

– Нет, я просто очень высокого мнения о твоих возможностях.

– Раз так, позволь мне дать тебе один совет. Не лезь там на рожон. Они разберутся без тебя в этой темной истории. А ты, если будешь проявлять активность сверх меры, тут же окажешься шпионом и агентом КГБ. Со всеми вытекающими последствиями.

– Ясное дело. Как же иначе? Я сегодня читал с утра английскую прессу, это занятие не для слабонервных… Налицо все симптомы затмения мозгов.

– Ладно, ты о них не беспокойся. Нам свои бы мозги сохранить в ясности.

Прием шел своим заведенным чередом.

Собравшийся народ, известный и не очень, упивался своей причастностью к кругу избранных и одновременно решал какие-то бесконечные проблемы. Ледников невольно вспомнил взволнованный рассказ Пузыря. Что ж, на подобных тихих мероприятиях, закрытых раутах, обедах для своих и впрямь создается, формируется весьма влиятельный слой лиц, от которых зависит очень многое в стране. Как говорил его отец, все шпионские игры с их тайнами по нынешним временам – архаизм. Зачем вербовать агентов, тайно встречаться с ними, что-то там шифровать, скрывать, пересылать? Если ничего не стоит найти все технические секреты в открытой печати, а привлекать сторонников можно совершенно открыто, не таясь, рассылая приглашения перспективным людям?

Ледников наклонился к уху Анетты и прошептал виноватым голосом:

– Я поеду. Надо еще заехать к отцу. Не скучай.

Анетта равнодушно взглянула на него.

– Надо захватить веночек на могилу Александра Федоровича?

– Нет, пакетик с полонием.

– А-а… Ну-ну!

Анетта отвернулась и ослепительно улыбнулась какому-то знакомому.

Она что-то задумала, понял Ледников.

Глава 2

Many a good father has but a bad son

У многих хороших отцов плохие сыновья

Гланька заказала первый класс, так что в полупустом салоне Ледников устроился со всеми удобствами. Но спать он не собирался, надо было обстоятельно подумать, чтобы прибыть в Лондон хоть с каким-то планом действий.

Но сначала пришлось отбиваться от сверхзаботливой стюардессы, которая все время предлагала дорожный набор каких-то бессмысленных услуг и радостей. Ледников ограничился красным вином и горячим обедом. Чтобы не разлагаться в окружающем его комфорте, он напомнил себе, что недавно пассажирам именно первого класса British Airways пришлось несколько часов лететь вместе с трупом. Пожилого мужчину, умершего прямо в полете от сердечного приступа в переполненном эконом-классе, перенесли на свободное место в салон первого класса. Покойника привязали к одному из кресел, тело завернули в одеяло, оставив открытой голову. Рядом устроилась рыдающая жена. В такой ситуации, наверное, все предлагаемые удобства не доставили «первоклассникам» большой радости.

Так что, попробовав вполне достойное вино, Ледников вытянул ноги и принялся приводить в порядок всю информацию, которую ему удалось раздобыть до отлета. Разговор с отцом, который, как всегда, поразил своей способностью помнить мельчайшие детали давних дел и расследований, позволял выстроить стройную цепь из разрозненных фактов и деталей.

Итак, Павел Семенович Муромский. Родился в небольшом южном городе в год смерти Сталина, причем в том же самом месяце – марте. Всегда любил подчеркнуть это обстоятельство, находя в нем какой-то глубокий смысл. Его отец нелепо погиб по пьяному делу, когда Павел только пошел в школу. Муромского вырастила мать. Мальчик учился хорошо – был довольно способный, к тому же его, сироту, жалели и примечали учителя. Служил в армии в Москве, во внутренних войсках.