Кривич - Александр Забусов

Целый курень, числом сотен в семь всадников, миновал полянку. Торопливо, без остановки, скрылся за лесным углом. Русичи, еще некоторое время пережидая, сидели в круге, затем Олег поднялся, встал на ноги, громко произнес за всех:

— Спасибо, батьку, молниерукий Перун, за то, что схоронил своих хортов, а мы уж послужим роду и тебе боже! — обратился к отряду, не многословно произнес. — По коням!

— 8 -

Начало июня на границе Руси выдалось засушливым и жарким. Степь за рекой, одетой в узкую полосу кустарника и колючей акации, смешанного леса и травяной поросли, из насыщенно-зеленой превратилась в ярко — салатную, поменяла на солнце окрас. В этом месте, обмелевший после схода половодья Псел, неспешно несущий свои воды к седому Днепру, образовывал затон, а берега по обеим сторонам реки, покато спускались к воде песчаными пляжами. Десятки лет это место использовалось печенегами для перехода через границу Руси, а в обратную сторону, через брод гнали караваны с награбленным хабаром и связки плененных русов в рабство. Такая деятельность, беспокойных соседей, для этих мест, прекратилась лет восемь назад, после того, как пограничные кривичи ощутимо уменьшили поголовье степняков граничивших с ними племен. На пути через брод, в сотне метров от берега, выросла крепостица из толстых бревен с башнями по углам, с укрытыми под крышу галереями второго этажа, на стенах с бойницами, со сменяющимся раз в два месяца гарнизоном, числом в сотню воинов. С тех пор для жителей степи халява закончилась. Печенеги по старой памяти, еще два лета подряд, малыми ватагами пытались перейти брод и погулять по пограничью, но были биты и завязали с этим опасным занятием на этом участке границы.

Монзырев, инспектируя заставу, окинув хозяйским глазом внутренние постройки крепости, отметил ряд недостатков, в частности то, что на территории сторожи нет автономного источника воды — колодца. Сто метров до реки решали эту проблему, а ставшие редкими вылазки степняков, сделали заставу спокойным, периферийным объектом. Внутри крепости, в ее центральной части, по приказу боярина, людины близлежащих деревень поставили бревенчатые постройки казарм, конюшни и лабазы, образовав каре, оборудованное дубовыми воротами. Крыши строений крепости в крепости покрыли черепицей, дабы уменьшить вероятность пожаров от горящих стрел врага. Под добротными домами, стоящими на песчаной почве, проходили широкие подземные переходы, обшитые досками по бокам и потолку, ведущие к погребам с едой и питьем. По всему периметру коридоры были оснащены дверьми из мореного дуба, с железными запорами и деревянными щеколдами. Третий уровень защиты, был уровнем последнего шанса для оставшихся в живых защитников крепости, давая возможность в случае крупного конфликта продержаться до подхода дружины. Стойла в конюшнях рассчитаны на содержание двух десятков лошадей дежурной смены. Остальные кони всегда находились на выпасе в табуне, в двух верстах от самой крепости.

Пограничный наряд нес службу вдоль русского берега реки, наблюдая с высоких круч за водной гладью и пологими берегами соседей. Конные разъезды и зимой, и летом, в любую погоду, на десятки верст вправо — влево от крепости тропили натоптанную дорогу, а будучи в отдыхающих сменах занимались повседневными делами и боевой учебой. Бойцам, сотники расслабляться не давали, гоняли их, по установленному Монзыревым, распорядку жизни на объекте. Отлучиться из состава дежурной сотни по надобности, на свадьбу, похороны или к болящим родителям, можно было только с дозволения сотника, да и то, лишь по прибытию с такой вестью гонца из Гордеева городка. За мелкие нарушения при проживании на заставе, молодых, не имеющих опыта, призванных из деревень воев, вне очереди загружали трудотерапией в кузнице, конюшне или ставили наводить порядок в местах общего пользования.

Олесь привел свою сотню на заставу. Рассказал Мстиславу о событиях в городке и Диком поле, передал наказ боярина оставаться со своей сотней вместе с ним на кордоне. Расстроенный разлукой с молодой женой и сыном, Мстислав распорядился прекратить сборы для отъезда в погост, продолжить несение службы вместе с бойцами прибывшей сотни друга.

Уже на следующее утро, Олесь с десятком своих бойцов выехал на осмотр приграничной территории, одноконь двинувшись на запад вдоль берега реки. Предстояло неспешно пройти десяток верст, переночевать в деревушке Вепрево, следующим днем вернуться назад. По случаю перепада тепла и прохлады в низинах, над речкой встала пелена тумана. Безветренная погода на утренней зорьке создала звенящую тишину на пути следования, нарушаемую только глухим стуком копыт по шуршащему песку. Постепенно просыпались пичуги, подавали голоса из ветвей придорожного кустарника.

— Ха-ха-ха! — заливисто раздался звонкий девичий смех из ивовой поросли совсем недалече от тропы. Вои услышали плеск в реке, словно кто-то сверзься с ивы в омут под деревом, над которым склонилась его крона, косо выросшая из боковины кручи у тропы.

— Русалка балует, поселилась неподалеку, — пояснил Барсук, десятник Мстиславовой сотни, сопровождающий Олеся, как было и положено, при первом проходе по маршруту патрулирования. — Уж месяц, как на этом месте, наших встречает и провожает.

— Может мавка?

— Не-е, точно речная берегиня.

— Ну-ну.

Зоркий глаз сотника заприметил на чужом берегу пятерых всадников на низкорослых, мохнатых лошаденках. Необычность картинки была в том, что степняки предстали полностью одетыми в кожу, а их волосы имели цвет соломы. На желтоватой коже лиц, выделялись раскосые, узкие глаза. Создали же боги таких уродов! Таких людей в степи Олесь раньше не встречал. Давно рассеявшийся под солнечными лучами туман исчез, это позволило рассмотреть чужих более детально, хоть и издали. Вооружение — копья, луки, круглые щиты. У некоторых заметил татуировки на предплечьях, только что именно выколото на коже, не разглядел. Всадники на чужом берегу, тоже с интересом рассматривали пограничников.

— Барсук, это кто?

— Сам первый раз таких вижу!

— Интересно девки пляшут.

Чужаки, переговорив между собой, прытко исчезли в кустарнике лесополосы, прямо верхом на лошадях, больше похожих на собак переростков.

— Полель, — обратился Олесь к одному из своих воев. — Скачи на заставу, Мстиславу скажешь, что в полутора верстах от крепости замечены степняки на чужом берегу, но точно не печенеги.

Боец, развернув коня, галопом умчался в сторону переправы. Кривичи двинулись дальше.

В утренних лучах солнца за редкими деревьями и кустарником бликовала река, протекающая понизу холмистых круч. Олеся не покидало чувство, что за ними наблюдают с той стороны реки, причем взгляд был липким, ненавистным. Успокаивало только то, что на этот берег, по таким кучугурам вряд ли переберется всадник, а степняк без лошади, плохой воин. Чувства близкой опасности накрыло сознание, заставив в считанные секунды сорвать щит с крюка позади седла, перебросить его на руку, прикрыть грудь. Тут же справа из ветвей лесной поросли, зазвенели тетивы на луках, а в дерево щита с тупым стуком вошло сразу две стрелы, железные наконечники которых вылезли с внутренней стороны.