Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Мягкова

частокол – скорее уж символическая, чем настоящая фортификация. Так, подучить людей фортификационным работам разве что, чтоб потом настоящие укрепления строить умели. Поставили уже и пару вышек, на которых дежурят немногочисленные пока лучники – ага, для полной аналогии с концлагерем из советского кино про войну здесь не хватает только единообразного обмундирования, рогатых касок, «шмайссеров» и овчарок, гы-гы!

– Если ти путишь плёхо рапотать, ти путишь полючайт сапога в морда! – шутил Володя – по-русски, естественно – подбадривая землекопов. – Мля, надо было в натуре ещё губную гармошку с собой из дому прихватить! И чего я пожлобился? Не тяжёлая она, много места в чемодане не заняла бы, а уж поприкалывался бы всласть!

– Напрасно вы так шутите, сеньоры! – заметил Васькин. – Для вас это шутки, а с вашей лёгкой руки уже и все наши солдаты называют этот лагерь Дахау. А он ведь совсем рядом с городом, который восстанавливает Миликон, и он решил дать ему новое название, но ещё не определился, какое именно. Пока он будет думать – может случиться так, что от наших солдат его подхватят и его собственные, а от них – и все жители. И что мы будем с этим делать, если оно вдруг приживётся?

– А ничего не будем, – ответил я ему. – Прикалывались и будем прикалываться, а местные не в курсах, и у них никакой ассоциации не возникнет. Главное – чтоб на деле параллелей было поменьше – понимаешь, о чём я?

– Так уже и на деле наметилась параллель – желудями людей кормим.

– Ты можешь посоветовать лучший вариант?

– Ну, можно ведь развести свиней и кормить желудями их, а людей кормить уже свининой. Я же видел, свиней здесь всё же разводят. Не понимаю только, почему они так мало распространены…

– Может, из-за влияния финикийцев на культуру прежнего Тартесса? И коз, и овец, как видишь, разводят довольно широко.

– Так свиньи ведь размножаются и растут быстрее.

– Но не так быстро, как нужно – еда нужна людям уже сейчас. Да и прокормится ведь свининой с тех желудей гораздо меньше ртов, чем теми же желудями напрямую. Всё понимаю, но пока – не время. Вот позже – да, надо будет внедрить обязательно…

– А кролики? Они ведь желудей не едят, а едят траву, листья там, ветки…

– На них и так охотятся, а разводить – нет традиции. Ладно, допустим, и убедим мы Миликона. Допустим даже, что он убедит старейшин, а они – народ. А где держать тех кроликов? Нужны металлические клетки – где напастись столько проволоки? Железа им хватило бы, но проката-то нет – представляешь, каково ковать её врукопашную? По этой же причине, насколько я понимаю, местные и кур держат мало.

– А курам-то клетки зачем?

– Ты забыл о хорьках и лисах. Какой смысл разводить кур для них?

– Мля! – резюмировал испанец.

К счастью, народ трудности прекрасно понимал и не выступал. И видно было, что работают люди на совесть. Успевшие наработать опыт на ограждении лагеря теперь были задействованы на строительстве «лимеса». Как и объяснял Фабриций Рузиру, сыну Миликона, укреплённая линия возводилась вдоль всего берега реки. В основном земляная на основе плетня, и лишь в самых ответственных местах с дощатым парапетом – на самом деле прежде всего для тренировки плотников. Ведь в главное-то «досточтимый» пацана не посвятил – что этот наш «лимес» имеет чисто символическое назначение. Так, обозначить на местности наглядно линию, которую лузитанам Ликута – в соответствии с достигнутой договорённостью – пересекать не следует. Обходить – это не возбраняется, но тогда уж и безобразничать только там, не заходя на обозначенную бутафорской оградой территорию Миликона. Но договорённости – это же с солидными людьми, а есть ведь у лузитан ещё и буйная гопота, с которой договориться невозможно в принципе. Сюрпризов от подобной шантрапы нам не надо, поэтому сразу же за «лимесом» возводилась линия небольших, но очень хорошо укреплённых фортов по образцу будущих римских имперских. Добротным частоколом кроме того обносились вновь образуемые деревни переселенцев, по которым со временем должны были расселиться все обитатели «концлагеря». Самые же серьёзные укрепления сооружались вокруг нового стольного города Миликона – на их строительство перебрасывался народ, уже попрактиковавшийся в возведении пограничных фортов.

Но смысл фортификации был не только в целях обороны от набегов. До трети переселенцев прибывало не организованными общинами под руководством своих вождей и старейшин, а индивидуальным порядком, так что строительные бригады облегчали нам задачу организовать их и выявить будущих предводителей. Ведь будущему царю пока ещё не подвластной ему сопредельной территории требовались не просто податные крестьяне. Требовались военные поселенцы – организованные, спаянные, дисциплинированные и уж всяко умеющие обращаться с оружием. К счастью, у большинства прибывающих оружие имелось – копья, дротики и кинжалы, не говоря уже о пращах, были практически у всех. Примерно половина имела и мечи или фалькаты с цетрами, а около четверти – шлемы и кожаные панцири. Такие первым делом и привлекались к военной подготовке, пополняя войско вождя, но не забывали, естественно, и об остальных. В ожидании, пока и для них будет изготовлено недостающее оружие и прочее снаряжение, их уже занимали во второй половине дня тренировками с учебным деревянным оружием в строю. А тем, кто пытался отлынивать от таких занятий, ссылаясь на усталость после работ, предлагали попробовать себя в охоте – только не с пращой, а с луком. Естественно, самодельным охотничьим, из тиса, можжевельника или лещины. Тем, кто покажет себя хорошим стрелком, обещался перевод со строительных работ на охотничий промысел. Многие роптали, демонстрируя своих домашних хорьков, а некоторые – ещё и виртуозный навык обращения с пращой, но настропалённый нами Миликон был непреклонен – пращников у него много, нужны ему лучники. А как ещё прикажете производить предварительный набор подходящих людей из народа, в общем и целом к луку непривычного? Нашлось где-то с десяток охотников из числа горцев, пришедших со своими луками и стрелять из них умеющих, а к ним уж стали поодиночке присоединяться желающие попробовать себя и в новом качестве. Особенно, когда вождь объявил о еженедельных стрелковых состязаниях с призами в один гадесский шекель за третье место, два – за второе и три – за первое.

– Теперь хоть понимаете, почему я настаивал на коротком охотничьем луке? – спросил я приятелей, когда мы наблюдали, как позорно мажут из луков эти новобранцы на своей первой тренировке.

– Да понятно же, что он во много раз легче в обучении стрельбе, чем длинный, – ответил Володя. – Но ведь он же совсем слабенький! Хрен