Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ваш друг Бетховен.
Милое деревцо!
Не будьте деревянным. Любезное начальство желает побеседовать сегодня со мною в 10 часов; прошу вас пойти туда вместо меня, но сначала зайдите ко мне; делайте все, как вам удобнее. Я написал уже письмо на высочайшее имя; можете взять его с собою. Мне очень досадно вновь беспокоить вас, но я сам не могу пойти, а дело нужно довести до конца.
Ваш Бетховен.
Почтенный?! Хольц.
Никто не сомневается, что Хольц среднего роста, вот какие противоречия заключаются в мужском роде и какие выводы еще могут последовать для одушевленного Хольца? Что касается нашего дела, то прошу никому не давать ни видеть, ни слышать квартета, пятница единственный день, когда старая ведьма, которую 2000 лет тому назад наверное сожгли бы, говорит сносно, ибо в этот день дьявол не имеет над ней власти, а потому напишите или приходите: на сегодня довольно.
Ваш друг Бетховен.
Да! да! Патерностер-переулок и наш директор премило торчат там. Славное дело, если даже ничего из этого не выйдет.
Добрейшее древо Махагони!
Перья нам неизвестны, довольствуйтесь. Ваше письмо вызвало у меня смех. Тобиас всегда останется Т., но мы его еще больше растобиасим. Да, да, Кастелли должен взяться за это. Эта вещь будет напечатана и гравирована в пользу всех бедных Тобиасов. Я только что писал Карлу, чтобы он подождал с письмами к П. и Ш.; другими словами, жду ответа от г. А. из Мангейма.
Баден. 24 августа.
Раз это суждено, то мне все равно, какой адский пес будет лизать или сверлить мой мозг; лишь бы ответ не заставил себя слишком долго ждать. Адская собака из Лейпцига может подождать, а пока пусть развлекается в погребе Ауербаха разговорами с Мефистофелем, редактором Лейпцигской музыкальной газеты; последнего скоро отдерет за уши Вельзевул, главный начальник всех чертей.
Голубчик, первый квартет состоит из шести частей, с ним я рассчитываю покончить в этом месяце. Если бы только кто-нибудь дал мне средства против моего скверного желудка, мой г. братец был опять в П. Н. Г. Голубчик, ведь мы должны стараться, чтобы все эти вновь созданные слова и выражения сохранились до третьего и четвертого поколения наших потомков. Приходите в пятницу или воскресенье, приходите в пятницу, когда кухонную сатану легче всего выносить. Будьте здоровы; тысяча благодарностей за вашу преданность и любовь ко мне; надеюсь, не будете за них наказаны.
Любящий и преданный вам, Бетховен.
Не забудьте навестить моего Вениамина.
Напишите еще раз; приезжайте. Еще лучше…
Его высокородию г. ф. Хольцу.
В Вене, Мелькер-бастей № 96. В четвертом этаже дома Бергерштама.
17 октября 1825 г.
Точно после кораблекрушения прибыл я сюда третьего дня вечером, искал вас вчера; но всюду было безмолвно, буду вполне удовлетворен, если зайдете ко мне, прежде чем отправиться в свою коллегию.
Второпях, ваш друг
Бетховен.
Удивительнейший!! Удивительный!
Вы осмелились передать мне, что не станете стричь меня, ибо не считаете достойным этого, и действительно прислали мне собственного брадобрея. О! Это уж слишком; за это штраф в 2 # или еще 3 #; таким образом, один # да два # выйдет salade brillant. Очень желательно, чтобы вы пришли завтра прямо к завтраку, но не полднику, взгляните на miserabilia жизни. Это далеко еще не все. Итак, возможно раньше. Я подожду вашего прихода, но не уступлю даже половины # штрафа.
Ваш amicus fidelis Бетховен.
Прочтите только при сем ответ, достойный этой бесстыдницы. Только передайте письмо и не затевайте с нею ничего. Постарайтесь, пожалуйста, завтра освободиться и прийти к обеду. Следовало бы сегодня же узнать верный адрес Шлезингера. Прощайте, надеюсь услышать от вас кое-что.
Б. 3 февраля.
Голубчик! Лишь только я возвратился домой, как меня стала преследовать мысль о том свинстве, которое я сделал вчера, написав это Кулау, все остальное вы знаете. Напишите поскорее или приезжайте в четверг, в пятницу назад, но напишите раньше. Спросите кухарку, знает ли она толк в дичи и сумеет ли распоряжаться моими охотничьими трофеями.
С Карлом можно еще справиться, но застав его на месте преступления, надо пригрозить, что будет сообщено мне.
Поспешите prestissimo со всем; а в дружбе считайте меня всегда Cantum fermum.
Прощайте
Ваш искренний друг, Бетховен.
Голубчик!
Еще вчера говорил вам, что узнал еще, что она не все кушанья готовит вкусно и питательно. Когда я стал упрекать ее, то заметил, что она готова наговорить дерзостей; но я объяснил ей в вежливых выражениях, что следует обратить на это больше внимания. Я вчера больше не видел, вечером вышел еще погулять, а по возвращении не нашел ее дома; она оставила это письмо. Так как это побег, то полиция отлично сумеет вернуть ее. Прошу вашего содействия. Было бы лучше, если бы вы зашли на минуту.
Ваш Бетховен.
Достойный друг!
Будьте уверены, что я забыл недавний случай и что он никогда не изменит моего расположения к вам; итак, прошу вас не намекать никогда на что-либо подобное. Всегда рад вас видеть. Надеюсь, в будущее воскресенье не отвергнете моего угощения. На этой неделе я слишком занят и не успокоюсь, пока все не будет окончено; ввиду этого не могу назначить заранее часа обеда, тем более, что с 13-ти лет привык я обедать очень поздно; привычка эта еще более усилилась благодаря здешним выдающимся деятелям; а теперь уж трудно избавиться совершенно от нее. Не думайте, что это ирония; вспомните, что я в зависимости от муз, и тогда поймете, что я прав. Давно уже я ищу способа выразить вам свою благодарность и при первой возможности исполню это. Если на этой неделе найдете время навестить меня, то доставите большое удовольствие своим посещением. Вы найдете меня таким же, как прежде, без перемены. В воскресенье жду вас непременно.
Как всегда, друг ваш Бетховен.
26 апреля 1826 г.
Вернулись ли вы сегодня домой из царства любви, ведь я писал вам и Брейнингу, если
