Манифесты русского идеализма - Сергей Аскольдов

В статье «Об экономическом идеале» С. Н. Булгаков писал: «Нормальная или идеальная цивилизация, синтез средних веков и ренессанса, прав духа и прав плоти, еще впереди. Кому же из исторических народов суждено совершить этот синтез?» (Булгаков С. Н. От марксизма к идеализму. СПб., 1903, с. 285).

47

Булгаков имеет в виду исследования В. Зомбарта и М. Вебера; подробнее см. его статью «Народное хозяйство и религиозная личность» в сборнике «Два града», а также: Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М., 1990, с. 187, 224.

48

В ДГ (с. 450) в этом месте сделано примечание: «См. очерк “Народное хозяйство и религиозная личность”».

49

В 1-м изд. вместо «свое необходимое место» — «необходимое место».

50

В 1-м изд. вместо «но и само» — «и само».

51

В ДГ (с. 452) слова «свободным делом самой интеллигенции» выделены курсивом.

52

В 1-м изд. вместо «переходит в идолопоклонство этой религии» — «(и притом еще в упрощенной азбучной форме)».

53

В 1-м изд. вместо «Основным догматом» — «Основным догматом ее».

54

Буря и натиск (нем.) — литературное движение в Германии 70-х годов XVIII в., получившее свое название по одноименной драме Ф. М. Клингера. В переносном смысле — бурный, романтический период в истории народа или судьбе отдельного человека.

55

В 1-м изд. вместо «происшедшем» — «наступившем».

56

В 1-м изд. вместо «ей чуждым» — «чуждым».

57

В 1-м изд. вместо «все это взвинчивало» — «взвинчивало».

58

В 1-м изд. вместо «этим “крестом”» — «крестом».

59

В 1-м изд. вместо «такая» — «эта».

60

В 1-м изд. вместо «постигает его» — «постигает».

61

В 1-м изд. вместо «и эти» — «эти».

62

В 1-м изд. вместо «какой-либо партии» — «партии».

63

В 1-м изд. вместо «сами собой вырастают» — «вырастают».

64

Котурн — высокий закрытый сапог из мягкой кожи. В древнегреческом театре котурны использовались актерами при исполнении трагических ролей: они увеличивали рост актера, придавали величественность его фигуре.

65

В 1-м изд. вместо «лишь в светлую точку» — «в светлую точку».

66

В 1-м изд. вместо «свою для него — «свою».

67

В 1-м изд. вместо «за таковую» — «для этого».

68

В 1-м изд. вместо «существующих политических партий» — «политических партий».

69

В 1-м изд. вместо «которые» — «которая».

70

В 1-м изд. вместо «сословного» — «духовного».

71

Имеется в виду знаменитый тезис Э. Бернштейна «Движение — все, конечная цель — ничто». В книге «От марксизма к идеализму» (СПб., 1903) С. Н. Булгаков писал: «Бернштейнианство есть марксизм, обрезавший себе духовные крылья, лишенный прежнего религиозного воодушевления и идеалистического размаха, сведенный к проповеди малых дел социальной политики» (Указ. соч, с. XIV). Ср. также с отзывом о Бернштейне в «Философии хозяйства» (с. 212).

72

Выражение из Евангелия от Матфея: «Вожди слепые, отцеживающие комара, а верблюда поглощающие!» (23, 24).

73

В ДГ (с. 457) вместо «эсхатологическом» — «хилиастическом».

74

В ДГ (с. 457) вместо этого примечания — другое: «Ср. очерк “Апокалиптика и социализм (Религиозно-философские параллели”».

75

В 1-м изд. вместо «здесь» — «этот».

76

По поводу этого утверждения в полемику с Булгаковым вступил Д. С. Мережковский. Процитировав слова Булгакова в своей статье «Семь смиренных», он писал: «В этих словах Булгакова — основная мысль книги, та скрытая ось, вокруг которой все вращается; тот белый цвет, в котором слиты семь цветов радуги.

Революция — одно отрицание без всякого утверждения; ненависть без всякой любви; разрушение без всякого творчества; зло без всякого добра.

Булгаков отсюда не делает вывода, но вывод ясен: если революция — разрушение, ненависть и отрицание, то реакция — восстановление разрушенного — созидание; угашение ненависти — любовь, отрицание отрицания — утверждение; и, наконец, если революция — антирелигия, то реакция — религия, а может быть, и обратно, религия — реакция: вывод, давно уже сделанный врагами религии.

Продолжая этот вывод, мы придем от “страшного суда” над русской интеллигенцией, русской революцией, к “страшному суду” над всей европейской культурой, ибо вся она вышла из горнила революционного, вся она — застывший сплав металла, кипевшего некогда на революционном огне. Если революция — одно “отрицание, ненависть и разрушение”, то и вся культура тоже; так ведь и думали те христианские подвижники, на которых ссылается Булгаков как на обладателей совершенной истины Христовой; для св. Серафима Саровского все европейское просвещение — антихристово.

Существует два понимания всемирной истории: одно, утверждающее бесконечность и непрерывность развития, ненарушимость закона причинности; для этого понимания свобода воли, необходимая предпосылка религии, есть метафизическое и теологическое суеверие, другое — утверждающее “ конец ”, “ прерыв”, преодоление внешнего закона причинности внутреннею свободою, то вторжение трансцендентного порядка в эмпирический, которое кажется “ чудом ”, а на самом деле есть исполнение иного закона, высшего, несоизмеримого с эмпирическим: свобода Сына не нарушает, а исполняет закон Отца.

Первое понимание — научное, эволюционное; второе — религиозное, революционное.

В последнем счете, но именно только в последнем, одно не противоречит другому: всякий “прерыв” есть предел, конец развития — цель — в порядке телеологии; всякое развитие есть подготовление, назревание, начало прерыва — “начало конца” — причина — в порядке детерминизма. В этом смысле эволюция и революция — две стороны, имманентная и трансцендентная, одной и той же всемирно-исторической динамики.

В Апокалипсисе дано это, по преимуществу, христианское, предельное и прерывное, “катастрофическое”, революционное понимание всемирной истории. Стоит раскрыть Апокалипсис, чтобы пахнуло на нас “чувством конца”, как жаром лавы из кратера. Что означают на самом деле эти молнии, громы, пожары, землетрясения; эти чаши гнева Господня, битвы, восстания и поражения народов; кровь, текущая до узд конских; эти трупы царей, пожираемые хищными птицами; это падение великого Вавилона, подобное падению жернова, брошенного с неба в море, — что означает все это, если не величайшую из революций — ту последнюю грозу, чьи бледные зарницы — все революции бывшие?

Неужели же для Булгакова и эта последняя — только отрицание, только ненависть и разрушение?? — Но ведь ежели царство Зверя, Вавилон, тут, действительно, разрушается, то царство Божие, Иерусалим, созидается; тут, воистину, “восторг разрушения — восторг созидания”, гнев Агнца — гнев любви.

Отвергать положительное религиозное содержание не только в эмпирике, но и в мистике революции — значит отвергать Апокалипсис — всю христианскую эсхатологию, всю христианскую динамику — Христа Грядущего, а, следовательно, и Пришедшего, ибо Грядущий и Пришедший — один.

Где же и зародилось революционное понимание всемирной истории, как не в христианстве? Все революции древнего мира имеют смысл национальный, политический; только у христианских народов начинается и продолжается, уже никогда не прекращаясь, а лишь переходя от одного народа к другому, всемирное революционное движение, как вечное искание Града Божьего, как сознательно или бессознательно воплощаемая эсхатология.

На Западе, в папстве, абсолютизме духовном, на Востоке, в кесарстве, абсолютизме светском, иссякла, исказилась и окаменела она; но огненный родник ее доныне бьет в сердце русского народа — в расколе — сектантстве и в освобождении, в интеллигенции — во всех русских отщепенцах, “настоящего Града не имеющих, грядущего Града взыскующих”. Это бессознательное эсхатологическое самочувствие и делает интеллигенцию народною, во всяком случае, более народною, чем народники Вех.