Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота - Андрей Юрьевич Андреев

я, что имеются там места сверх штата. Оплачу охотно скромный пенсион в 360 рублей до того времени, когда сможет он войти в штат.

Позвольте мне Вам напомнить о деле вдовы Рота. Вы им занялись немедленно, но не знаю, исполнил ли министр финансов Ваше приказание.

Военный министр сообщил мне идею, для меня новую, которая касается использования телеграфов передовыми отрядами; загорелся он желанием эту идею осуществить; однако для сего потребны телеграфы еще менее громоздкие, чем мои, а следственно, придется мне изобрести механизм, с помощью которого используемый телеграф можно было бы в пять минут разобрать, если передовому отряду отступать придется.

Виделся с Экеспарре и надеюсь Вам доложить о нашей беседе касательно судоустройства для крестьян Лифляндии.

Ваш Паррот

182. Александр I – Г. Ф. Парроту

[Санкт-Петербург, 12 февраля 1812 г.][599]

Думал я первоначально об устройстве постоянных телеграфов, поэтому Вас к министру полиции адресовал, ибо у него имеется собрание довольно многочисленное образцов такого рода. Если Вы предпочитаете их военному министру предоставить, ничего не имею против.

Весь Ваш

[Росчерк]

183. Александр I – Г. Ф. Парроту

[Санкт-Петербург, 16 февраля 1812 г.][600]

Весьма сожалею о том, что раньше Вас принять не смог; но решительно невозможно было это сделать. Приходите сегодня в 8 вечера к Гесслеру, надеюсь, что сможем мы увидеться[601].

Весь Ваш

[Росчерк]

184. Александр I – Г. Ф. Парроту

[Санкт-Петербург, конец февраля 1812 г.][602]

Вместо маскарада приглашаю Вас сегодня провести вечер у меня; приходите в восемь.

Весь Ваш

[Росчерк]

185. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург], 29 февраля 1812 г.

Сегодня последний день февраля. Я знаю, чувствую, что у Вас времени очень мало. Но чувствую так же хорошо, что из-за обилия дел можете Вы обо мне забыть, и долг мой велит мне о себе напомнить.

Не могу уехать, пока Вы свое обещание не исполните и еще один вечер со мной не проведете; первый, думаю, Вас так же мало удовлетворил, как и меня. Мне еще многое нужно Вам сказать. Вдобавок телеграф мой Вас дожидается. Просил министра поскорее испытание устроить, но не могу министру докучать. Меня не понимают; полагают наверняка, что есть у меня виды, корысть; да и как ожидать другого, если вокруг взглянуть? Вы один меня понимаете, и радуюсь я тому, что понят Вами. Докучаю только Вам одному. Освободите от пагубного присутствия здесь

Вашего Паррота.

186. Александр I – Г. Ф. Парроту

[Санкт-Петербург, 29 февраля 1812 г.][603]

Уверяю Вас, что о Вас не забыл и первые свободные минуты будут Вам посвящены. Хотел Вас пригласить вчера, но Чернышев из Парижа приехал[604] и я с ним говорил до полуночи.

Весь Ваш

[Росчерк]

187. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург], 13 марта 1812 г.

Не досадуйте, Возлюбленный, при виде нового письма от меня. Продиктовано оно чувством самым чистым, никакой досадой не вызванным.

Прежде подали Вы мне надежду, что в понедельник или вторник будете на ночном испытании телеграфа присутствовать[605]. Этого не случилось, и мне это понятно. Более того: если не можете Вы мне уделить время, не стесняя себя чрезвычайно, не стану об этом просить, какого бы успеха ни ожидал от второго испытания. Благоволите только сказать мне просто: да или нет. Я отослал бы тогда назад астронома Паукера и плотника, ибо их присутствие здесь расходы увеличит без всякой пользы.

С другой стороны, позвольте Вас просить уделить мне как можно скорее обещанный вечер; говорить хочу о вещах серьезнейших, куда более важных, чем телеграф. Вечер этот может Вам пользу принести, только если спасительный совет, коль скоро сумею его Вам дать, прозвучит вовремя и останется у Вас время на его исполнение. Знаете Вы, что несколько лет раз я со своими советами опаздывал, и в том виноват. Если Вы им какое-то значение придаете (а в этом сомневаться не могу, раз желаете их слышать) <именем Господа и собственного Вашего благополучия> не откладывайте, прошу Вас, нашу встречу. Не принимайте мое усердие, мое упорство в желании Вам служить за самомнение. С той точки, с которой я на события взираю, вижу многие вещи лучше, чем большинство Ваших советников, а руководствуюсь только здравым смыслом и любовью к Вам.

Прощайте, мой Возлюбленный!

Ваш Паррот

188. Александр I – Г. Ф. Парроту

[Санкт-Петербург, 13 марта 1812 г.][606]

Согласен.

189. Александр I – Г. Ф. Парроту

[Санкт-Петербург, 16 марта 1812 г.][607]

Сегодня могу наконец Вас принять в восемь вечера.

Весь Ваш

[Росчерк]

190. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург, 17 марта 1812 г.]

Вечер воскресенья[608]

Теперь одиннадцать вечера, вокруг глубокая царит тишина. Хочу написать моему Возлюбленному, сему дражайшему существу, с которым не хотел бы никогда расставаться. Ровно сутки прошли со времени последнего нашего прощания[609]. Провел их, не покладая рук, чтобы иметь что Вам ответить. Теперь собираюсь с Вами обсудить то, что более всего Вас интересует. Счастлив был я в момент нашего прощания, несмотря на горечь расставания; чувствовал, что покой возвратился в мое сердце и в Ваше, тот длившийся десять лет счастливый покой, который туча омрачила. Мой Александр! Оба мы в этом покое нуждаемся! О! Насколько же человек превосходит монарха! Настолько сердце Ваше превосходит Ваше положение! Какие бы несчастья Вашему царствованию ни угрожали в нынешнее тревожное время, потомство Вас почитать будет; я ему поведаю о моем Александре.

В нынешний же решительный момент примите несколько советов, квинтэссенцию моих размышлений о нынешнем Вашем положении. Положение это, моя любовь к Вам, точка зрения, с какой я на события смотрю, – все меня с Вами говорить побуждает; это мой священный долг. Начну со Сперанского, как Вы того желаете. Впрочем, никаких правил придерживаться не стану. Пишу для Вас одного; изливаю свое сердце. Вы меня поймете.

Когда поделились Вы со мной горькими чувствами касательно предательства Сперанского, были Вы охвачены страстью[610]. Надеюсь, что теперь больше не собираетесь его расстрелять. Признаюсь, что факты, Вами приведенные, для серьезных обвинений дают основания. Но не в том Вы состоянии души, чтобы судить об их справедливости, а даже если бы и могли судить, не Вам это делать надлежит, а комиссия, наспех для сего собранная, составлена будет исключительно из его врагов. Не забывайте, что его ненавидят, потому что Вы его слишком высоко вознесли. Выше министров Вы один стоять должны. Не