Гайдзин - Джеймс Клавелл

— Да. Мсье де Жеруар. Анри «мог бы»? Что за письмо он мог бы написать для меня?

— Если бы Анри удалось убедить, по его настоятельной рекомендации вы могли бы быть отданы под защиту Жеруара как подопечная государства. По моему глубокому убеждению, вы являетесь законной вдовой покойного тайпэна, Малкольма Струана. Если Анри уверенно поддержит нас, это могло бы стать государственной политикой.

— Значит, мне нужна серьезная поддержка?

— Я в этом уверен. Анри — нет.

Она вздохнула. Она и сама пришла к тому же выводу. Но государственная политика? Это была новая идея, возможность, которую она не учитывала. Государственная политика означала бы защиту Франции. Это стоило чего угодно — нет, ничего угодно.

— Что я могла бы сделать, чтобы уговорить Анри?

— Я мог бы сделать это для вас, — ответил он. — Я бы попытался.

— Тогда, пожалуйста, приступайте немедленно. Сегодня вечером вы мне скажете, что я могу сделать взамен. Время перед обедом вас устроит или завтра утром — когда хотите.

Говорить больше было не о чем. Завтрашний день подошел бы лучше, сказал ей Андре и откланялся; и перед тем как принять следующего гостя, мистера Ская, она откинулась на спинку кресла и улыбнулась в потолок, гадая, какова будет цена.

Подопечная французского государства? Ей понравилось, как это звучит, ибо она понимала, что ей понадобится вся помощь, какую она сможет отыскать, чтобы вступить в сражение с великаншей-людоедом из Гонконга…

И сейчас, свернувшись калачиком в другом кресле Малкольма, в апартаментах тайпэна наверху, заперев дверь изнутри, она почувствовала, что это идея нравится ей ещё больше, и снова стала гадать о цене. Это будет стоить дорого. Этих золотых монет, о которых никто не знает, будет достаточно для начала, потом рубиновый перстень, теперь у меня есть печать, печать Малкольма.

Она положила все на место и заперла тайник.

Удовлетворенная прогрессом, достигнутым в первый день её новой жизни, она закрыла глаза и уснула без сновидений. Разбудил её стук в дверь. Часы показывали почти половину пятого.

— Пожалуйста, кто это?

— Джейми, Анжелика.

Волна радостного ожидания окатила её. Оставайся спокойной, предостерегла она себя, отпирая дверь, лед, на который ты ступила, очень тонок, а черная вода под ним сулит смерть.

— Хеллоу, Джейми, дорогой, входите, прошу вас. — Она снова опустилась в кресло мужа, показав ему на кресло напротив, в котором всегда сидела сама. Эта перемена доставила ей удовольствие. — Вы выглядите таким измученным, таким печальным.

— Я все никак не могу свыкнуться с мыслью о его смерти и, ну, со всеми переменами, Анжелика.

— Да. Это очень трудно.

— Вы тоже изменились. Позвольте… позвольте мне сказать, какая вы удивительная, такая сильная и, ну, вы знаете.

— В том-то вся и проблема, Джейми, что не знаю. Я знаю лишь то, что случилось, и могу принять это, приняла это. Мои слезы… мне кажется, я, наверное, выплакала все слезы, отпущенные мне в этой жизни. Поэтому пока что никаких слез. Вы виделись с сэром Уильямом?

— Да. Скай сказал, что вернется сюда около шести, если это удобно. — Он видел, как она рассеянно кивнула.

— Он ведь вам не нравится, Джейми, правда?

— Мне вообще не нравятся адвокаты, их появление всегда предвещает неприятности, хотя он не плохой человек. Я думаю, он вам вполне подойдет. Если почувствуете тревогу, сообщите мне немедленно. Мал… Малкольму он нравился, и вам нужен кто-то, кто будет вас представлять.

— Мне и самой трудно произносить его имя, Джейми, и говорить «муж» ничуть не легче. Даже труднее. Не нужно стесняться.

Джейми уныло кивнул и достал письма.

— Сэр Уильям сказал, что эти письма являются частью его имущества, как и деньги. Он не смог вынести определения по юридической стороне — он напишет со срочной почтой генеральному стряпчему Гонконга, — но сказал, что не видит причин, почему бы не передать вам эти письма, если вы пообещаете не уничтожать их. Что же до соверенов, оставьте их себе — я сказал ему, что, по-моему, у вас сейчас нет своих денег, — но он просит, пожалуйста, напишите ему расписку на эту сумму.

— Все что угодно. Он прочел их?

— Нет, их никто не читал. — Секунду помедлив, он положил их на каминную полку. — Есть ещё пара вещей, мы договорились ещё кое о чем — вы хотели бы услышать о них сейчас или… я вполне могу вернуться позже.

— Нет, я чувствую себя хорошо. О чем вы договорились, Джейми?

Он сделал глубокий вдох: все его существо восставало против того, что ему приходится говорить ей все это, но это был его долг.

— Посоветовавшись с сэром Уильямом, Бебкоттом и Хоугом, мы отдали распоряжения завтра отправить тело назад в Гонконг, где оно будет похоронено; мы все согласились — таково наше общее мнение, — что это наилучшее решение. Все возможное будет сделано, уже делается, чтобы облегчить вам это путешествие и, насколько это возможно, помочь его вынести. Доктор Хоуг отправится с вами, он проследит, чтобы вы были в хороших руках. — Улыбка Джейми была пустой, его лицо — отражением несчастья. — Не могу даже высказать, как мне горько из-за всего этого. А Со со временем займется укладкой ваших вещей, Чен поможет, если будет нужно, и упакует все, что должно отправиться с кораблем, который отплывает с вечерним отливом. Тем временем, если вам что-нибудь понадобится, скажите только слово.

Он увидел, как её взгляд опустился на руки, тонкие пальцы вертели печатку Малкольма на безымянном пальце. Бедная Анжелика, у неё нет даже нормального обручального кольца.

— Что ж, вот и все пока… Хотите, я составлю вам компанию сегодня за ужином?

— Благодарю вас, но нет, я поем здесь, или в столовой, или у себя, однако, пожалуйста, присядьте. Прошу прощения, но мы ещё не закончили. Моего мужа не повезут обратно в Гонконг, чтобы похоронить там. Он будет похоронен здесь. Ни мой муж, ни я никогда больше не поднимемся на борт «Гарцующего Облака».

Она видела его взгляд, но это не отвлекло её от принятого утром решения: столкновение должно произойти при первом же упоминании об их распоряжениях.

— Вы хотели бы получить от меня распоряжения насчет похорон сейчас или предпочли бы выслушать их позже?

— Но все уже сделано, — возразил он, — распоряжения уже отданы. Так лучше всего, мы все посчитали, что так будет лучше всего, и мы… мы знаем, что так будет лучше для вас и для всех. Миссис Струан, без сомнения, отнесется к этому с одобрением и, конечно же, захочет, чтобы его похоронили дома, в Гонко…

— Миссис Струан? Я миссис Струан. Вы имеете в виду другую миссис Струан, Тесс Струан, другую миссис Струан? — Она говорила совершенно бесстрастно. — Её слово не является решающим в данном вопросе. Я его вдова и стою в этом выше его матери.