Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис

Ласка еще спит – и я, стараясь не разбудить, одеваюсь и осторожно выхожу за дверь. Пусть спит. Я улыбаюсь. Вечером я приду снова – и тогда ей понадобятся силы. Весь день я буду воображать себе, будто мы с ней – то самое, о чем она хотела спросить вчера. Кажется, это называется «семья»… И весь день я буду воображать, что она ждет меня дома. Мы – крысы. Но мы же и люди. И ничто человеческое нам не чуждо. Но пока – Круг. Смола что‑то говорил вчера о мутанте? Поглядим‑посмотрим…

Крысоволк. Док, любящий под кайфом трепать всякие байки, как‑то рассказал про зверюг, называемых мамонтами. Мол, жили‑были на Земле‑матушке здоровущие твари размером с половину большой платформы, с клыками‑бивнями и покрытые самой натуральной шерстью. Жили, не тужили, паслись в лесах и степях, гоняли всякую шелупонь навроде саблезубых тигров и пещерных медведей – в общем, были капо‑ди‑капи всей округи. Но все идет, все меняется – и огромные степи ушли в прошлое, а по поверхности поползли ледники. И зверье начало дохнуть.

И одно, мол, большое стадо мамонтов забралось по леднику на кусок суши. Ледник растаял, вокруг раскинулся океан – а мамонты так и остались там, на этом острове. И… выродились. Из великанов они превратились в крох, чуть побольше собаки. Запарафинилась мамонтятина по полной программе. Почему?

«Из‑за ареала обитания, ограниченного территорией островов, рациона и самого сужения жизненного пространства, – Док тогда поднял палец и с любопытством уставился на него. – А потом…»

А потом Док вдруг опознал в пальце какого‑то давно помершего друга, разговорился с ним – но я уловил самую главную мысль: лишение жизненного пространства непременно приводит к деградации.

Но крысоволк, притащенный в круг на двух палках с петлями на концах, явно опровергает теорию Дока. Потому как вместо большой крысы мы все рассматриваем гребаного уродца, достающего двум крепким карлам по колено. Тварь, что вместе с хвостом вымахала в длину метра на полтора, злобно скалится – и зубищи в ее пасти на крысиные не особо‑то и похожи.

– Это че еще, мать вашу, за срань господня? – озадаченно вопрошает Желтый. Мы – все четверо плюс Васька – сидим в четвертом ряду в ожидании начала. И мы полностью согласны с такой постановкой вопроса.

Крысоволка выловили карлы, гонявшие в Лабиринте залетчиков, списанных, чтобы стать жертвами. Жертвами для экзамена карланья. Крысоволк вроде бы помешал охоте, решив сам поохотиться на людишек – и в итоге капо пришлось отправлять на компост не три, а пять трупов. Эта тварь кажется самым настоящим мутантом. Уродом‑вырожденцем. На нем почти нет шерсти – а под кожей странного розовато‑серого оттенка перекатываются немалые мускулы. Капо не дураки, и Круг уже окружает трехметровая сетка, споро размотанная из нескольких рулонов.

– Каков красавец, а?.. – капо‑три, прохаживаясь вдоль сетки снаружи, кивает на паскуду. – Нравится, говнюки? Вижу, нравится… А что, решится кто из вас, засери, зайти внутрь и прикончить падлу? На кону две недели больничного! Док подпишет. Так что ли, Док?

Док, уже с утра пребывающий в убитом состоянии, пыхтит чем‑то из небольшого бульбулятора и лапает за жопу шлюху справа. Он кивает, и его козлиная бородка смешно топорщится.

– Истинно так, батенька, истинно так…

– Вощем, кабыздохи трусливые, такой нынче приз на кону, – продолжает капо‑три. – Кто не забздит выйти с палкой – да хер с вами, с палкой и ножом! – против этой страшилы и забьет ее насмерть – тому бонус. Две недели отпуска у Дока. Истинный курорт! Ну что? Есть среди вас, говноеды, хотя бы один настоящий мужик?..

Смола начинает сопеть – капо‑три явно задел его эго. Мою ногу уже отдавливает Васька, кажется, решившая, что мне хочется поискать в кругу приключений на задницу. Это зря. Я ж не дурак лезть на эту мерзость – у нее на клыках наверняка пара кило столбнячных бактерий. Нора гудит, перекатываясь шепотками и матюгами вполголоса. Народ ждет кого‑то, кто решится. Крысоволк, бегающий внутри Круга, тоже ждет – и всем своим видом демонстрирует нетерпение и желание поквитаться. Сетка так и гудит от его прыжков, скрипит под когтями и порой хрустит, когда крысоволк раз за разом пробует ее на зубок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Зассали, очкожимы! – ржет капо‑три. – Я так и думал, что забздите. Это вам не отрядных гонять, одного доходягу втроем запинывать!.. Очкишко‑то жмет, да, Бек?..

Бугор Двадцать второго отряда, наш кореш, нелюдимый и заросше‑волосатый зверюга Бек, тяжело смотрит в ответ и молчит. Главкапо на то и «глав», матом в ответ не покроешь. Да и прав он, если разбираться – со зверями, да еще такими, у нас здесь туговато. И выходить пионером‑первопроходцем никому не хочется.

– Я смотрю, мужиков у вас ваще не имеется!.. – продолжает гнуть свое капо. – Чего и следовало ожидать… А то как‑то начали мне втирать всякие умники – мол, притащите сюда зомбака, то‑то потеха случится!.. А вы, крысы, сретесь от одной мысли хомяка‑переростка ухерачить! Палкой и ножом! Зомбака им подавай…

– Да пошел ты на хер! – вопит вдруг Пика, шаристый товарищ из конвейерных. – Хуль ты нас поносишь! Не выйдет никто? Базаришь? Ну, давай, я выйду! Две недели? Да в сраку себе их плашмя забей! Убью падлу – выйдешь против меня? У самого очко не жумкнет, а?!

– О, закукарекал, сука, прям как аварийный сигнал… – довольно крякает капо. – А давай, чё… Убьешь мутанта – выйду. Даже фору дам – не сегодня потроха твои выдеру вместе с глоткой, а через две декады. Чтобы у тебя, мурло, дырки подзажили.

– Да я тебя и так урою!.. – брызжа слюнями, орет Пика. – Ну? Где там ваша палка?

Палка Пике выдается так себе – деревянная, с метр длиной. Не иначе как ручка от скончавшейся швабры. На конце имеется металлический нарост, превращавший палку в какое‑то подобие оружия.

– А ведь это фуфло полное, – шепчет мне на ухо Васька. – Это же просто палка. Ему бы что‑то на левую руку, чтобы защищаться. А так…

Я киваю. Батя Ефим, принимая во внимание женское, учил Ваську больше обращаться с оружием, чем с кулаками. Она знает толк в палках… Да и я прекрасно понимаю, что палка против эдакой хреновины – фуфло. Особенно если не умеешь с ней обращаться. Но Пика вряд ли умеет – и для него она из оружия превращается в иллюзию вооруженности. А это очень опасно. И, в общем‑то, мне с этим боем заранее все понятно…

– Кранты Пике, – Васька зло сплевывает. – Вот прям кранты, и все тут.

С языка сорвала.

На Ваську косятся и ворчат – но рядом торчу я и братья‑бугры, и это охолаживает многих: наша четверка всегда готова почесать кулаки о чужие хари.

Крысоволка отгоняют струей из пожарного шланга, держат на расстоянии, пока Пика лезет в клетку. Но как только он оказывается внутри – струя пропадает, и крысоволк атакует, метнувшись к длинному тощему номеру, как розово‑серый мускулистый мяч. Пика отпрыгивает, отмахиваясь своей палкой, бьет крысоволка ногой. Вернее – думает, что бьет. Скотина, оказавшись умнее, скачет в сторону – и рвется в новую атаку. Но палка все же цепляет его бочину, пустив первую кровь.

Однако вторая оказывается за крысоволком – и она куда серьезнее. Хватанув за ляжку человека – и пропустив над собой свистнувшую палку – тварюга отскакивает в сторону. Пика воет в голос – а крысоволк атакует снова, умудряясь вгрызться в правую руку, повиснув на ней. А когти задних лап – мощных, мускулистых – полосуют ляжку, распуская штаны и мясо под тканью на полосы и добавляя обильной красноты.

– Обратите внимание! – Док, проявив интерес к кровопусканию на арене, поправляет очки указательным пальцем. – Здесь мы наблюдаем яркий пример самого настоящего охотничьего инстинкта! Точное попадание по артерии. Arteria profunda femoris на латыни, главный сосуд, питающий бедро. И очень скоро, дорогие мои, мы увидим агонию нашего храбреца…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Здесь он прав. Кровь хлыщет струей толщиной с мой мизинец – и Пика уже поплыл. Он все еще пытается что‑то сделать – но сейчас напоминает перебравшего «Мертвяковки» алконавта. Обильный пот, потеря координации, суетливые движения… Ремень он так и не достал, зажать рукой рваную дыру не получается – и, оседая на пол, он все сильнее бледнеет и хватает ртом воздух. Крысоволк не лезет – кружит вокруг, втягивая запах крови, и неотрывно наблюдает за противником. Она умна, эта тварь. Зачем лезть на рожон, если жертва уже совсем скоро сдохнет?..