Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

Чёрная жижа выплеснулась ему на руки.

Чудовище, подвывая, повалилось на бок.

Он ударил его ногой — точно, жёстко, сильно.

Топор выпал.

Он, тут же забыв про топор, подобрал острый булыжник, взял его обеими руками, поднял высоко.

И опустил.

Рыло неведомого монстра превратилось в мерзкую кашу.

Он встал, весь дрожа от неконтролируемой ярости. И завыл, потрясая камнем.

Он был уже рядом, близко.

Уже никто не пытался его остановить.

Мёртвые чудовища лежали на земле.

Он перешагивал через уродливые трупы.

Он шёл к маленькому домику. С чёрной крышей. С железной трубой.

Там было что-то важное.

Ему нужно было попасть туда…

Он налетел на дверь всем телом. Она не поддалась. Он ударил её кулаками. Она даже не дрогнула. Он захрипел, заколотил её руками, ногами, головой; ломая, срывая ногти заскрёб её пальцами.

Там что-то пряталось!

Он зацепился за кованную ручку, случайно потянул её на себя. Тугая пружина скрипнула, дверь хлопнула. Он встал, тупо на неё глядя. Потом открыл. Вошёл.

Было жарко, и он содрал с себя рубаху.

В печи плескался огонь.

На стенах висели шкуры чудовищ.

Ещё одна дверь мешала пройти.

Он ударил её ногой. Она распахнулась. Он кинулся вперёд, а она ударила его в лицо. Он зарычал, заметался по тесной комнатке, круша всё подряд. Спиной вперёд ввалился в проём. Обрушил на себя громыхающую жесть, упал в воду, обжёг о раскалённое железо руку. Закрутился на скользком полу, высматривая то, ради чего он сюда стремился.

Пот струился по его лицу.

Дыхание перехватывало.

Он увидел ещё одну дверь. И встал на ноги.

Наверху жар был совсем невыносим.

Он ударил в запертую дверь.

Он потянул её на себя.

Покрытый слизью замок надёжно её держал.

Он впился в замок зубами, кроша их и не чувствуя этого.

Он вцепился в замок и повис на нём, задёргался, закрутился, ломая себе пальцы.

Он выдрал тяжеленную скамью и швырнул её в дверь.

Он себя швырнул в дверь.

И бился, и бился, и бился в неё, сотрясая всю избёнку, задыхаясь от ярости и жары.

Потом он упал. В ушах звенело. Перед глазами кружились чёрные мухи. Что-то быстро и неровно пульсировало в груди.

«Возможно, ты бы меня убил».

Он замер, не понимая, что это за голос родился в его голове.

Ярость угасла, проснулась боль, и ему стало очень страшно.

Жар выедал его изнутри.

Он потянулся к ведру, в котором было немного воды. И вспомнил — «Ключ!»

Глаза его закатились, он захрипел, пытаясь подняться на вдруг ослабевших руках, пытаясь совладать с нахлынувшими воспоминаниями, мыслями, но потерял создание и ударился лбом о залитые кровью доски пола.

Двадцать пять минут после…

Что-то холодное присосалось к его шее, касалось щеки и виска.

Пахло смолой, дубовыми листьями, железной окалиной и кровью.

Было мокро и очень жарко…

Олег застонал и попробовал подняться. Это оказалось непросто. С трудом повернувшись на бок, он сумел немного приподнять голову. Никак не удавалось вспомнить, где он находится. Перед глазами плавала бурая пелена — будто пенистая ржа на болоте.

Он кое-как привалился к стене, нащупал то холодное, что привело его чувство, поднял, поднёс к глазам.

Это была бутылка пива.

Их тут было много.

Ясно вспомнилось, как они с Таней готовились к бане, сидели на веранде. Полотенца и чистое бельё стопкой лежали на краю стола, два эмалированных таза стояли возле входа, два дубовых веника валялись под лавкой. И тревожно вещал пузатый телевизор…

Что-то случилось в бане! Что-то недоброе.

Олег, преодолевая боль и слабость, растёр опухшее лицо, смочил липкие волосы прохладной водой из стоящего рядом таза.

Да, это была баня. Но чужая. Вверх дном перевёрнутая.

Он вспомнил выходящие из ночи фигуры в камуфляже. Танцующие точки целеуказателей на груди. Пистолет «Бенелли» в руке вставшего на ступеньках человека.

— Таня! — захрипел Олег, неловко дёргая онемевшими мёртвыми ногами, расшвыривая пивные бутылки. — Таня! Таня!

Он пытался повернуться, ему нужно было увидеть дверь парилки, он должен был убедиться, что она сейчас там — живая, невредимая, а значит всё было сделано правильно, всё было верно просчитано, продумано — и парилка, и замок на двери, и даже холодное пиво…

— Олег!

Он услышал её испуганный голос и беззвучно заплакал. Собравшись с силами, он дополз до двери, прислонился к ней, стукнул в неё затылком.

— Таня!

— Олег!

Теперь они были вместе. Рядом.

Пятьдесят минут после…

Терпеть такой жар так долго было непросто даже привычным людям. Но они пока держались. Олег сидел на нижней полке, аккуратно бинтовал пальцы, промывал раны и ссадины холодной водой. Татьяна тихо лежала наверху, слушала