Сборник "Круг Земель" - Александр Зорич

Он любил этого странного человека, как брат любит брата. Как только Звезднорожденный может любить Звезднорожденного. В глубине души Урайн боготворил варанца с огненно-рыжими волосами. А раз боготворил – значит и боялся.

Урайн боялся, что, даже увидев Шета хоть краем глаза, не сможет убить его. Как не смог убить много лет назад молодого варанского посола, каким был тогда Шет. Как не смог убить Шета, ставшего отступником и предателем – а ведь тогда третий Звезднорожденный пожертвовал их священной дружбой ради спасения Элиена!

Он боялся, что худощавая фигура Шета, небрежно склоненная над бассейном с золотыми рыбками, если только он заметит ее сквозь кусачую путаницу зарослей шиповника, коим изобиловали сады Сиятельного князя, поставит под угрозу все, ради чего он прибыл в Урталаргис.

2

Озирая варанскую гавань, Урайн, одетый просвещенным харренитом, шел вдоль пристани, погруженный в сладкое бездумье.

Гостиница. Да, вначале он найдет подходящую гостиницу из дорогих.

Слуга. Ему нужен слуга. Для пущей важности. Не может же он явиться к Гаассе окс Тамаю без слуги? У этих варанцев так не принято.

Впрочем, зачем ему слуга? Терпеть какого-нибудь любопытного и ленивого идиота, который, не ровен час, решит обобрать или убить его в первую же ночь? Нет, слуга ему не нужен. Пусть Гаасса окс Тамай думает, что хочет.

Но мысли путались в голове, собственная рассеянность злила. Впрочем, он понимал – о чем бы он не пытался размышлять сейчас, все его мысли будут так или иначе возвращаться к Шету.

Да, к Шету.

Он не знал, да и не мог знать, что сам Шет окс Лагин находился в то утро всего лишь в семи лигах восточнее. И тоже озирал затопленную туманом гавань. Он был одет в серебристый плащ морского офицера, капюшон надежно скрывал его лицо от посторонних.

Шет окс Лагин гулял по городу – бесцельно, но с удовольствием. Он покинул дворец еще ночью. Вдруг ему стало смертельно скучно там, среди покорной челяди, антикварной рухляди и собственных мыслей.

Ему давно уже было смертельно скучно – лет десять, не меньше.

После возвращения из Синего Алустрала, после того, как Октанг Урайн был изгнан из его тела словно лис из путаной норы, он редко спал ночами. Нет, не ночные кошмары были тому виной. И не бессонница – по крайней мере, не бессонница в общеупотребительном смысле этого слова.

Мир сна не принимал Шета окс Лагина. Бдительные присные Фратана отказывали ему в счастье войти в свою чудесную страну.

Сам Шет окс Лагин знал, почему происходит так, а не иначе. Все дело было в том, что ему не требуется засыпать, чтобы видеть то, что снится другим, обыкновенным людям.

Видения иных земель, иных небес и иных стихий посещали его наяву. Мир сна переплелся в его жизни с миром яви настолько нерасторжимо и вычурно, что попытка заснуть была для Шета равносильна тому, чтобы входить в дом через дырку, проделанную в крыше, в то время как к твоим услугам – настежь распахнутые двери.

Шет просто хотел отдохнуть.

Но иногда Шет окс Лагин все же спал. В последний раз – около месяца тому назад.

И все-таки ни сновидений, ни грез, ни знамений не видел он, деревянная кукла на холодном ложе. Зато он видел себя – как бы со стороны, как бы свысока. Лежащего, раскинув руки, под кисейной кроной балдахина.

Вынужденно паря под потолком своей опочивальни, Сиятельный князь размышлял о том, что любой на его месте, созерцая собственное тело, чья грудная клетка размеренно вздымается в такт дыханию, уже, верно, свихнулся бы. Будь он хоть сто раз Звезднорожденным.

Вот Шет и свихнулся – так, по крайней мере, считали его приближенные.

3

Укутавшись в серебристый плащ, Шет окс Лагин сидел на краю скалы, звавшейся Бивнем Тритона.

Вершина скалы, скорее напоминавшая кабачок, нежели бивень, возвышалась над гаванью Урталаргиса словно штандарт над бастионами крепости.

Шет сидел на самом краю – беспечный и задумчивый. От бездны, набитой кораблями, лодками, лодочками и морем, его отделяли две четверти шага. Четверть одной ногой. Четверть другой ногой. Но он не оставит за спиной эти две четверти, он не самоубийца.

О самоубийстве Шет всерьез не думал. Зачем? Он и так знал, что умрет скоро.

«Что такое „скоро“? Быть может, сегодня. Или завтра. Ну максимум через неделю.»

Эту странную новость сообщило ему не далее, как в минувшую полночь, не слишком миловидное, но достаточно дружелюбное существо. Существо имело лицо, на котором можно было рассмотреть три узенькие щелочки, за которыми прятались влажные глаза, напрочь лишенные зрачков.

Существо помавало крыльями, хотя обликом скорее напоминало человека, нежели птицу. Некоторый избыток органов зрения восполнялся отсутствием рта – губ, зубов, десен, языка и прочего.

Однако, существо разговаривало. Причем его изысканный варанский был настолько цветаст и безупречен, что заподозрить в госте чужестранца Шету окс Лагину не хватило бы мнительности. Впрочем, подспудно Шет был уверен в том, что, возжелай его собеседник болтать по-харренски, он не обнаружил бы изъянов и в его харренском. Если некто говорит, не имея рта, то едва ли ему грозят такие трудности, как акцент.

– Очень скоро ты сможешь прикоснуться рукой к последним воротам. Они распахнутся перед тобой, открывая дорогу в мир с иными законами, – сказал Шету его просвещенный собеседник, замыкая пальцы в замок. В то время как вторая пара рук незваного гостя была сложена на коленях.

– Значит ли это, что я умру? – поинтересовался Шет и в его голосе не было ни страха, ни сожаления.

– Конечно значит, – подтвердил пришелец. – Точнее, твое тело умрет, но ты останешься Звезднорожденным, Шетом окс Лагином.

«Разумеется, так», – мысленно согласился князь. Он провел ладонью по всклокоченным волосам и задал гостю вопрос, который давно волновал его.

– А что, милостивый гиазир, много ли смысла в том, что я Звезднорожденный?

Четырехрукий человек с прозрачными крыльями улыбнулся. И хотя рта у гостя не было, но Шет был готов поклясться, что голос его стал теплей и проникновенней.

– Откровенно говоря, в этом мало смысла. Мы, то есть такие как я, плохо понимаем промысел Великой Матери Тайа-Ароан. Но смысл есть. Я точно знаю, что он есть – должен быть!

– Спасибо за откровенность. Просто интересно было знать, что ты думаешь, – сказал Шет.