Сказки Долгой Земли (сборник) - Антон Орлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
„Скоты, могли бы помериться силами не в Танхале, а где-нибудь за городом!“ – подумал я, зло швырнув трубку на рычаги.
На кухне Ева обрабатывала мужу порезы.
– Я пошел за Сандрой. Свет не включайте и повыдергивайте все из розеток, сейчас начнется всякая чертовщина. Из дома не выходите, Сандру я сам найду. Я тогда позвоню сюда, если телефонная связь будет работать.
Ева уронила пузырек с зеленкой и разрыдалась.
Колдовского тумана, как тем вечером, когда убили Курконо, на улицах не было, и все равно я чувствовал, что вокруг происходит что-то странное и опасное. Будь у меня на загривке шерсть, она бы встала дыбом.
В большой мутной луже на тротуаре венком кружились окурки и бумажки, сами собой, при полном безветрии, их движение постепенно ускорялось. По рельсам промчался пустой трамвай – без пассажиров, без водителя, исчез за углом, и оттуда послышался грохот: во что-то врезался. В Серебряном переулке, в угрюмом каменном доме, хлопала дверь единственного подъезда, за ней виднелся черный зев с уходящими в темноту белесыми ступеньками. В сторонке топтались мужчина и две женщины – видимо, здешние жильцы, не решались зайти к себе домой, раз такая жуть. Низкие облака застыли над крышами, как серая барочная лепнина.
Прохожие нервничали и торопились, а я так и вовсе мчался, сломя голову, и все эти детали – хоровод мусора в луже, трамвай, дверь – случайно выхвачены из общей панорамы, на самом деле странного было куда больше.
Когда впереди, в конце улицы, показалась чугунная ограда Марсенойского парка, где-то вдали завыла сирена, потом еще одна, а потом загремел набат.
Полицейские выгоняли из парка посетителей, взрослые с детьми спешили к воротам, но Сандры среди них не было.
За кронами деревьев как будто вздулся гигантский мыльный пузырь, по его слегка подрагивающей блестящей поверхности скользили радужные разводы – стоило посмотреть на них, и начинало подташнивать. Я понял, где искать Сандру. Если нормальный ребенок, увидев страшное, бросится к маме или куда-нибудь забьется, то наша паршивка побежит туда, где интересней.
Я обнаружил ее в кустах, в десятке метров от жутковатого „мыльного пузыря“, накрывшего площадку с каруселью. На ней было ярко-красное пальтишко и оранжево-бордовая шапочка с помпоном, так что я заметил ее издали.
Она исподлобья разглядывала тошнотворно-переливчатую полусферу, глаза шоколадного цвета сердито блестели.
– Залман, как ты думаешь, что это такое?
– Идем домой!
Она упиралась, потому что хотела увидеть, что будет дальше. Мы сторговались на торте с орехами и кремом-суфле.
Я позвонил с уличного таксофона домой и сообщил, что Сандра нашлась. Ева сказала, что опять звонили из компании, спрашивали, где я. Бросив в прорезь еще один жетон, я набрал номер приемной Бурхарда. Ответил он сам, обругал меня и велел без всяких отговорок явиться в офис.
– У меня дома родственники, между прочим!
– Залман, ты самый недисциплинированный сукин сын среди всех вас, мерзавцев! Если тебя сегодня кто-нибудь не слопает, без премии останешься! У тебя есть полчаса!
– Со мной племянница, ей девять лет, я как раз ее искал.
– Хватай племянницу под мышку и со всех ног беги сюда, понял?
Ревел он так, что Сандра услышала и стала проситься в офис:
– Я там еще не была, хочу посмотреть!
Снова набрав свой домашний номер, я сказал, чтобы за нее не беспокоились, она будет со мной, мы переждем в здании Трансматериковой на проспекте Ста Созвездий.
Расстояние было изрядное, зато дорогу я знаю хорошо. Я много бродил по Танхале, и в одиночку, и, позже, с Дэнисом – он ведь тоже не здешний, с Касиды, так что мы вместе исследовали столицу и заодно пытались знакомиться с девушками. Во всяком случае, в то время я думал, что Дэнис, как и я, мечтает найти себе девушку. Это было еще до Вир. Приставал каждый раз я (поскольку Дэнису оно было на самом деле не надо), и девушки от нас шарахались – мои шрамы плюс моя застенчивость и неловкость все портили. Но Танхалу я теперь знаю не хуже, чем большинство тех, кто здесь вырос (есть неизвестные мне районы, так ведь она громадная!), а уж маршрут от дома до проспекта Ста Созвездий изучил, как свои пять пальцев.
Мы шли кратчайшим путем, срезая углы, через проходные дворы, отклоняясь только для того, чтобы обойти что-нибудь такое, к чему лучше не приближаться. Например, когда мы спустились в подземный переход на Магаранской улице, мы увидели там здоровенное серое животное с тупорылой мордой, напоминающей ботинок, и широко разинутой пастью, в которой торчали редкие и крупные желтоватые зубы. Туша просвечивала, словно была всего лишь сгустком тумана, и, возможно, мы смогли бы сквозь нее пройти. Но при этом тварь хрипела на весь переход, из ее пасти выплескивалась вода или что-то другое, словно ее рвало – и эта жижа, вполне материальная, оседала брызгами на стенах, растекалась лужами по каменным плитам. Мы поскорей повернули обратно.
А в замусоренном проходном дворе, спрятанном за нарядным фасадом многоэтажного дома с полукруглыми белыми балкончиками, возле веревок с бельем, личинка полуметровой толщины, в длину метра три-четыре, остервенело жевала простыню. В Лесу крупных личинок полно, однако в городе такому монстру-переростку взяться неоткуда – его давно бы уже расстрелял наряд Санитарной службы, вызванный бдительным населением.
Мы не стали сворачивать в этот двор. У меня было оружие – револьвер и нож, но глупо лезть на рожон, если с тобой ребенок.
На улицах было не сказать, что совсем безлюдно: часть народа попряталась по домам, а другая часть, наоборот, высыпала наружу – если в четырех стенах творилось что-нибудь неладное.
Когда мы добрались до моста через Арктический канал, начал сгущаться туман.
– Не бойся, скоро придем, – постарался я успокоить Сандру.
– А я и не боюсь, – ответила она, слегка задыхаясь от долгой и быстрой ходьбы.
– Знаешь, почему канал так называется? Это в честь северной страны на Земле Изначальной – там очень много воды и живут белые медведи, они вроде наших медверахов, ты их видела на картинках. „Арктос“ на древнем языке значит „север“.
– Не заговаривай мне зубы! – строго одернула Сандра. – Лучше смотри по сторонам.
Туман был словно мыльный, с такими же текучими радужными переливами, как тот купол в Марсенойском парке. В нем что-то шныряло, но рассмотреть себя оно не позволяло и нас не трогало. Кто знает, может, если бы на мне была не форма Трансматериковой, а форма лесной пехоты или Народной Повстанческой, оно повело бы себя более агрессивно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});