Мой адрес – Советский Союз! - Геннадий Борисович Марченко

и давление. А вот твои перчатки, в которых ты будешь боксировать с Али. 12 унций, как и прописано было в договоре. Внутри уже не конский волос, а пенный наполнитель. В таких же, только другой фирмы, боксирует Али.

Я взял в руки чёрные перчатки «Everlast». Думал, там уже перед боем выдадут, а тут вон наши подсуетились.

– Забирай, теперь они твои, – сказал Павлов. – Полетишь с ними в Штаты… Надеюсь, нам не придётся отменять эту командировку.

– Сейчас руки забинтуешь, примерь тогда перчатки, – посоветовал Свиридов. – А то вдруг не подойдут.

Мы спустились вниз, через прикрытую дверь зала раздавались звуки ударов по мешкам и «стенкам». Да, их было пятеро, и все они были мне знакомы по участию в чемпионатах страны, а с кем-то довелось пресечься и на ринге. Александр Изосимов, Валерий Иняткин, Александр Васюшкин, Виктор Ульянич и Камо Сароян. Я бы не удивился, увидев и Чернышёва, хоть и спарринговал с ним весь ноябрь. Им хоть заплатили? Не за спасибо же они все сюда приехали.

При нашем появлении в зале воцарилась тишина. Понятно, все меня узнали, и кто-то пошёл бы навстречу, стягивая перчатку, чтобы поздороваться, но присутствие высокого начальства заставляло парней стоять в напряжённом ожидании.

– Вот, товарищи, ваш соперник по спаррингу, Евгений Покровский, – представил меня Свиридов. – Ну да вы его и так все хорошо знаете, кому-то даже посчастливилось с ним биться в ринге. Сейчас он тоже разомнётся, и начнёте спарринговать. Напомню порядок выхода на ринг. Первые три раунда с Евгением работает Ульянич, с четвёртого по шестой включительно – Иняткин, с седьмого по девятый – Изосимов, с десятого по двенадцатый – Васюшкин, и последние три раунда, если до них дело дойдёт, – тут Георгий Иванович многозначительно покосился на меня, – против Покровского работает Камо Сароян. Все всё поняли? Отлично! Евгений, сколько тебе времени нужно на разминку?

– Минут двадцать, думаю, хватит разогреться.

– Хорошо, через двадцать минут начинается спарринг, – Свиридов посмотрел на часы. – Вернее, через двадцать пять, тебе же ещё переодеться нужно. Идём, покажу, где раздевалка.

В раздевалке первым делом после бинтования рук примерил перчатки. Сели как влитые, о чём я и сообщил окружившим меня тренерам и чиновникам.

– Ну и слава богу, – выдохнул Степанов. – А для спарринга бери вот эту пару, они полегче боевых.

И вручил мне ещё одну пару, не новых, но ещё с виду приличных перчаток. Шлем бы тоже пригодился, но до их введения в боксёрский обиход пройдёт ещё не один год. Будем надеяться, обойдётся.

Двадцати минут интенсивной разминки мне вполне хватило, чтобы почувствовать себя готовым к выходу на ринг. Моим секундантом был Радоняк, а роль рефери взял на себя Степанов.

– Готовы? – спросил он меня и Ульянича. – Бокс!

Я не форсировал события, тогда как мой соперник осторожничал с минуту, после чего пошёл в атаку. Не исключено, что все мои спарринг-партнёры получили установку колошматить меня из всех сил. Надеюсь, их предупредили, чтобы они при этом старались меня не травмировать. Хотя в бою как это можно предугадать, одно случайное движение – и вот тебе рассечение или вообще сломанное запястье.

С Ульяничем разошлись миром, а вот Валеру Иняткина я в пятом раунде отправил в нокдаун. Мог и вообще убрать, но подумал, что тогда вместо него придётся кому-то надрываться лишний раунд, и добоксировал с одесситом в игровой манере.

Всё-таки когда стараешься не уронить соперника, а он на тебя прёт без остановки – это то ещё испытание. Даже если ты вынослив, как бык. А тут ещё Радоняк между раундами советует:

– Чего ты их жалеешь? Али тебя жалеть точно не будет.

– Так ведь соперники раньше закончатся, чем раунды. Надо было тогда не пятерых, а человек десять пригласить.

– Ладно, ладно, не умничай, десятерых ему, видишь ли, подавай… С этими вон разберись.

Я и разбирался. Тяжелее всего пришлось с Карояном. Тот, такое чувство, не питал ко мне особой приязни, может быть, хотел отомстить за проигрыш в финале чемпионата страны 1970 года. Тут уж пришлось выкладываться по полной, а закончилось всё в 14-м раунде из-за рассечения у соперника. В горячке боя сошлись головами, но не повезло Карояну, а не мне.

– Ну что товарищи, какие выводы? – спросил Павлов, пока Радоняк расшнуровывал мне перчатки.

– Моё мнение – Женя готов к поединку с Али, – заявил Степанов.

– Согласен, – кивнул Радоняк.

– Поддерживаю, – отозвался Свиридов.

– Насколько я разбираюсь в боксе, наш подопечный выглядел вполне прилично, – добавил от себя Козлов.

Мнением врача, только что закончившего измерять мне давление и пульс, и готовившегося оказать помощь Карояну, тоже поинтересовались. По его словам, я мог хоть сейчас лететь в космос. Мол, у меня поразительно высокая адаптация к высоким нагрузкам. Ну я это и так знал.

Павлов подытожил этот небольшой коллоквиум:

– Что ж, согласен, мне тоже показалось, что Евгений хорошо подготовлен и, если понадобится, продержится на ринге 15 раундов.

Ещё бы кто-то высказался против… На кону куча американских денег, так нужной СССР валюты, попробовали бы они придумать причину, чтобы я не полетел в Штаты.

– Борис Яковлевич, – обратился Павлов к Козлову, – ты уж там приглядывай за подопечным, Америка всё-таки… Я бы и сам полетел, но завтра отправляюсь в Испанию, на международный спортивный симпозиум. Но я в тебе не сомневаюсь, ты человек проверенный.

Парни, толпившиеся у выхода, все как один, включая Камо, пожелали мне победы. Я пообещал их не подводить.

По пути в гостиницу Козлов по секрету шепнул, что в состав делегации мечтали войти немало чиновников от спорта, и ему самому пришлось выдержать серьёзную подковёрную борьбу, чтобы остаться при мне. Мол, мы уже сработались, а конец на переправе не меняют. Да уж, подумал я, Штаты – весьма лакомый кусок командировочного пирога.

Ужинал я в ресторане гостиницы «Советская», гуляя на выделенные мне в бухгалтерии «Динамо» задним числом командировочные. А утром за мной снова заехал Козлов, теперь уже на служебной «Волге» новой модели, с водителем.

– Вот ваш билет, – протянул Борис Яковлевич мне прямоугольный кусочек плотной бумаги. – Вот загранпаспорт, тоже в дипломат спрячьте, потом будете разглядывать. Прилетим в Нью-Йорк ночью по североамериканскому восточному времени США, а днём встречаемся с Векслером для подписи контракта. Пока же проведу краткий инструктаж. Вы за границей не впервые, и в Штатах были, так что знаете, что можно говорить, а что нет, как нужно себя держать, чтобы не бросить тень на светлый образ советского человека.

Мне показалось или в самом деле, но окончание фразы он произнёс со скрытым сарказмом, чего