Весенние заморозки (СИ) - Александр Хомяков

Но сейчас ардены выполняли приказы Младшего полководца. Эрик что-то упустил в эволюции отношений двух народов, пока брел через горы на юг.

От костра его никто и не думал гнать, Эрик и не уходил. Идти смотреть в глаза Мальтори ему не особо хотелось, а единственный человек в лагере, который был ему действительно нужен, избегал его просто виртуозно. В конце концов Эрик решился и направился к дальнему участку стены, где видел нерберийца.

В сумерках ему померещилась впереди фигура в черном. Эрик сначала ускорил шаг, а потом и на бег перешел, уже будучи уверен, что видит Галдора, стоящего у отвесной скалы и взирающего наверх, где горел одинокий костерок и несли стражу дозорные. Но тут, словно почувствовав его приближение, прорицатель обернулся, заметил его, поднял руку. И растаял в воздухе.

В лагере наемников Эрик обнаружил все семейство Дигбрана. Не было только самого бывшего воеводы. По словам Лагориса, тот отстал в пути, но вскоре должен прибыть в крепость.

Мальтори появился позже, спустившись со скалы по веревочной лестнице. Выглядел он, словно пьяный, пошатывался и хватался за людей, чтобы не упасть. Солдаты проводили своего командира к костру, усадили на пень. Взгляд нерберийца наконец перестал блуждать по сторонам и остановился на Эрике.

Нет, он не злился на Эрика за то, что тот опоил его сонным настоем и увез на Последний рубеж против его воли. Как и Эрику, ему много всяких дум пришлось передумать за это время, и к каким бы выводам Мальтори не пришел, обвинять его ни в чем не стал. Съязвить, правда, не преминул, когда Эрик с подозрением принюхался поначалу к фляге с водкой.

Конечно, его интересовали новости из Скейра, и Эрик рассказал ему об Аэлевит. Затем появились Лагорис с Бенарой и неугомонной Лани, которая тут же запрыгнула к Эрику на колени. Ему в любом случае не хотелось отсюда уходить. У наемников было теплее, чем у арденских костров - и дело было даже не в количестве дров. Добрее они были, что ли... человечнее. Младшие. Недолгоживущие. Обычные люди, которых не тяготил груз веков, тяжесть истории и традиций. Совершенно чужие в этой стране. И все же с ними было уютно.

Глядя в яркое пламя костра, он снова видел перед собой родной дом в Иссет-фиорде, светлую древесину приоткрытой двери, замершей в единственный миг, что еще не наступил. И все никак не наступит следующий. Будущее скрывалось за этой дверью - в этом он, арден, знакомый с пророческими видениями и умеющий их анализировать, был уверен. Будущее, которое кто-то никак не желает выпустить наружу.

Символы в видениях попадаются редко. Чаще всего даже прорицатели видят людей и происходящие с ними события, а не замещающие их метафоры. Правда, случается и такое, но Эрик хорошо знал то место, что проступало сейчас на его глазах в пламени костра. И все ему было в этом видении понятно, почти все. Кроме разве что новой двери. Впрочем, он давно не был в Иссет-фиорде и понятия не имел, живет ли в доме его родителей кто-нибудь, или так и стоит он с заколоченными окнами. Восемьдесят лет он дома не бывал.

Сумбурно прошел его первый день на Последнем рубеже. В дороге Эрик в ярких красках представлял себе, как вытрясет душу из Галдора, как заставит его наконец открыть ему правду. Жалел, что не прихватил из особняка Галдора книги, которые тот просил Эрика привезти когда-то. Неплохо было бы этими увесистыми фолиантами лекаришке несчастному по голове навернуть. Геройствовал, одним словом.

Бродя весь день среди бесчисленных палаток, он успел успокоиться. Ничего бы ему сделать не дали. Раньше - да, возможно, ардены бы заколебались, решая, имеет ли право наследник древней династии лупить прорицателя медицинским справочником по лбу. Но палаток в лагере было слишком уж много. Последний рубеж охраняло целое войско, все они подчинялись вполне реальным прорицателям и полководцам, а не мало кому известным бродягам. Ощущая в полной мере свою ничтожность, Эрик перестал наконец воображать картины кровавой расправы над Галдором ЭахКолларом, вместо этого сосредоточившись на способах просто поговорить с ним.

Зачем-то же Аэлевит направила его за ответом к своему товарищу по Кругу прорицателей. Не просто же для того, чтобы от него избавиться? Есть куда более тривиальные способы отгородиться от неудобных вопросов, которые вдруг вздумал задавать Эрик.

Но так и не преуспел он в своем намерении допросить Галдора. Утром прорицатель был уже на виду и не прятался, но было поздно - к Последнему рубежу подошли враги и сразу, без задержки, пошли на приступ.

Шерстяной плащ, которым Эрик разжился в деревне на берегу Катасты, грел хорошо. Кутаясь в колючую ткань, дыша на закоченевшие пальцы, он все сидел на морозе и смотрел на незнакомые звезды в ночном небе. Привычные ему созвездия сместились к югу, а вместо них с севера наползли другие, названия которым только в старых книгах найти можно. Иной на месте Эрика удивился бы невиданному чуду, но он насмотрелся в горах, где обитают боги, такого, что перекошенным небосводом, как и зимой в конце весны, пронять его было сложно. Звездный пик-то рядом, и удивляться нечему. Кроме разве что долготерпения богов, которые до сих пор не выгнали со своего порога смертных, вздумавших тут убивать друг друга до смерти.

Второй день на Последнем рубеже грозил пройти для него и вовсе без особых впечатлений. С самого утра, как только зазвенела сталь на стене, поспешил Эрик скрыться среди палаток, разыскал место поукромнее и сидел там, ожидая, когда закончится штурм. Он полагал, что защитники сумеют отбиться в первый день.

В Скейре он нашел в себе смелость признаться в позорной своей судьбе, запретившей ему выходить на поле боя. Тогда ему, только что узнавшему о смерти Эрви, было все нипочем, и стыдиться было просто смешно. А здесь он стыдился. По совести, надо было с самого утра идти к наемникам Мальтори. Перед ними Эрик краснеть бы не стал. Но Лагорис еще вечером попросил его не слишком часто беспокоить Мальтори, а Эрик был так расстроен тем, что не смог отловить Галдора, что возьми да пообещай сдуру, что не будет, и вот теперь сидел меж двух примыкавших друг к другу палаток, прикрыв от снега голову капюшоном плаща, да слушал доносившийся от стены шум величайшей битвы. Ему не надо было стоять на стене среди защитников, чтобы видеть само сражение - в падающем снеге перед его глазами картины кровавого боя проступали во всех подробностях. В этот раз, ради разнообразия, слышал он и звуки, самые настоящие.

...вот за спинами полуодетых южан, подпрыгивающих от холода, из-под склонивших свои лапы под тяжестью снега сосен выскочил всадник на белой лошади, изящной, как фарфоровая статуэтка. На всаднике кольчуга, и темный цвет стали выдает ее происхождение - не людская это работа, да и не сталь даже. Ниарандский булат - редкий материал, но всадник высок, волосы его, даже намокнув от снега, отсвечивают рыжиной. Это эйторий, а они с эльфами Ниаранда до сих пор в большой дружбе.