Коптский крест - Борис Батыршин

Надзиратель, лишившись поддержки стража порядка, тоже счел за лучшее удалиться. Сухо попрощавшись с Василием Петровичем и тётей Олей, извинившись за испорченнный обед, Пруссак проследовал к выходу. Напоследок он обернулся и выпустил парфянскую стрелу:

— А с вами, Овчинников, мы поговорим в гимназии. И не думайте, что эта выходка сойдет вам с рук!

Глава семнадцатая

В общем, обошлось — сбагрили таракана этого гимназического. А дядя с теткой Николкины — молодцы, не дали племянника в обиду. Вон, как напустились на Пруссака! Да и про городового, дядьку этого, с усами до уголков глаз, дурного слова не скажу. Полезная штука — теплые отношения с участковым! Николка рассказывал, что квартальный приходит в дом по праздникам, (а их тут немерено) — с поздравлениями. Зайдет, протрубит что-то своим басом, от которого лошади на улице шарахаются, а прислуга ему — нате-здрасьте, чарочку на подносике, пирожок. И непременно — полтину серебром. Квартальный чарку опрокинет, пирожком зажует, полтину в карман, усы подкрутит — и дальше, поздравлять. Ничего так доходец — по кварталу домов — десятка два, а праздники здесь по паре в месяц. Взятки, скажете? А по мне — никакие не взятки. А уважительное отношение. Потому как люди должны знать участкового… а он их. Вот, у нас — я участкового, хорошо, если раз в полгода вижу… Хотя — опорный пункт милиции прямо в нашем доме. Летом — как вечер потеплее, то непременно во дворе по ночам какие-то гопники орут и матерятся. Сколько раз в милицию звонили — толку ноль. Приедет машина, помигает фарами, спугнет. А те уроды, стоит ментам отвалить, снова вылезают — и так всю ночь. Как-то у отца терпение лопнуло, он позвонил в отделение и заявил: если не решите этот вопрос, соберем мужиков по окрестным домам и порешаем все на свой манер. Но уж потом не обижайтесь, когда покалеченных будете вывозить. Помогло.

Я это к чему — не могу представить, чтобы в здешних дворах кто-нибудь решил на такой манер последнюю пятницу на неделе праздновать. Тут тебе и городовой, и тебе дворник с метлой, который почище пса цепного. Псы, кстати, тоже есть. Не бультерьеры, но штаны порвать способны — а кому это понравится?

Ну вот. Когда незваные гости ушли, мы с Николкой по-тихому слиняли к нему в комнату. Я кожей чувствовал, что сейчас за нашего гимназиста возьмутся — и надеялся, что при мне дядя с теткой не станут прессовать племянничка; а там, глядишь, страсти и поутихнут. Так оно и вышло — и мы смогли спокойно поговорить.

Спросите — зачем я явился под вечер, да еще и один, без отца? Все просто — с утра у нас с ним состоялся разговор… не то, чтобы на повышенных тонах, но, как говорят политики, «стороны остались при своих точках зрения». Я в очередной раз попытался добиться от него: что мы собираемся делать с порталом и с возможностью ходить в прошлое? По мне — надо было поискать либо толкового ученого (у нас, в 21-м веке) — и дать ему возможность изучать все, что он сочтет нужным. Ведь сколько, наверное, исторических документов можно найти, или событий важных увидеть своими глазами! А все эти люди, о которых сейчас сотни томов пишут — они же сейчас живы-здоровы, их можно о чем угодно расспросить! Нет, я не призывал отца идти прямо к царю и объяснять ему, как Россию переиначить — как в книгах про попаданцев. Не дурак, понимаю, что вот так, сплеча рубить нельзя. Но не сидеть же на попе ровно?

И снова я получил очередную порцию душеспасительных разговоров — о том, к каким последствиям могут привести любые непродуманные действия. А то мне непонятно! Но — разве мы не соблюдаем осторожность? Единственный, кто о нас знает — это Николка, а он классный парень, все понимает и ни за что нас не выдаст. Ничего такого особо важного я в 19-м веке не оставлял… ну, не считая калькулятора, конечно. А что, так и дать другу завалиться на контрольной, когда помочь ничего не стоит? Что я, зверь? Да и что за вред от этого калькулятора — все равно ни шиша не поймут, пусть даже на кусочки расковыряют. Не тот уровень техники.

В общем, отец отказался делать что-либо, пока мы не обоснуемся в прошлом, не обзаведемся документами и не освоимся. Я, конечно, согласился. Но — скрепя сердце. А вы что думали? Вот попробовали бы, как я — целый мир за порогом, да какой — о таком только мечтать можно да фильмы снимать, вроде «Сибирского цирюльника» или «Азазеля». Хорошие фильмы, кто бы спорил — но у нас-то все это в самом что ни на есть натуральном виде, рукой дотянуться! А тут — «соблюдай осторожность«…Ну хорошо, буду соблюдать. Убедили. Но восторгов от меня не ждите.

В общем, пришла мне в голову одна идея. Николка нашел в своей комнате четки эти волшебные, с коптским крестом — верно? Верно. Но ведь как-то они туда попали? Кто-то эе их пристроил за плинтус? Я еще вчера попросил Николку расспросить единственного доступного нам свидетеля — дворника Фомича, — о том, кто до Овчинниковых жил в этой квартире. Оказалось — чудак-профессор из Московского Императорского Университета (так здесь МГУ называется). Снимал жилплощадь у прежнего домовладельца, преподавал что-то (дворник, не знал, ему что химия, что филология — немецкие выдумки), а потом уехал — и с концами. Квартиру хотели снова сдать, но не успели — домовладелец умер, дом отошел в наследство Николкиному дяде, а тот решил в него переселиться. Ну и выбрал для себя квартиру пропавшего жильца.

Так что получается? А то, что прежний жилец — и я это нутром чуял, — имел отношение к четкам. У меня немедленно сложилась версия — профессор нашел портал и сам в него и отправился. А четки оставил здесь — на всякий случай. Но в 21-м веке у него что-то не заладилось. Скорее всего — погиб, хотя я не исключал и варианта дурдома. В любом случае, назад он не вернулся — по словам Фомича, пропавшего ждали полгода, прежде чем решили занять его жилье.

В общем — что из этого следует? А то, что раз профессор оставил в квартире драгоценные четки — мог оставить и описание того, как они к нему попали! Вспомните Жюля Верна — у него любой герой, столкнувшись с тайной, пишет дневник, по которому все потом и раскрывается. А потерявшийся профессор — современник тех самых жюль верновских персонажей. А вдруг он тоже что-то записал, прежде чем уйти в будущее? И припрятал в квартире не только четки, но и свои записки? А значит — надо срочно обыскать квартиру на предмет тайников.

Первое, что мы сделали — отодвинули письменный стол и отодрали плинтус. Под ним оказалась выдолбленное в половой доске углубление — как раз такое, чтобы влезли четки. Никаких бумаг или иных носителей информации не нашлось. Хотя — я бы не удивился, увидев флешку или Си Ди; мало ли что мог профессор притащить этот профессор из 21 го века?

Но — увы. Ничего под плинтусом не нашлось. Я, было, приуныл, но тут Николка вспомнил про тайник на кухне — про тот, где лежал сейчас перцовый баллончик. Оказывается, он даже толком не обследовал этот схрон. Так, рукой пошарил — и все. Да и на кухне все время либо Марьяна, либо тётя Оля — так что обследование откладывалось. Правда — ненадолго. Николка сказал, завтра тётя Оля будто пойдет с младшей дочкой, Танечкой, к портнихе, а Марьяна обычно после 11-ти утра, ходит на рынок. Отец с Маринкой будут в гимназии, значит квартира будет пуста. Николке остается только смыться из гимназии — и мы спокойно обшарим тайничок. А если придется — то и другие поищем, времени хватит.

На том и порешили. Я засобирался домой, а перед уходом передал Василию Петровичу послание от отца. Он собирался воспользоваться приглашением Николкиного дяди и заглянуть к Овчинниковым — обсудить аренду квартиры.

Ну вот. Договоренность состоялась, и мы с Николкой отправились во двор; он провожал меня до заветной подворотни. По дороге мы еще кое о чем условились — ну да об этом, пожалуй, потом.

Увидев выходящих из дома Овчинниковых инспектора с квартальным, Яша, полтора часа кряду подпиравший стену дома напротив, покинул пост. И прекрасно расслышал, как городовой на ходу раздраженно выговаривал инспектору.

Яша все утро искал гимназиста, с к которым встретились давеча его подопечные. Зачем? А очень просто — узнав, что Яша упустил странных посетителей, старик Ройзман закатил юноше сцену, пообещал отправить его назад, в Винницу, учиться на портного, обозвал шлемазлом, и под конец — потребовал чтобы Яша, хоть вдребезги разбился, а отыскал бы пропажу!

Вот Яша и стаптывал ноги по окрестностям Гороховской, в поисках давешнего гимназиста. Мальчик был единственной ниточкой к загадочным гостям Ройзмана, так что, ничего другого Яше не оставалось.

К 3-м часам дня юноше, наконец, повезло — произошла одна из тех случайностей, о которых любят писать беллетристы. Когда он уже потерял надежду и решил вернуться в лавку — каяться в очередной неудаче — искомый гимназист сам появился из-за угла! Мальчик спешил домой, копаясь на бегу в карманах.