Граница - Минель Левин

Он подумал, что, сорвавшись, сможет сбить капитана, и вдвоем они покатятся вниз.

Напрягся из последних сил. И тут Ральф схватил его за воротник и потащил. Зубарев подтянулся — под ногами была твердая почва.

Ральф, виляя хвостом, лизал руки вожатому.

— Молодец, Ральф.

Зубарев закрепил веревку и помог взобраться капитану.

Дальше путь стал легче.

Когда взяли последний выступ, Демин с удовлетворением отметил, что они сэкономили, по крайней мере, часа полтора. Теперь нужно было вновь искать след.

Глава девятнадцатая

В ЗАПАДНЕ

Там, где наст был твердый, Барс тащил Резникова, и Петренко отставал. Резников натягивал поводок и, не обращая внимания на недовольное повизгивание овчарки, поджидал своего напарника.

Без приключений достигнув вершины горы, наряд спустился в долину, проехал спящей улицей селения и от молочной фермы свернул к кибитке Ибрагима. Пограничники не стали тревожить старика.

Дальше снег стал глубже. Мешал идти ветер. Всё вокруг было бело. Полагались главным образом на Барса. Он вел себя спокойно, и Резников был уверен, что ничего подозрительного нет.

Но вот овчарка заволновалась, ткнулась носом в колени инструктору. Резников включил следовой фонарь и с трудом различил запорошенный снегом отпечаток подошвы.

Кому нужно было прогуливаться здесь ночью, да еще в такую погоду?

Резников воткнул палку, чтобы не потерять отпечаток, и вместе с Петренко стал искать другие следы. Всё было тщетно. Тогда он вернулся к палке и показал Барсу след. Овчарка заволновалась, поняла, что начинается поиск, и сразу потянула к Ибрагимовой кибитке.

Вскоре под бугром, защищенным от ветра, они обнаружили новый, почти нетронутый след. Петренко обратил внимание на вдавленность носка и чересчур широкую пятку. Пришел к выводу, что след в след шли, по крайней мере, двое.

Неужели нарушители взяли перевал, оторвались от преследователей и вышли сюда? А как же Обручев и Гебридзе? И где капитан Демин?

Барс рвался к кибитке. И вот она снова замаячила черным расплывчатым пятном. Показалось, кто-то открыл дверь, потому что на снег легла полоска света.

Резников придержал овчарку, сам еле устояв под напором ветра. Ошейник впился в горло, и Барс негромко тявкнул.

Светлая полоска исчезла.

Петренко тоже заметил полоску света. Значит, ошибки быть не могло: дверь открывалась. Это заставило еще больше насторожиться.

Овчарка, должно быть, почуяла чужого: шерсть у нее поднялась.

Кто же находится у Ибрагима?

Порыв ветра, изменившего направление, взметнул едкую, как пыль, снежную массу.

«В такую погоду Ибрагим обычно закрывает ставни на замок, — подумал Резников. — Значит, с той стороны, где окна, никто не выйдет из кибитки. Следить нужно за дверью».

— Отползи левей, — приказал старший наряда Петренко.

У Джорджа Динкера уплывали последние шансы на вознаграждение. После того, как Тугай ударил старика по голове, оставаться в кибитке было нельзя.

Динкер приказал Тугаю посмотреть, что делается на улице, а когда тот повернулся спиной, с удовольствием подумал, как у самой границы всадит ему пулю в затылок.

Тугай открыл дверь. Подставляя лицо ветру, прислушался. Уловил лай. Испуганно захлопнул дверь и защелкнул задвижку. Вид у него был озадаченный.

Он решил, что в предрассветный час за Ибрагимом пришли чабаны. Нужно было, чтобы старик обязательно усыпил их подозрения.

Тугай подошел к старику.

«Живуч!» — подумал с облегчением.

Ибрагим тихо стонал. Тугай схватил кружку с водой и вылил ему на голову.

Старик открыл глаза.

Динкер больно взял Тугая за плечи, сердито глянул в глаза. Тугай кивком показал на дверь.

— Бол-ван! — выругался Динкер и, поддерживая окровавленную голову старика, заглянул ему в рот. Ибрагим сильно прикусил язык. Он распух, еле помещался во рту. О том, чтобы старик заговорил, сейчас не могло быть и речи.

И Тугай и Динкер сразу поняли опасность своего положения. Тугай вспомнил про старый пост. Может быть, успеют туда до рассвета?

— Правильно! — сказал Динкер и выпустил из рук Ибрагима. Старик, ударившись головой о пол, снова потерял сознание.

Тумаков дремал. Динкер разбудил его, в нескольких словах разъяснил обстановку. Тумаков не выразил ни страха, ни сожаления. Идти, так идти.

Все трое достали пистолеты.

Тугай приоткрыл дверь. К счастью, еще не утих ветер: следы занесет.

Петренко замер. Ветер, казалось, помог ему, вздыбил соседний сугроб.

Тугай заметил это. Чувство животного страха овладело им, и он два раза выстрелил по сугробу. Дверь в кибитке захлопнулась. Он рванул ее, но безуспешно.

«Закрылись, гады!»

Всё произошло так быстро, что ни Петренко, ни Резников не успели заметить: ушел враг или нет.

Барс рвался к двери. Резников подумал, что неизвестные еще в комнате и отполз за куст. Сквозь заснеженные ветви можно было увидеть кибитку Ибрагима.

Ну а как же быть дальше?

Резников шепнул Петренко:

— Возьми дверь на мушку! — И еще тише, в самое ухо Барсу: — Ползи!

До кибитки оставалось метров семь-восемь, когда дверь слегка приоткрылась, и почти одновременно прозвучали два выстрела. Одна пуля впилась в косяк двери. Это Петренко умышленно принимал огонь на себя. Другая — из кибитки, просвистев над головой ефрейтора, зарылась в снег.

Дверь снова захлопнулась.

Резников между тем подполз к окну с дощатыми ставнями. Отыскав щелку, припал к ней. Но в этот миг к столу метнулась чья-то тень, послышался звон разбитого стекла, и в кибитке стало темно.

Сержант свистнул и в два прыжка оказался на крыльце. От удара прикладом задвижка отскочила. Выхватив гранату, Резников ногой распахнул дверь:

— Руки вверх!

В ответ прозвучал выстрел.

Резников успел толкнуть овчарку и вместе с ней притаился за печкой.

По комнате с грохотом покатилась пробитая пулей кастрюля.

Не помня себя от страха, Тугай прыгнул в снег. Ветер толкнул его в спину. Тугай побежал, радуясь, что ветер попутный. Ноги увязали в снегу. Тугай с трудом вытаскивал их, удивляясь тому, как они тяжелеют.

Он совсем выбился из сил, когда дорогу пересекла замерзшая речка Впереди чернел силуэт. Вначале показалось, кто-то стоит. Тугай вздрогнул. Однако, приглядевшись, понял, что это развалины старого поста.