Приказано умереть - Владимир Колычев

– Цыганчук его фамилия. Не знаю, фальшивые при нем были документы или нет… В общем, этот Цыганчук каким-то образом сбежал из-под стражи. Сейчас он в Москве, и я здесь. Как он меня нашел, не знаю, но нашел. И попытался свести со мной счеты через Антонину. Она заманила меня в свою квартиру. Но вовремя сообразила, что может стать соучастницей преступления, и во всем мне призналась. Я пытался задержать преступника, но он смог уйти. Зато я видел его лицо. Да, это тот самый Цыганчук, которого я брал в плен…

Следователь выдохнул воздух из себя с такой силой, как будто только что финишировал с дистанции три километра. Похоже, он ничего не понял. И заставил Марата еще раз рассказать всю историю.

Он рассказал все с самого начала – в подробностях, с указанием дат и времен, но опять же без упоминания Суходола и Каролины. Последнюю просто не хотелось впутывать в это дело. И без того трудно поверить в то, что какой-то наемник пытался убить своего обидчика посредством девушки легкого поведения. Еще трудней было поверить в ее раскаяние… А если бы Марат еще и Каролину впутал в свой рассказ, то получилась бы такая каша. Тогда бы следователь бы точно решил, что ему вешают лапшу на уши.

– Ладно, пусть вас пытались убить. Ладно, пусть вы пытались задержать преступника… Но кто убил гражданку Темлякову?

– Цыганчук ее убил.

– Зачем ему убивать свою сообщницу, если он должен был убить вас? – насмешливо смотрел на Марата следователь.

– Я же говорю: Антонина должна была усыпить меня, а затем открыть дверь убийце. А она этого не сделала. И Цыганчук ее наказал…

– Но в квартире потерпевшей застали вас, гражданин Крушилин, а не какого-то там Цыганчука…

– Правильно, потому что я появился уже после того, как убийца сделал свое дело…

– Зачем вы появились?

– Хотел поговорить с Антониной. Пришел, а дверь открыта. Я зашел в квартиру и увидел ее труп. Только взял трубку, чтобы позвонить в милицию, а тут появился наряд…

Следователь снова вздохнул так, словно только что сошел с длинной дистанции.

– Хотелось бы мне верить вам, уважаемый Марат Иванович. Но, увы, обстоятельства не позволяют, – развел он руками. – Вас застали на месте преступления. Нам пока что не известно время наступления смерти. Не знаем мы и того, как долго вы находились в квартире…

– Вы хотите сказать, что я убил Антонину? – возмутился Марат.

– Нет, я хочу сказать, что вы могли это сделать.

– Как я мог это сделать? Ведь Антонину застрелили? А у меня нет пистолета…

Только был поднят вопрос об оружии, как появился оперативник из группы.

– Антон Михайлович, пистолет обнаружили, – сообщил он. – Револьвер системы «наган». Под креслом лежал. Из него совсем недавно стреляли… «Ствол» сейчас у экспертов.

Следователь торжествующе посмотрел на Марата.

– Вот и оружие нашлось…

– Снова «наган»?

– Что значит, снова?

– Да тут одна история была. Вдова моего боевого друга преступную группу обличила, в прокуратуру о них сообщила. Дело уголовное завели. А бандиты наказать ее хотели. Я заступился… Так вот у этих товарищей тоже «наган» был…

– А я смотрю, богатая у вас фантазия на истории.

– Это не фантазия. Вы сначала, товарищ майор, разберитесь, а потом говорите.

– Да мы-то разберемся. А вы, гражданин Крушилин, не обессудьте. К моему великому сожалению, вынужден вас задержать… Вы у нас пока что единственный подозреваемый…

Наручники на него надевать не стали. Но в отдел отвезли, а там оформили в изолятор временного содержания. Вот тебе и санаторий, товарищ капитан.

Глава девятая

Еще прошлым летом Кирилл вдруг вообразил себя Брюсом Ли. Дескать, и комплекция у него подходящая – невысокий, худощавый паренек. Только вот мышцы подкачать надо, да в карате поупражняться.

Его наивность лишь умиляла Олесю. Кирилл был прекрасен в своей слабости, а не в силе. Но ничего страшного в том, если он укрепит свое тело. Даже если он вдруг станет сильным, отважным бойцом, она все равно будет любить его.

И, надо сказать, Кирилл с энтузиазмом взялся за дело. Утро начиналось с часовой зарядки и водных процедур. Тренировался он и по вечерам. Олеся давала ему уроки. Чем бы дитя ни тешилось…

Но, как и ожидалось, со временем Кирилл охладел к физическим занятиям. Надоело ему быть Брюсом Ли. Зато водные процедуры он не оставлял. И каждый день по утрам купался в море. И даже зима его не остановила. Понравилось человеку «моржеваться». А Олеся и не возражала. Пусть Кирилл будет «моржом», пусть у него все будет моржовым…

В личной жизни у нее все в полном порядке. Кирилл насовсем перебрался к ней в Ялту. Живут в ее доме на берегу моря, вместе радуются жизни. И никто не нарушает их мирную идиллию. И Фадей их не беспокоит. А ведь был момент, когда он бесцеремонно вторгся в ее жизнь, пытался снова втянуть ее в порочный круг. Олеся всерьез опасалась за себя и за Кирилла. Но нет, ничего не произошло. Фадей убрался из ее ялтинской жизни так же внезапно, как и появился. И никто не нарушает ее тихое женское счастье…

Олеся сидела на большом камне у самого берега моря. И наблюдала за Кириллом. Смешной он. Худой, несуразный, а сколько в нем детской энергии. Начало октября. Небо ясное, ярко светит солнце, тепло, как летом. Но температура воды отнюдь не летняя. И море не самое чистое. Еще вчера штормило. Сегодня штиль, но вода еще мутная.

Только Кириллу все нипочем. Плывет себе и в ус не дует. Уже метров на семьдесят от берега отплыл. Пора возвращаться…

Да, вот он останавливается, разворачивается к Олесе лицом, восторженно машет ей рукой. И она машет ему в ответ. Она рада тому, что он есть. Она рада тому, что у них все хорошо.

Кирилл нырнул. Минута под водой. Вынырнул. Снова помахал Олесе рукой. Снова нырнул… Минута. Две. Третья пошла… А его все нет.

Дыхалка у Кирилла слабая, рекорды по задержке дыхания не для него. А его все нет и нет…

Олеся не выдержала. Сбросила с себя спортивную куртку. Шорты снимать не стала. Нырнула в обжигающе холодную воду, поплыла. Подвиги «моржей» ее никогда не вдохновляли. Но и холодная вода никогда не казалась ей непреодолимым препятствием.

Широкий размашистый кроль, плеск воды, шипение пены… Она стремительно подплывала к месту, в районе которого исчез Кирилл. Он так и не выплыл. И уже прошло достаточно много времени, чтобы можно было рассчитывать на чудо.

Она нырнула, в воде открыла глаза. Видимость ужасная, но на метр-два хватает. В поле обзора ничего нет. Снова вынырнула, набрала в легкие побольше воздуха и опять ушла под воду…

На неподвижное тело она наткнулась с третьего захода. Кирилл не подавал признаков жизни. Да, похоже, все… Но Олеся не хотела верить в его смерть.

Она схватила его за волосы, взяла на буксир и потянула к берегу. Может, еще есть надежда…

Олеся устала, выбилась из сил, но дотащила его до берега. А там уже люди. Кто-то из соседей видел, как утонул Кирилл, как она бросилась за ним в воду. Кто-то подал сигнал бедствия.

Она умела делать искусственное дыхание. И руки у нее сильные, чтобы делать непрямой массаж сердца. Но ничего не помогало. Кирилл не хотел оживать.

Он был мертв. И никакая сила не могла возродить его к жизни. Олеся уже это понимала, но все равно продолжала делать ему искусственное дыхание. И только приезд «Скорой помощи» оторвал ее от этого бесполезного занятия.

Врач только глянул на Кирилла и все понял. И решил, что будет лучше, если он займется Олесей. Девушка была в отчаянии, на грани нервного срыва.

Ее отвели домой, где врач сделал ей успокаивающий укол. Олеся уснула. А утром обнаружила в своем доме соседку Марью Сергеевну. Женщина всю ночь провела в ее доме, смотрела за ней.

– А где Кирилл? – спросила Олеся.

Она понимала, что не должна была задавать этот вопрос. Она же в ясном уме и хорошо помнит вчерашний день. Кирилла ведь отвезли не в больницу, а в морг… Но так хотелось надеяться на чудо.

Но чуда не произошло. Кирилл был мертв. И ее жизнь потеряла всякий смысл.

Она хотела похоронить Кирилла в Ялте. Но за его телом приехали родители. С Олесей они даже поговорить не захотели, как будто она была виновата в смерти их сына… А ей было совершенно все равно, обвиняют ее в гибели Кирилла или нет. Она точно знала, что ни в чем не виновата.

Зато знала, что виновата в гибели других людей. Она убивала людей за деньги. Она страшная грешница. И Бог ее покарал за те несмываемые грехи. Теперь она на себе прочувствовала, что это такое – потерять близкого человека. А скольких женщин и детей она в свое время обездолила…

Она могла бы попрощаться с Кириллом в Ялте. Но она отправилась вслед за гробом в Питер. Чтобы не мозолить глаза ее родителям, устроилась в гостинице. Проводила любимого в последний путь, вернулась домой. Купила три ящика вина и закрылась в доме. Только вино могло сейчас заглушить ее боль…

Из хмельного омута она вынырнула лишь тогда, когда закончилось вино, а вместе с ним иссякло желание пополнять его запасы. Еще пьяная от утренней порции, она заснула. А когда проснулась, включила телевизор и весь вечер тупо смотрела на экран. Смотрела и ничего не понимала.