Клад Наполеона - Наталья Александрова

На этот раз Василий держал путь не на Индустриальную улицу, а на соседнюю с ней улицу Ирригаторов. Эта улица получила свое название в честь славных тружеников, которые сорок лет назад занимались осушением болот в Веснянском районе. Правда, такое название показалось местным жителям слишком мудреным, и они очень быстро переделали его на свой лад, так что теперь эта улица называлась улицей Аллигаторов. Впрочем, она не очень отличалась от Индустриальной – те же обветшавшие пятиэтажки, те же чахлые кустики и деревца, то же сохнущее на веревках белье, те же задумчивые козы.

Найдя нужный дом, участковый поднялся на третий этаж и подошел к двери.

Оттуда доносились странные голоса. Как вообще свойственно типовым пятиэтажкам, дверь была хлипкая и тонкая, звукоизоляция не предусматривалась проектом как буржуазное излишество, и звуки разносились очень хорошо.

Один голос, удивительно резкий и фальшивый, произносил темпераментный монолог из какого-то мыльного сериала:

– …Когда мы с тобой познакомились… разве это ты мне обещал? Разве это ты мне говорил? Ты мне обещал небо в алмазах со всеми удобствами! Ты мне обещал превратить мою жизнь в непрерывный праздник без выходных и отгулов! Но ты обманул все мои ожидания! Ты изорвал мое сердце на мелкие клочки! Ты превратил мою жизнь в натуральный ад без отрыва от производства! Я отдала тебе свою молодость, свою красоту, и что, что я получила взамен?

На какое-то время страстный монолог прервался, и в ответ послышался звук, напоминающий то ли недовольное хрюканье крупного откормленного кабана, то ли бульканье насоса, каким откачивают содержимое выгребных ям.

«Странный какой сериал передают!» – подумал Василий и надавил на кнопку дверного звонка.

Монолог за дверью прервался, видимо, выключили телевизор. К двери прошлепали шаги, и резкий, раздраженный женский голос осведомился:

– Кто еще там? Ты, что ли, тетя Паня?

– Милиция, – ответил Василий и помахал перед дверным глазком своим удостоверением.

– Мили-иция?! – нараспев переспросили за дверью. – Доигрался, козлина?

Василий узнал этот резкий голос и фальшивые интонации и понял, что слышал только что не фрагмент мыльной оперы, а реалити-шоу обычного семейного скандала.

Замок лязгнул, дверь открылась, и перед Василием предстала утомленная бытом и семейной жизнью женщина лет сорока в несвежем халате, с обмотанным вокруг головы махровым полотенцем.

– Слышал, козлина?! – крикнула женщина в глубину квартиры. – Милиция за тобой пришла! Я этого ждала, я в этом не сомневалась, и вот оно!

В ответ ей из недр квартиры донесся уже знакомый Василию звук – то ли хрюканье, то ли бульканье.

Услышав этот звук и, видимо, удовлетворившись, женщина повернулась к Василию, оглядела его опасливо и неодобрительно проговорила совсем другим тоном:

– Здрасте! Ну, что он на этот раз учинил? Что разбил? Что поломал? С кем подрался по пьяному делу?

– Да я вообще-то по другому вопросу… – смущенно отозвался Василий. – Но я вижу, что пришел не вовремя… вы тут отношения выясняете…

– Отношения? – удивленно переспросила хозяйка квартиры. – Какие отношения? Какие с ним могут быть отношения? Так если вы не из-за него, так чего же вам надо?

– Мне бы с сыном вашим поговорить… ведь Коля Дудочкин – ваш сын?

– Это не сын! – перебила его женщина. – Это не сын, а чистое наказание! Вот скажите, где он сейчас находится?

– И где? – спросил Василий с интересом. – Вообще-то я надеялся, что вы мне это скажете!

– Я вам скажу! – воскликнула женщина темпераментно. – Я вам все скажу! Разве это жизнь? – Она обвела глазами свою малогабаритную прихожую, но имела в виду нечто большее. – Это не жизнь, а сплошное мучение, без выходных и отгулов! Муж – пьяница, только и слышу его хрюканье… Квартира разваливается, скоро к соседям провалимся на второй этаж… На сына надеялась – так его вечно дома нет! Просила его сегодня прийти пораньше, думала, хоть он мне поможет, перила на балконе покрасит, так он опять пропал, за птичками своими наблюдает… ему птички дороже матери! А какой прок от этих птичек? Никакого прока, одни только неприятности! Штраф в библиотеке заплатить пришлось… а у меня что – деньги лишние?

– Вот, как раз насчет этого… – начал Василий, но договорить ему не удалось.

– Мам, я тут! Я уже пришел! – раздался вдруг за спиной участкового мальчишеский голос, и на пороге квартиры возник растрепанный мальчишка лет двенадцати, с большим блокнотом в руке и подзорной трубой под мышкой.

– Пришел?! – воскликнула женщина, воздев руки к потолку. – Лучше бы ты не приходил! За тобой уже милиция приехала! Что ты натворил, чудовище? Я думала, что из тебя вырастет человек, а ты… ты пошел по стопам своего отца!

– Да что я сделал? – Мальчишка шмыгнул носом и попятился. – Да я ничего и не сделал!

– Если ты ничего не сделал, то откуда здесь милиция?

– Постойте, гражданочка! – перебил ее Василий. – Ваш сын ничего плохого не сделал. Мне просто нужно с ним поговорить.

– Знаю я, о чем милиция разговаривает! – не унималась Колина мамаша. – Говорите уж прямо – что он такое устроил?

– Говорю же вам – ничего! Он является свидетелем по очень серьезному делу, и мне нужно с ним поговорить с глазу на глаз. А потом… а потом мы вместе с ним покрасим ваш балкон! Идет? Мы вдвоем это очень быстро сделаем!

Василий решил задобрить темпераментную женщину, и его идея оправдалась. Колина мамаша подозрительно посмотрела на участкового, потом на своего сына и наконец кивнула:

– Идет! Только еще стенку в туалете покрасите!

Участковый со вздохом согласился, взял Колю за руку и вышел с ним на улицу, поскольку звукоизоляция пятиэтажки не позволяла вести там серьезный разговор.

Выйдя на улицу Ирригаторов (или Аллигаторов), Василий нашел свободную скамеечку под пыльной липой, уселся на нее и показал Коле место рядом с собой:

– Садись, юный натуралист! Поговорить надо!

Коля сел, боязливо покосился на милиционера, шмыгнул носом и проговорил:

– Это не я. То есть я не виноват, она сама сломалась.

– Ты это о чем? – удивленно спросил его Василий.

– Ну, как же! Я за дроздом наблюдал, залез на яблоню, ветка и сломалась… Варвара Петровна ругалась очень, а я убежал… так я не виноват, это дрозд…

– На чужие яблони лазать нехорошо. И на дроздов сваливать тоже некрасиво. Нужно уметь признавать свои ошибки. Но я вообще-то по другому поводу… – участковый вынул из сумки библиотечную книгу и показал ее юному натуралисту: – Твоя?

– Ой! – Коля явно обрадовался. – А я думал, эта книжка пропала! А Нинель Леонидовна с меня уже штраф взяла! А мама на меня уже за это ругалась!

– Да, это твоя мама умеет! – с сочувствием проговорил Василий. – Ну-ка, расскажи, как с этой книжкой дело было?

– А что тут рассказывать-то? – Мальчишка снова шмыгнул носом. – Тут нечего и рассказывать!

Тем не менее он в деталях и подробностях рассказал участковому, что произошло.

Случилось все на уроке ОБЖ, что расшифровывается как «Основы безопасности жизнедеятельности».

В тот день преподаватель ОБЖ объяснял ученикам, как нужно вести себя при наводнении.

Наводнений в Веснянске не случилось за всю двухсотлетнюю историю города, да и вообще трудно было представить, как неказистая речка Веснянка выходит из берегов. В сильную жару она вообще пересыхала, да и в период половодья нашлись бы места, где ее и пятилетний ребенок мог перейти вброд, не подвергая свою жизнь опасности. Таким образом, данный раздел ОБЖ представлял для школьников чисто теоретический интерес, точнее, не представлял совершенно никакого интереса.

– При любом типе наводнения, – унылым простуженным голосом вещал преподаватель, время от времени заглядывая в методическое пособие. – При любом, повторяю, типе наблюдаются такие вредные медицинские последствия для здоровья, как переохлаждение, механические травмы, асфиксия…

– Как это слово пишется, Геннадий Михайлович? – спросила, подняв руку, отличница Бантикова.

Она, единственная из всего класса, внимательно слушала учителя и записывала каждое его слово. Она вообще внимательно слушала и записывала каждый урок, включая пение и физкультуру.

– Какое слово, Бантикова? – переспросил учитель, недовольный, что его перебили.

– Вот это… аспи… асфи…

– Асфиксия, Бантикова, – и Геннадий Михайлович написал трудное слово на доске.

– А что оно значит, Геннадий Михайлович? – не унималась отличница.

– Тут не разъясняется, – сообщил преподаватель. – И вообще, Бантикова, зачем тебе это знать? Ты, главное, запиши, потом запомни и правильно повтори – и тогда получишь хорошую оценку…

Он с трудом нашел в методичке нужное место и продолжил:

– Пострадавшим при наводнении в первую очередь необходимо согревание, наложение повязок и транспортировка в больницу. Согревание бывает внешнее и внутреннее… ну, про внутреннее вам еще рано, а про внешнее…