Убить эмо - Юля Лемеш

Эмочки Алиска, Ляля и Оля приняли активное участие в подготовке праздника. Оля раздобыла клоунские костюмы, включая рыжие парики и круглые шарики носов. Алиска нарядилась в километр прозрачной ткани, которая изображала юбку. Ткань оказалась банальной белой сеткой от комаров, которую все прикнопливают на форточки и балконные двери. Лицо она разрисовала как у куклы, приклеила ресницы, балетки с пришитыми помпончиками неплохо гармонировали с полосатыми гольфами.

Ляля не удержалась и вырядилась женщиной-кошкой. Что сразу понравилось всем детишкам. Которые визжали и постоянно дергали ее за хвост. Пока он не оторвался. Тогда девочка, у которой этот глупый хвост очутился в руке, расплакалась. Она отбросили толстую мохнатую веревку от себя, словно та была живая.

– Фокус-покус, – находчивый клоун срочно прицепил Кошкин хвост на прежнее место при помощи большой булавки. Как пить дать – это был Сурикат.

Малышня развеселилась, даже плачущая девочка рассмеялась. Надо же, как просто. Все поверили и решили, что так и надо. Девочке дали снова подергать за хвост, и после недолгих уговоров она смело рванула Лялю за хвост, едва не оставив ее с голой попой. Сурикат повалился на землю, дрыгая ногами.

Мне доверили контроль за текстом. Который был четко расписан по репликам. Между ними теснились карандашные заметки, понятные только тому, кто их написал. А этот кто-то находился черт знает где, но только не тут.

По сценарию Сурикату было положено кидать дротики в надувные шарики, постоянно промахиваясь и попадая в накладную задницу Танго. Но эта подлая поролоновая подушка свалилась при надевании, и Танго легкомысленно ее «забыл».

Но сценарий есть сценарий.

Когда Танго кривлялся, якобы мешая Сурикату попасть в мишень, случилось ужасное. Дротик полетел в нужном направлении. А потом раздался рев смертельно раненного медведя. Детишки буквально визжали от восторга. Пока Танго гнался за Сурикатом, Ляля, которая кошка, не растерялась и подставила ему ножку, отчего получилась куча-мала. Изнутри которой раздавались такие слова, которых деткам знать не положено.

Алиска вместе с ребятней спела милую глупую песенку, которую дети выучили загодя на уроках музыки. У Алиски голос – как у ангела. Родители просто расчувствовались от умиления. Знали бы они, какие слова порой вылетают из этого чудесного ротика.

А так все совсем неплохо прошло. Даже странно, но все были довольны. Хотя от изначального текста не осталось почти ничего.

– Ах ты, коварный злодей! – театрально размахивая руками, голосил Сурикат. – Ты вчера прокрался ко мне домой в замок и покрал все жувачки! Дети, что надо делать с жадинами-говядинами?

– Убивать! – Родители малость охренели от такой кровожадности.

– Поставьте его в угол, – мстительно пропищал несчастный детеныш.

– По попе! Антонина Ивановна! Я правильно говорю? – Антонина Ивановна сделала вид, что не понимает, о чем речь.

Сурикат незамедлительно последовал совету. Последовал замах ноги, обутой в нелепые огромные ботинки ярко-желтого цвета. Поджопника не получалось, потому что клоун путался в просторных штанах и хронически валился на землю. Малыши верещали, выражая радость. А Танго почему-то пустился в какой-то неистовый краковяк.

Самый пик веселья пришелся на похищение Алиской парика Суриката. Который и без искусственных волос показался всем присутствующим сущим клоуном.

Напоследок вся четверка скооперировалась и сбацала танец маленьких кошмарных лебедей. У Алиски лопнула нитка, скрепляющая ткань слоеной юбки. Танго срочно изобразил пажа при королеве и замотал Алиску в сетку, как в кокон. Который они с Сурикатом взвалили себе на плечи и утащили в помещение детсада. Шествие завершала наглая изящная кошка. С хвостом на булавке.

– Я не понял, что мы делали, но теперь я твердо решил поступать в цирковое, – потный Сурикат с размазанной по лицу краской казался допотопным демоном разнузданного веселья.

– Вот это правильно. Это просто здорово. Кстати, нас уже пригласили на другой утренник. Капусты нашинкуем. Сколько нам отвалили? Да мы теперь богачи, Сурикатыч! Я тебя люблю!

– Пошел ты, поганый извращенец. Нечего тискаться, а то девчонки про нас черт знает что подумают.

– Все-таки надо написать свой сценарий. Чтоб добро побеждало зло. Чтоб почти спектакль!

– Ляля, они не театр, они клоунов приглашают. Им нужен шум, гам и балаган. А это мы и без репетиций умеем. Хотя песенный репертуар можно расширить. Сурикат, как мыслишь, песенку про голубой вагон осилим?

– В жопу!

Танго явно неравнодушен к Оле. Сурикат вне всяких сомнений впечатлен Лялей. Алиска смотрит на всех как-то по-взрослому снисходительно. А вот Оля какая-то потерянная. Словно воробушек морозной ночью. Наверняка что-то случилось.

– У тебя неприятности?

Вместо ответа бессильно поднятые плечи. Быть может, все-таки удастся расспросить? Или досужее любопытство в данном случае неуместно?

– Если захочешь поговорить, то я не против. Наверняка в глазах Оли я взрослая, почти тетка, которой не понять ее проблем. На сколько она меня младше, на пару лет? Мне в ее возрасте выпускники школы казались самодовольными замшелыми динозаврами.

– Оля, прикинь, когда мне было столько, сколько тебе, я никак не могла въехать, почему я творю столько глупостей, после которых иногда от стыда вешаться охота.

– И что, теперь поняла? – В голосе сквозит вызов.

– Ага, – теперь положено сделать равнодушную долгую паузу, словно задумалась о чем-то постороннем, не имеющем отношения к поднятой теме.

– И что ты поняла? – не выдерживает Оля.

– А? – словно очнувшись, спохватываюсь я. – А, ты про это. Надо все пробовать. Все – без разбору. Иначе не понять, что мое, а что – нет. Бывает, скажешь, как в лужу пукнешь, а потом стыдно. Или обидишь кого-нибудь, а потом ночь не спишь.

Я явно говорила что-то не то. Во всяком случае, Олю мои банальности не вдохновляли. Попробуем подойти с другой стороны:

– А однажды я по уши втрескалась в одного придурка, которому цена рубь за пучок в базарный день.

– И что? – Судя по горящим глазам, я нечаянно попала в точку.

– Так переживала, мучилась. Точнее, это он меня мучил. Надеялся потрахаться по-легкому.

– Это как?

– Три дня ухаживаний, неделя проникновенных лекций о неземной любви, а потом ноги в руки, и понеслось.

– Ты пошлая, – с удовольствием отметила Оля. – Короче, а что потом было?

– Когда да него доперло, что трах отменяется, он взял свои ноги в руки и отвалил к другой девчонке.

– А ты что?

– Попереживала, не без того. А потом подумала – я себя не на помойке нашла. Обидно по простоте душевной довериться какому-то козлу. Но я же не сразу поняла, что он козел? Я же не могла знать, что поведусь на его внешность и треп? Так что стыдиться нечего. Попробовала – невкусно. И вообще, лучше быть некоторое время одной, чем с кем попало.

– Что тебя постоянно заносит в тупые штампы.

– Ты про что? – растерялась я.

– Ты сама-то замечаешь, что через раз цитируешь чужие мысли?

Вот вам и малолетка!

– Короче, спасибо за сочувствие и т. д. и т. п. Я не понимаю, что этим козлам надо? Если спишь с ними – сука, не спишь – сука. Пускай сами с собой спят.

– А ты потом не навестила эту шалаву, к которой твой козел свалил? – В Олиных глазах горит бешеный огонь, а кулачки сами собой сжимаются.

– На кой она мне сдалась? Она ни в чем не виновата.

– А если бы была очень даже виновата?

– И что с того? Если парень запал на другую, надо делать выводы…

– Или бить морду.

Мрачное Олино личико не предвещало ничего, кроме войны. Неужели и вправду бить будет?

– И что ты рассчитываешь получить в результате военных действий?

– Моральное удовлетворение, – вопреки всякой логике заявила эта маленькая засранка.

– А как же принципы эмо?

– Я сначала получила массу чистых эмоций от нежной и страстной любви. Потом были эмоции от того, как его уводили, словно телка на веревке. Теперь я вправе получить эмоции от мести, а потом буду страдать от одиночества. Или наоборот, радоваться. Я еще не решила. Короче, сплошное крези-эмо.

– Ясно. Это все объясняет. Все счастливы, – пробормотала я, поражаясь такому утилитарному подходу к решению проблемы.

– Да не парься ты, Стася. Пресно жить скучно. Мне надо, чтоб все было офигенно ярко. Я, если тебе интересно, вааще намерена устроить из своей жизни сплошной фейерверк. Чтоб каждый день запомнился. Чтоб все было не зря и со смыслом.

– А какой смысл в мордобое?

– Чтоб знали, подонки, как меня обижать!

– А у меня есть приятель, который на тарзанке прыгает, – мягкими интонациями Танго можно было устилать гнездышко малиновки.

Танго змей, хоть он и не Вайпер. Танго быстро перевел стрелки в Олиной голове, и они спустя минуту уже всерьез забивались на четверг прыгать с какого-то высотного объекта.