Капиталисты поневоле - Ричард Лахман

церкви своим родственникам и союзникам. Доля церковной земли по всей Италии сократилась с 31% в XI в. до 16% в XIII в. (Herlihy, 1961, с.86; см. также Cipolla, 1947).

Многие из нового слоя дворянства, созданного в результате пожалования в ленное владение и отчуждения поместий духовенства и нобилитета, в XI в. переселились в города (Hyde, 1973, с.106). Эти новые дворяне, семьям которых по отдельности не хватало сил, чтобы контролировать городские политические или церковные должности, объединялись в группы, успешно выступая на стороне разных претендентов на трон Италии или папы, как это делали до них бароны, графы и епископы.

Попытки возрождающегося папства вернуть себе право назначения епископов были основным источником конфликтов в Северной Италии в конце X-XI вв. Пока германский император в Северной Италии оставался доминирующей силой и сохранял контроль над назначением епископов, папа не мог вернуть себе власть над церковью. На протяжении второй половины X и всего XI вв. папы-реформаторы потратили немало денег, чтобы выкупить земли, которые могли бы поддержать реформированное духовенство, вновь ставшее бездетным (Herlihy, 1957). Эти траты были частью большой политики папства, направленной на возвращение власти назначать епископов[69]. «Повсеместная борьба, которая за этим последовала и которую неудачно называют спор за инвеституру, обратила старый режим против самого себя, проимперских дворян против союзников церковных реформ, а проимперских епископов против сторонников реформ» (Hyde, 1973, с.49).

Раскол между германскими императорами и папством создал стратегические возможности для новоявленных дворян, позволив им бросить вызов власти старой аристократии над городами и епископатом. Ослабленные в военном смысле императоры XI в. были вынуждены признать автономию Флоренции и других городских коммун, чтобы не допустить союза нового городского нобилитета с папством (Pullan, 1972, с.22-23, 86; Schevill, 1961, с.60-61). Сама перспектива альянса городского нобилитета и папства была основана на их общем желании избавиться от епископов и графов, назначенных императором. Городские элиты не могли создавать автономные общины, пока назначенные императором люди сохраняли власть в городах. Папам-реформаторам требовалось убрать поддерживаемых императором епископов, чтобы вернуть себе контроль над доходами и клиентелой, прилагавшейся к должности епископа, и использовать эти средства для патронажа, нанимая себе союзников в борьбе с императором. Император предвосхитил такой альянс даже во Флоренции, которая активно поддерживала папские реформы, сильно уменьшив власть епископов и графов над городскими общинами (Hyde, 1973, с.49-50).

Тосканская городская автономия в целом и флорентийская в частности не была достигнута исключительно благодаря нобилям, хлынувшим в города и объединившимся в группы там, где они имели капитал или силы принуждения. На самом деле новые дворяне Флоренции XI в. владели лишь жалкими обрывками земель и остатками прав на доходы и власти, которые им бросали короли, императоры, папы и крупные магнаты, чтобы заполучить союзников в крупных державных или региональных конфликтах. Тосканская городская автономия была создана в перерывах между давно зашедшими в тупик конфликтами наиболее могущественных феодальных элит Западной Европы.

УНИКАЛЬНОСТЬ ФЛОРЕНЦИИ

Новая правящая аристократия Флоренции тоже была феодальной элитой, но сильно отличавшейся от старой[70]. До определенной степени она, как и аристократии, описанные во второй главе, получала доходы, власть (хотя и меньшую) и свой статус от ленных владений. В то же время новые нобили были частью корпорации (коммуны Флоренции или других североитальянских городов), совершенно не похожей на аристократические корпоративные институции повсюду в Европе. Не имея своих монархов, коммуны Северной Италии завязли в конфликтах между кланами, фракциями и партиями.

Новая элита, которая пришла к власти в XI в. и доминировала над коммуной в XII, перестроила флорентийское общество, политику и городскую географию на свой собственный, феодальный манер. Переселяясь в города, сельские дворянские кланы привели с собой бедных родственников и построили огороженные деревни, ставшие городскими кварталами и населенными одной расширенной семьей (Heers, 1977, с.17-34; Padgett, Ansell, 1993, с.128). Расширенные семьи обеспечивали вождям кланов вооруженную свиту, позволявшую требовать им своей доли в правлении коммуны.

Флорентийская коммунальная политика XI в. была клановой. Аристократические кланы были обширны: вплоть до 1/10 части от всего сельского населения Тосканы в то время считались дворянами (т. е. членами такой расширенной семьи), при том что большинство из них не имело своей земли и ничем не отличалось от среднего неаристократа (Heers, 1977, с.1-34). Кланы расширялись через браки с другими благородными семействами и принятие более слабых и бедных семей на жительство в городские деревни в обмен на политическую лояльность аристократическим consorzeria (консорциумам взаимопомощи аристократов) (Waley, 1969, с.170-179; Martines, 1979, с.34-38).

Все аристократические consorzeria Флоренции XII в. распределились по двум альянсам: гвельфы и гибеллины. Гибеллины проявляли лояльность к германскому императору и поддерживали его претензии на Италию, а гвельфы связали себя союзом с папой и французской короной, которые хотели утвердить в Северной Италии анжуйскую династию (Waley, 1969, с.200-204). «Средневековыми фракциями, по сути, двигал локальный соседский антагонизм, даже когда они собирались под знамена для более значительных дел и участвовали в борьбе папы против императора» (Padgett, Ansell, 1993, с.1295). Флорентийские кланы могли и в действительности переходили из одной партии в другую за должности или какие-либо другие награды в рамках городской политики (Waley, 1969, с.207; бездумность и авантюризм флорентийских аристократов становятся очевидными из детального описания политики см. в: Hyde, 1973 и Martines, 1979).

Новые дворяне повсюду искали союзников для борьбы с конкурирующей фракцией. Продолжительный политический пат в отношениях между крупными силами в Северной Италии имел двойной эффект: он помог сохранению городской автономии, и он же подпитывал фракционные конфликты, которые никак не могли разрешиться, за исключением кратких моментов иностранной оккупации, когда это происходило благодаря прямому вмешательству одной из доминирующих сил наверху. Открытость движения вверх, уникальное для Западной Европы в эту эпоху, позволяло и подстегивало городских нобилей рассчитывать на неаристократические союзы в своей коммунальной политике. Центральное положение Северной Италии в европейской торговле расширяло число потенциальных союзников и объем ресурсов, которые можно было привлекать для фракционных конфликтов.

Флорентийские аристократы трансформировали политику своего города и в конце концов подточили собственное могущество, имитируя древнюю, еще королевскую и имперскую стратегию: получать средства для достижения своих целей за счет набора союзников снизу[71],