Позже (ЛП) - Кинг Стивен

Я думаю, что как только он начал достебываться до меня, он уже не мог остановиться.

Как я уже сказал, здесь только догадки. Его причины могли быть совершенно иными, столь же непостижимыми для него, как и для меня. И такими же чудовищными. Как я уже говорил, это страшная история.

43

Я все еще боялся Террио, но уже не думал, что могу струсить, если представится возможность применить ритуал профессора Беркетта на практике. Мне только нужно было быть готовым. Другими словами, чтобы Террио был рядом, а не просто стоял на другой стороне улицы или рядом с третьей базой на «Сити Филд».

Мой шанс припал на октябрьскую субботу. Я собирался в Гровер-парк поиграть в футбол с ребятами из моей школы. Мама оставила мне записку, в которой говорилось, что она допоздна читала последний опус Филиппы Стивенс и собирается поспать. Я должен был спокойно позавтракать и выпить не больше половинки чашечки кофе. Я должен был хорошо провести время с друзьями и не возвращаться домой с сотрясением мозга или сломанной рукой. Я должен был вернуться самое позднее к двум часам. Она оставила мне деньги на обед, которые я аккуратно сложил в карман. И еще постскриптум: «Было бы пустой тратой времени просить тебя съесть что-нибудь зеленое, например кусочек салата на гамбургере?»

Может быть, мама, все может быть, - подумал я, заливая молоком миску хлопьев «Чериос» и съедая их (тихо).

Когда я выходил из квартиры, Террио не занимал мой разум. Он проводил там все меньше и меньше времени, а я использовал освободившееся пространство, чтобы подумать о других вещах, в основном о девушках. Идя по коридору к лифту, я размышлял, в частности, о Валерии Гомес. Может быть, Террио решил приблизиться ко мне в тот день, потому что у него было что-то вроде окна в мою голову, и он знал, что находится далеко от моих мыслей? Что-то вроде низкопробной телепатии? Этого я тоже не знаю.

Я нажал кнопку вызова, гадая, придет ли Валерия на игру. Это было вполне вероятно, потому что играл ее брат Пабло. Я был глубоко погружен в мечты о том, как ловлю пас, уклоняюсь от всех потенциальных касаний и мчусь в зачетную зону с высоко поднятым мячом, но все же, когда прибыл лифт, немного отступил назад, - это стало моей привычкой. Кабина была пуста. Я зашел и нажал на первый. Лифт пошел вниз, и дверь открылась. Там был короткий отрезок коридора, а затем дверь, запертая изнутри, которая вела в небольшое фойе. Дверь снаружи не запиралась, так что почтальон всегда мог войти и положить почту в ящики. Если бы Террио был там, в фойе, я не смог бы сделать то, что сделал. Но в фойе его не было. Он был внутри здания, в конце коридора, и ухмылялся так, словно послезавтра это будет объявлено вне закона.

Он начал что-то говорить, возможно, одно из своих дурацких пророчеств, и если бы я думал о нем, а не о Валерии, то, вероятно, либо застыл бы на месте, либо, спотыкаясь, вернулся бы в кабину лифта, изо всех сил ударив по кнопке ЗАКРЫТИЕ ДВЕРИ. Но я был зол на него за то, что он вторгся в мои мечты, и все, о чем я думал в тот момент - слова, сказанные мне профессором Беркеттом в тот день, когда я принес ему запеканку.

- Кусание языка в Ритуале Чудь - это всего лишь одна из церемоний перед встречей с врагом, - сказал он. - Их много. Маори исполняли танец с боевым кличем, встречаясь лицом к лицу со своими противниками. Пилоты-камикадзе говорили тосты друг за друга и фотографировали свои цели, держа в руках бокалы с тем, что они считали волшебным сакэ. В Древнем Египте члены враждующих домов били друг друга по лбу, прежде чем достать ножи, копья и луки. Борцы сумо хлопают друг друга по плечам. Все сводится к одному: Я встречаюсь с тобой в бою, где один из нас победит другого. Другими словами, Джейми, не утруждай себя высовыванием языка. Просто хватай своего демона и держи изо всех сил.

Вместо того чтобы замереть или съежиться, я бездумно рванулся вперед, раскинув руки, как будто собирался обнять давно отсутствующего друга. Я закричал, но думаю только про себя, потому что никто не выглянул из квартир на первом этаже, чтобы посмотреть, что происходит. Ухмылка Террио - та, что всегда обнажала сгусток свернувшейся крови между зубами и щекой - исчезла, и я увидел удивительную, волшебную вещь: он меня боялся. Он прижался к двери, ведущей в фойе, но она открывалась в другую сторону, и он оказался в западне. Я его схватил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я не могу описать, как это произошло. Я не думаю, что даже более одаренный рассказчик, чем я, смог бы, но я сделаю все, что в моих силах. Помните, что я говорил о мире, дрожащем или вибрирующем, как гитарная струна? Так было и снаружи Террио, и вокруг него. Я чувствовал, что у меня трясутся зубы и дрожат глазные яблоки. Внутри Террио было что-то еще. Что-то, что использовало его как сосуд и не давало ему перемещаться туда, куда уходят мертвые люди, когда их связь с нашим миром гаснет.

Это было очень плохое существо, и оно крикнуло мне, чтобы я его отпустил. Или отпустил Террио. Может быть, никакой разницы и не было. Он был зол на меня и напуган, но больше всего удивлен. Он не ожидал, что его схватят.

Он сопротивлялся и ушел бы, если бы не был прижат к двери, я в этом уверен. Я был тощим ребенком, Террио был на пять дюймов выше меня и весил бы не меньше ста фунтов, если был бы жив, но живым он не был. А вот существо внутри него было живым, и я почти уверен, что оно вошло в Террио, когда я заставлял его отвечать на мои вопросы снаружи этой бакалейной лавки.

Вибрация усилилась. Она поднималась сквозь пол. Она спускалась с потолка. Верхний свет дрожал и отбрасывал жидкие тени. Стены, казалось, ползли то в одну сторону, то в другую.

- Отпусти меня, - сказал Террио, и даже голос его дрожал. Это было похоже на то, как если бы вы положили вощеную бумагу на расческу и подули на нее. Его руки взметнулись в стороны, затем сомкнулись и хлопнули меня по спине. Сразу стало трудно дышать.

- Отпусти меня, и я отпущу тебя.

- Нет, - сказал я и еще крепче его обнял. Вот оно, - помню, подумал я. - Это Чудь. Я в смертельной схватке с демоном прямо здесь, в коридоре моего нью-йоркского дома.

- Я задушу тебя, - сказал он.

- Ты не сможешь, - сказал я, надеясь, что был прав. Я все еще мог дышать, но это были очень поверхностные вдохи. Мне стало казаться, что я вижу то, что находится внутри Террио. Может быть, это была галлюцинация, вызванная вибрацией и ощущением, что мир вот-вот взорвется, как хрупкий винный бокал, но я так не думаю. Я смотрел не на его кишки, а на свет. Он был яркий и темный одновременно. Это было что-то из внешнего мира. И это было ужасно.

Как долго мы стояли, обнимая друг друга? Это могло быть пять часов или всего лишь девяносто секунд. Вы могли бы сказать, что пять часов - это не реально, потому что кто-то обязательно зашел бы в дом, но я думаю… я почти знаю... что мы были вне времени. Единственное, что я могу сказать наверняка, это то, что двери лифта не закрылись, как полагается, через пять секунд того после того, как пассажиры выходят. Я видел отражение лифта за плечом Террио, и двери все это время оставались открытыми.

- Отпусти меня, и я никогда не вернусь.

Это было чрезвычайно вкусное предложение, как я уверен, вы понимаете, и я мог бы на него купиться, если бы профессор меня к этому не подготовил.

Он будет торговаться, - сказал он. - Не позволяй ему сразу уговорить тебя. А потом он сказал мне, что делать, вероятно, думая, что единственное, с чем мне придется столкнуться, - это какой-то невроз, или комплекс, или как там это называется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Меня это не устраивает, - сказал я и продолжил обнимашки.

Я все больше и больше вглядывался в Террио и понял, что на самом деле он - призрак. Наверное, все мертвецы такие, и я просто видел их цельными. Чем более бестелесным он становился, тем ярче сиял этот темный свет - этот мертвый свет. Я понятия не имел, что это было. Я только знал, что поймал его, и есть старая поговорка: тот, кто хватает тигра за хвост, не должен его отпускать.