Пастухи вечности - Виталий Сертаков

— Я так понимаю, что интенсивность цвета отражает физический рельеф, — хрипло пробормотал Шпеер. От волнения он бросил свою подпорку с петлей и, нагнув голову, пробежался по кругу. Анка с завистью следила за тем, как доктор легко обрел подвижность. У нее до сих пор при попытках встать прямо дрожали колени. Самый сильный страх в жизни она испытывала от высоты, и вот опять ее мучают высотой. Лучше бы в воду кинули…

— Совершенно верно, только в непривычной вам гамме, — невозмутимо развивал мысль Маркус. — Вы ничего не замечаете? Спросим-ка нашу юную пассажирку. Анна, ты изучаешь географию?

Младшая кивнула.

— Итак, покажи Северную Америку… Австралию? Правильно. Теперь посложнее. Найди Италию, Грецию… Левее, отлично. — Анка втайне боялась, что после случая с чемоданом все начнут над ней смеяться, но Маркус, напротив, вел себя гораздо уважительнее. И перестал при каждом удобном случае обзывать ее «чудесным ребенком».

— Не стоит, я вижу, — вмешался доктор.

— Вот здесь и здесь — как называются острова?

— Э-э-э, может, Кипр? — задумалась Анка.

— Сравним с оригиналом, — засомневался Маркус. — Хотя смотря что считать оригиналом, не так ли, доктор? Взгляните, — и жестом фокусника развернул обычную бумажную карту мира. — Кипр, говоришь? А это тогда что?

Теперь заметила и Анка. На ватмане в том месте разбегались пунктирами морские, судоходные пути и мелкими цифрами отражались замеры глубин. А на струящейся иллюзорной поверхности «глобуса», на фоне белесого океана, расползались несколько неровных клякс…

— Значит, все-таки Атлантика? — почтительно выдохнул доктор. — Собственно, Платон писал о «народах, обитавших по ту сторону Геракловых столпов», но были ведь и версии Средиземноморья.

— Браво, док! — не меняя висячего положения, откликнулась Мария. — Если вы такой начитанный, напомните нам мнение любимого ученика Платона на сей счет.

— Аристотель считал сказание египетских жрецов выдумкой учителя, — развел руками Шпеер. — Если бы ваша Коллегия захотела внести ясность, отпал бы повод для дискуссий…

— Внести ясность? То есть посадить Тхола на Красной площади и пригласить в рубку ваш Генеральный штаб?

— Я не это имел в виду. Но если бы вы выбирали, с кем поделиться полномочиями, естественно, я предложил бы российское руководство.

— Док, неужели вам не хватило разборок с НКВД? Я не пытаюсь оскорбить ваши национальные чувства, но столь запоздалый патриотизм в отношении режима просто смешон.

— Режимы уходят, — огрызнулся Семен. — И я не считаю, что, например, Гувер или Маккарти были в чем-то симпатичнее, чем Берия или Громыко. Вы прекрасно сознаете, что Штаты подомнут все. Если и дать кому-то шанс, то только России…

— Док, не будем затевать пустых дискуссий. А что касается истории вопроса… Пусть будет как можно больше самых разных версий, Семен. Просто замечательно, что Аристотель высмеивал учителя. Пусть цитируют Геродота и Плиния, пусть спорят, лишь бы никому не пришло в голову запустить в море армады батискафов.

— Вы никогда не говорили в подобном тоне! — растерялся Шпеер. — Каждому народу свойственно гордиться своей историей. Пусть копают. Под водой-то пусть копают, если силенок хватит. Ведь там действительно могли бы быть обнаружены уникальные свидетельства, а для вас — лишний повод гордиться героическим прошлым. Чего вы боитесь?

Изображение земной поверхности дернулось и растаяло. Вокруг опять разливался бирюзовый океан стратосферы. Вместо Марии ответил Маркус.

— Доктор, мы возвращаемся с вами к старой теме, — он уселся на чемодан прямо напротив Шпеера и выглядел очень серьезным. — Вы же скептик, вот и продолжайте не доверять никому. Как вы думаете, для чего я показал вам карту? А вдруг я ее сам вчера нарисовал? Для толкового компьютерного дизайнера это пустяковая работа.

— Я понял. Можете считать, что уже забыл.

— Дорогой Семен, — грустно улыбнулся Маркус, — Коллегия располагает некоторым количеством Эхо, их функции достаточно понятны. А также некоторым количеством Тхолов разной конфигурации и, осмелюсь сказать, разной конструкции. Некоторые их возможности даже нам абсолютно недоступны. Я говорил вам, что после полета Гагарина Наездники предпринимали попытки выхода в космос?

— Не может быть! И удачно?

— Вполне удачно и неоднократно. Но не на этом Тхоле, на «бочонках». То чем мы занимаемся сейчас, это по-русски называется «пахать на танке», — Маркус подождал впечатления от своих слов. — Теперь попытайтесь предположить, что могут раскопать подводники, если указать им точное место. Архипелаг исчез в течение нескольких дней. Это правда, я склонен доверять своей матери. Она четырежды избиралась Старшим советником Коллегии, а ее дед, мой прадед, родился в правление Веспасиана. Вряд ли имеются основания не верить этому достойному человеку. Его имя я не назову, потому что вы, с вашей тягой к древностям, вполне могли о нем читать. Он многое сделал для Рима, а позже — для Византии, но я не о том. И мой прадед, и другие бывшие члены Коллегии были едины в одном. Ни при каких обстоятельствах не предпринимать подводных экспедиций.

— Возможно, играли роль религиозные мотивы?

— Ни в малейшей степени. Не хочу вдаваться в дебри, но напомню вам, что именно иудейская, а позже ваша христианская религиозная доктрина поставила во главу философии библейское Откровение. Людей буквально обязали верить в единого Бога, а примат веры стал основой всякой общественной мысли. Мои же предки, как и те, кого вы называете древними греками, оставляли разум свободным для критики и сомнений. Так что о религиозных запретах речь не идет. Всему свое время, док. Американцы никак не могут высадить людей на Марсе, а Тхол дважды туда добирался и вернулся назад. На ваших сограждан я не надеюсь, но придет день, когда японцы или американцы выйдут на соответствующий уровень биотехнологий. Боюсь, что очень нескоро…

— Постойте! — встрепенулся Шпеер. — Вы сказали, что прадед был против подводных раскопок. Но еще сотню лет назад не существовало оборудования для погружений. Или вы меня разыгрываете, или у Коллегии есть свои способы достичь дна.

Маркус смотрел в сторону. Анка утомилась напрягать мозги. Она чувствовала какую-то недоговоренность и раздражение, умело скрываемое Шпеером. О каких еще раскопках они толкуют? Говорили ведь, что летим искать Лукаса, а теперь копать собрались… Когда же она до Вальки доберется, раз у них что ни минута, то новые планы?

— Вы сегодня чрезвычайно любознательны, Семен, — отозвалась с высоты Мария. — Не замечала раньше за вами такой настойчивости.