Лошадиная доза - Евгений Сухов

Револьвер нашли во внутреннем кармане. Забрали. Потом один из трех сел напротив, в то время как двое остальных держали Мамошина так, что он не мог даже пошевелиться.

— Ты один пришел? — спросил тот, что сел напротив.

Обескураженный Игорь лишь мотнул головой.

— Так один или нет? — повторил вопрос Татарин.

— Один, — выдавил из себя Мамошин.

— Зачем пришел? — задал новый вопрос Татарин.

— В гости… Я давний знакомый Маруси, — ответил Игорь.

— Что, — посмотрев на бутылку бургундского, ухмыльнулся Татарин, — мортовал,[20] что после того, как буснете[21] гамырку,[22] моя сажелка[23] поплывет и у нее развяжется ботало?[24] Так, «мусор»?

Мамошин отрицательно мотнул головой.

— Так, «мусорок», так, — снова ухмыльнулся Татарин. — Да вот не вышло ничего у тебя. И больше уж ничего не выйдет…

Он бросил взгляд на Шмеля, и тот едва заметно кивнув, накинул на шею Игоря шелковый шнур…

Вернулась Маруся, посмотрела без всякого выражения на неподвижное тело Игоря Мамошина и сухо произнесла:

— У парадного маячит один шпинтиль,[25] а во дворе никого.

— Яхши,[26] — одобрительно кивнул Татарин и встал из-за стола.

Тело завернули в простыню, а как стемнело, вынесли во двор и, привязав к нему тяжелый камень, бросили в колодезную яму аршин в пятнадцать глубиной. После чего покинули дом вместе с Марусей, чтобы уже больше здесь никогда не появляться…

«Шпинтиль» забил тревогу утром, когда Мамошин из дома не вышел. На адрес выехала бригада Бахматова, поскольку сразу было выдвинуто предположение, что Мамошина убили.

Квартира Маруси Слепян была пустая. На столе стояла непочатая бутылка бургундского. Крови, следов борьбы и иных следов пребывания в ней Игоря Мамошина обнаружено не было.

Бахматов и Осипов занялись обыском квартиры. Жоре Стрельцову поручили опрос соседей. Одна из соседок Слепян, женщина в возрасте и с манерами обер-гофмейстерины двора императрицы, показала, что в их доме частенько появлялись «темные личности», захаживающие в квартиру Слепян. Уходили они почти всегда под покровом ночи, а поскольку сон людей в пожилом возрасте очень чуток, то хлопанье дверей и приглушенный разговор они слышат весьма хорошо.

Еще «обер-гофмейстерина» сказала, что слышала, как по темной лестнице тащили что-то тяжелое.

Еще больше поведал дворник, проживающий в подвальной каморке с единственным оконцем, выходящим во двор. Он рассказал, что видел около полуночи трех человек, тащивших большой белый сверток, который они сначала положили на землю, а потом бросили в колодезную яму. Примет людей из-за темноты он, конечно, не разглядел.

Георгий доложил обо всем Бахматову. Сразу стали исследовать колодезную яму, наполовину заполненную водой, и на самом ее дне был обнаружен длинный предмет, похожий на спеленатое тело. Когда его подняли на поверхность, оказалось, что это труп милиционера Игоря Мамошина…

Эта смерть вызвала много вопросов.

Откуда преступники узнали, что Игорь Мамошин — милиционер? Не для того ли они заманили его в квартиру, чтобы выведать о его задании и убить? Откуда произошла утечка? Кто именно донес преступникам о Мамошине?

В Государственном политическом управлении все люди проверенные. Да и об операции с Мамошиным знали только начальник оперативного отдела московского губернского ОГПУ Артем Игнатьевич Крымский и начальник всего Московского губернского отдела ГПУ Филипп Демьянович Медведь. Значит, утечка произошла непосредственно в отделе Мамошина.

В то время как МУР ставил капканы на банду Татарина, ГПУ начал шерстить городской отдел милиции, в котором Мамошин служил младшим милиционером. На допросы таскали всех, начиная от начальника отдела Свирского и заканчивая младшими милиционерами, только-только поступившими на службу. Через две недели был арестован помощник начальника шестого городского отдела милиции субинспектор Зиновий Миневич. Он был из старых спецов, до революции служил в полиции участковым приставом, а до поступления на полицейскую службу имел чин штаб-ротмистра и служил в лейб-гвардии драгунском полку ее императорского высочества великой княгини Марии Павловны.

— Как же так: из лейб-гвардии и в полицейские? — не без удивления спросили его на первом дознании в ГПУ.

— Так получилось, — уныло ответил Миневич.

Потом стали спрашивать о его связях с преступным миром Москвы, что бывший участковый пристав решительно отрицал. Но Государственное политическое управление много чего раскопало из недалекого прошлого Зиновия Миневича. И на третьем допросе бывший штаб-ротмистр признал, что имел отношение к спекулятивным махинациям «Российского союза торговли и промышленности», покрывая расхищение народного добра деятелями Союза. Касательно же связей с бандой Татарина, Миневич по-прежнему все отрицал, и это походило на правду. Уличить его во лжи гэпэушникам не удалось…

Дело Миневича, изгнанного из рядов милиции и осужденного на десять лет, а вместе с ним еще некоторых других спецов из бывших (нескольких из них за связь с контрреволюционными организациями), привело к вынужденной чистке милицейского аппарата. Специальным правительственным указом регламентировалось освободить ряды милиции от бывших дезертиров, покинувших в свое время самовольно фронт и проникших в органы милиции обманным путем, от лиц, замеченных в организации контрреволюционных заговоров и участии в них, от сотрудников царской политической полиции (охранки), а также сотрудников, занимавших при царском режиме значительные административные посты. Начальнику Московского управления уголовного розыска Ивану Николаевичу Николаеву с большим трудом удалось отстоять опознавателя и заведующего регистрационно-дактилоскопическим бюро МУРа Владимира Матвеевича Саушкина, без которого все четыре бригады управления остались бы как без рук. И частично, как без головы…

А банда Татарина, выждав полторы недели после налета на кассу Главсахара, стала поглядывать в сторону пивоваренного завода Корнева-Горшкова. Вернее, в сторону правления пивоваренного завода. Опять-таки через Марусю Татарин узнал, что в кассе правления появилось девятьсот тысяч рублей, оберегаемые сторожем и двумя охранниками правления. Готовились к налету недолго, поскольку деньги из кассы могли уплыть. И через день после получения информации о деньгах Татарин с десятью бандитами взяли кассу, при этом бесшумно заколов охранников финскими ножами.

На этот раз удалось узнать кое-какие приметы преступников, в первую очередь Степы Шмеля, который держал на мушке оставшегося в живых сторожа кассы. А еще через три дня Степу Шмеля, вернее, его тело с тремя огнестрельными отверстиями в груди нашли в Хамовниках близ излучины Москвы-реки, что подтверждало версию о наличии у банды штаб-квартиры, причем именно в Хамовниках. Еще было выдвинуто предположение, что в банде между ее членами имеются серьезные разногласия, и Татарин при дележе добычи попросту убил Шмеля, чтобы предотвратить открытое недовольство, поскольку почти половина членов банды была людьми Шмеля.

Как позже выяснилось, предположение оказалось верным. На самом деле недовольство действиями Татарина, в частности способом дележа денег, особенно после последнего неудачного налета на фабрику по производству патоки, когда было взято всего-то восемьдесят тысяч рублей, пятьдесят из которых он забрал себе, вылилось, в конце концов, в бунт. И правда, что такое тридцать тысяч на двадцать с лишним человек? Мелочь на курево разве что.

Буча началась с подачи Шмеля. Его Татарин тоже нередко обходил дележом, несмотря на то что Степа Шмель был в банде вторым лицом. Шмель уже не единожды после несправедливого дележа предпринимал попытки отколоться от Татарина, но тому удавалось погасить бучу в самом ее начале. А тут вспыхнул настоящий бунт. Шмель откровенно в лицо Татарину заявил, что тот фельдит[27] при дуване[28] добычи полнокровен[29] за их счет и за все это пора держать ответ. Татарин кивнул, быстро выхватил револьвер и трижды выстрелил Шмелю в грудь. После чего мятеж погас: урок был весьма нагляден, и нарываться на пулю Татарина ни у кого из фартовых особого желания не имелось. Ночью Шмеля вывезли к излучине реки и бросили, не удосужившись ни утопить тело, ни закопать его. И на следующий день тело Шмеля, фотографию которого опознал потом сторож пивоваренного завода Корнева-Горшкова, было найдено милицейским патрулем.

Убийством Степы Шмеля занимались Осипов и Стрельцов. Конечно, многого они не узнали, поскольку в Хамовниках умели держать язык за зубами, однако из разрозненных сведений и случайно брошенных слов удалось все же составить кое-какую картину и выяснить, что хаза[30] Татарина находится скорее всего в конце улицы Льва Толстого, которая еще пару лет назад именовалась Долгим Хамовническим переулком. О чем и было доложено Леониду Лаврентьевичу Бахматову.