Лошадиная доза - Евгений Сухов

После знакомства с Татарином Маруся, с полгода назад расставшаяся со своим сожителем-ширмачом Гришей Фартовым, отправившимся на четыре года в кутузку, то ли перекрасила масть и сделалась из фармазонцицы мошенницей на доверии и наводчицей, то ли стала совмещать разом несколько воровских специализаций. Так или иначе, но это она навела тройку Татарина на артельную кассиршу Чепчугову, у которой бандиты отобрали сумку со ста пятьюдесятью тысячами рублей, связав ее, чтобы не шибко сопротивлялась, и разбив голову ее охраннику обрезком трубы. Это было первым крупным делом банды Татарина. Сто тысяч Татарин по праву старшего забрал себе, а остальные деньги поделили поровну его подельники.

Потом они ограбили артельщика водокачки, и добыча составила уже четыреста двадцать тысяч рублей, двести пятьдесят из которых взял себе Татарин. Его подельники таким дележом остались недовольны, но промолчали, поскольку их главарь был человеком жестким, не терпящим возражений даже от своих, и мог запросто в запале влепить члену своей шайки, затеявшему бузу, пулю в лоб…

Потом банда Татарина нацелилась на двух серьезных артельщиков с артиллерийских складов близ Крестовской заставы. День и час, когда они повезут деньги, опять-таки сообщила Маруся, которая втерлась в доверие к одному из артельщиков, давно и безнадежно женатому и проникнувшемуся несказанной симпатией к красивой и доброй девушке Марусе Слепян. (Доброй, в смысле доступной, как казалось потерявшему голову влюбленному артельщику.) Удалось или нет артельщику воспользоваться «добротой» Маруси — неизвестно, но то, что у нее получилось выведать, когда именно артельщики повезут деньги в сумме восемьсот семьдесят тысяч рублей, — это факт. Однако налет на артельщиков и сопровождающих их милиционеров получился неудачным: милиционеры стали отстреливаться, ранили одного из бандитов, потеряли одного из своих, но от банды отбились и артельные деньги отстояли.

После этого случая Татарин решил затихариться на одной из «малин» в Хамовниках и в результате некоторых раздумий, которым он предавался в перерывах между питием водки и принятием любовных ласк от Маруси, пришел к выводу, что неудача с налетом на артельщиков с артиллерийских складов произошла из-за того, что им попросту не хватило сил, так как их было всего лишь трое. А этого явно недостаточно для совершения крупных дел. Да и деньги обесценивались быстрее, нежели их можно было потратить. Надлежало численно увеличить банду и заняться налетами на склады и кооперативы, делая ставку не только на крупные деньги, но и на товар, который можно придержать и стоимость которого при постоянном обесценивании денег с течением времени лишь растет. В Татарине, как и во многих представителях его племени, текла кровь восточного расчетливого негоцианта…

Решение об увеличении своей банды Татарин вскорости исполнил: принял сначала в свое управление восемь человек из обезглавленной банды Кости-Черешни, убитого вместе с двумя своими приближенными в перестрелке с милицейскими в Марьиной Роще у бывших рыбных складов, и одиннадцать человек из банды Сапога — Иннокентия Сапогова, — которому после взрыва милицейской гранаты оторвало голову. С людьми этой банды возникли сложности, поскольку новый ее главарь Степа Шмель, весьма волевой уркач, претендовал на общее руководство тремя объединенными бандами, и Татарину стоило больших трудов, дабы хитростью, уговорами и даже где-то угрозами заставить его быть вторым после себя. Степа Шмель стал заместителем Татарина по «общим» вопросам, а в его отсутствие осуществлял руководство бандой, насчитывающей уже двадцать два человека. Это было небольшое воинское подразделение, в возможностях которого было осуществление весьма сложных и крупных дел.

В поле зрения банды скоро попал кооператив на Немецкой улице. Следили за ним несколько дней. В результате сведений, полученных от бандитов-«топтунов», стало ясно, что денег особых у кооператива нет, зато в большом наличии присутствовал дорогой и пользующийся повышенным спросом ходовой товар — колотый сахар. Находился он на складе, охраняемом одним человеком с берданкой. Было решено: брать склад! Для вывоза сахара нашли шесть подвод, и в одну из ночей банда в полном составе вышла на дело.

Обезвредить сторожа было минутным делом — его просто стукнули по темечку во время обхода, а толстую складскую дверь выломали ломом. В большом помещении быстро отыскали мешки с сахаром и в течение нескольких минут вынесли их один за другим на подогнанные подводы.

Ехали окольными путями, чтобы не попасться на глаза фараонам. Особо не беспокоились, поскольку двадцать с лишком человек, не отягощенных моралью и любовью к людям и к тому же вооруженных револьверами и обрезами, отбились бы от любого милицейского патруля.

Приехав в Хамовники, бандиты подсчитали добычу: 350 пудов сахара! Товара дефицитного, цена которого на черном рынке составляла 60 тысяч рублей за фунт. Когда посчитали, сколько можно выручить за сахар, а сумма получилась натурально астрономическая — 740 миллионов рублей, встал вопрос о реализации товара и о наличии своих людей на городских рынках. Торговок, готовых за небольшую долю сбывать краденый сахарок на Сухаревке и Сретенке, нашла опять-таки Маруся. Так у банды появился постоянный навар от реализации сахара. Однако бандиты все время нуждались в живых деньгах, и через несколько дней после ограбления склада на Немецкой улице банда Татарина совершила вооруженное нападение на управление Главкожи и, убив двух охранников, вынесла из него 800 тысяч рублей и кожевенного товару на пару миллионов рублей с гаком.

Оба эти события разом всколыхнули всю столицу. В МУР пошли предписания высших руководителей, сводящиеся практически к одной недвусмысленной фразе: поймать и обезвредить банду вооруженных налетчиков. К четвертой бригаде Бахматова было прикомандировано из городских отделов милиции восемь опытных оперуполномоченных и придан автомобиль «Чандлер», который позже так и остался за четвертой бригадой, занимающейся особо тяжкими преступлениями, число которых, увы, тенденцию к сокращению пока не имело…

Милицейские облавы на воровские «малины» результатов не давали. Крупная воровская рыба в сети милиции не попала. А бродяги и блудницы, обнаруженные в «малинах» и притонах, на данный момент особого интереса для милицейских не представляли: для порядка их ставили на учет, дактилоскопировали, фотографировали, проводили недолгие профилактические беседы и, помурыжив в арестантских помещениях, отпускали с миром.

В связи с особой опасностью банды Татарина к ее ликвидации подключился и губернский отдел ГПУ при НКВД. Тем временем налетчики напали на кассу Главсахара и, дважды пальнув в сторожа, при этом серьезно его ранив, вынесли из нее полтора миллиона рублей. Удивительно, но преступники знали день и даже час, когда в кассе окажется столь крупная сумма. Очевидно, такой осведомленности поспособствовала Маруся Слепян с ее талантом обвораживать своим волооким взглядом мужчин, а затем выуживать из них нужную информацию. Однако сторож выжил и через несколько дней смог дать описания внешности налетчиков, среди которых были узнаны сам Татарин и его правая рука Степа Шмель.

Конечно, многих деталей Жора Стрельцов, подключенный к поимке банды Татарина, не ведал, но после ознакомления с накопленными на Татарина и его подельников материалами общее представление о них все же имел. Вместе с Бахматовым и Осиповым он выезжал на места преступлений, опрашивал свидетелей, если таковые имелись, составлял протоколы и описи похищенного. Папка с делом Татарина и его банды пухла день ото дня, но где он и его банда делят добычу и отлеживаются после совершенных преступлений, было по-прежнему неизвестно.

Чекисты тоже не сидели сложа руки и скоро нашли среди молодых сотрудников милиции человека, знакомого с Марусей Слепян. Им был Игорь Мамошин. Сам он был из Петрограда, которого перипетии судьбы занесли в Москву, да тут и оставили. Как и Жора Стрельцов, Игорь Мамошин долго мыкался, не зная, куда себя пристроить, голодал, перебивался случайными заработками, пока вдруг не наткнулся на объявление о наборе в милицию. Вернее, какой-то мужчина, когда он проходил мимо одного из городских отделов милиции, вложил в его руку листовку. Игорь машинально сунул ее в карман и позабыл. Вспомнил о ней лишь тогда, когда пришел домой, то есть в комнатку, что снимал в Большом Сухаревском переулке. Прочитал. И наутро пошел устраиваться в милицию…

Он проработал младшим милиционером четыре месяца, когда вдруг его вызвал к себе начальник оперативного отдела московского губернского ОГПУ Артем Игнатьевич Крымский.

Мамошин отправился в пятиэтажное здание, выходившее фасадом на Лубянскую площадь, где до ГПУ заседала ВЧК, до нее пару недель располагался Моссовет профсоюзов, а еще ранее — страховое общество «Россия». Пропуск для него был выписан, и Игорь, пройдя мимо бывшей пивной лавки купчихи Васильевой, вошел в здание, которое многие москвичи предпочитали обходить стороной…