Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944 - Алекс Бухнер

И снова германские и румынские солдаты должны были отступать, при этом сражаясь. Каждый офицер и солдат понимал, что на карту поставлено все, и надеялся на то, что когда они доберутся до Севастополя, то там уже все будет готово к эвакуации морем и они смогут наконец оставить Крым.

Это было отступление, но определенный порядок еще сохранялся. И люди и животные шли ускоренным темпом, русские танки с пехотой на броне и моторизованная пехота наступали им на пятки. Войска не останавливались на ночь, никакие походные биваки не разбивались, пара часов отдыха — и снова вперед. Ежедневно делались переходы по 40, 50 и 60 километров. С транспортных средств выбрасывалось все ненужное, чтобы освободить место для раненых и неспособных идти. Падающие от изнеможения люди повисали на грузовиках, подобно виноградным гроздьям, — и вперед, вперед... Приготовленные отсечные и промежуточные позиции имелись в наличии, но занимать их было некому, все резервы уже были задействованы, поэтому они не играли никакой роли (поскольку отступление или, скорее, бегство немцев и румын было всеобщим и стремительным. — Ред.). Против преследующих отступающие колонны русских арьергардное прикрытие время от времени устраивало короткие перестрелки, чтобы притормозить их, но те или обходили заслоны, или прорывали их. Некоторые группы прикрытия оказывались таким образом в окружении, но вырывались из него и тоже отходили. На просторах совершенно плоской, лишенной всяких укрытий степи гремели залпы русских орудий, рвались снаряды германских 88-мм зениток, рявкали быстро меняющие свои позиции орудия германских батарей, сотрясали землю разрывы бомб пикирующих «Юнкерсов-87», поднимали фонтаны пули пулеметов и снаряды авиапушек советских штурмовиков, гремели гусеницы штурмовых орудий, спешащих на особо угрожаемые участки, вскипали рукопашные схватки пехотинцев. Но всяческое сопротивление и оборона не могли надолго сдержать врага, который уже 13 апреля вступил в Симферополь, столицу Крыма и до сего времени местопребывание командования 17-й армии. И кто знает, добралась бы основная масса войск XXXXIX корпуса до Севастополя, если бы тогда комендантом крепости был бы не полковник Бетц. Представляя ситуацию у спешащих в Севастополь войск, он выдвинул два батальона пехоты, шесть батарей и несколько штурмовых орудий в Бельбекскую долину у Бахчисарая и организовал там промежуточный оборонительный рубеж, который стал заслоном для русских войск, преследующих отходящие германские части. На не ожидавшие, сжавшиеся в теснине колонны советских танков и моторизованной пехоты обрушился внезапный и точный огонь германских орудий. Это дало возможность выиграть бесценные 12 часов, в течение которых массы германо-румынских частей добрались до крепости Севастополь и заняли импровизированную оборону на ее северном участке. К вечеру 14 апреля здесь уже был организован полноценный оборонительный рубеж, отразивший удар передовых частей преследующих русских войск, попытавшихся с ходу ворваться в город.

XXXXIX корпусу все же удалось — неся при этом тяжелые потери — за три дня проделать отступление в 160 километров, ведя при этом арьергардные бои с наседающим противником, и сохранить свою тяжелую артиллерию.

Да, удалось — и, вступив в город после боев и переходов, смертельно уставшие, истощенные солдаты облегченно вздохнули. Теперь они находились в Севастополе, и здесь имелся порт, благодаря которому они могли по Черному морю вырваться на свободу. Однако еще во время отступления, 12 апреля, армейское командование получило приказ Гитлера, который для него был подобен удару обуха по голове и о котором они решили пока не сообщать отступавшим: теперь следовало оборонять уже не Крым, но как можно дольше удерживать Севастополь в качестве крепости. Что при этом думали в ставке фюрера относительно судьбы собравшихся в Севастополе войск, было совершенно непостижимо.

Но в настоящий момент у 17-й армии были и другие заботы. Пока что в город вошел один только XXXXIX горнострелковый корпус. Далеко на востоке у Керчи находился еще и V армейский корпус, прибытия которого следовало также ожидать. До его подхода прикрытие восточного и южного участков крепостного района осуществляли части уже отступившего сюда румынского I горнострелкового корпуса.

И это отступление V корпуса обещало быть намного более трудным. 10 апреля в штаб корпуса поступило кодовое слово «Орел», которое означало приказ отступать в Севастополь, где корпусу предстояло объединиться с остальными силами армии. Но если XXXXIX корпус уже преодолел значительное расстояние, отходя назад, то V корпусу было необходимо покрыть 240 километров на запад за несколько дней, также в основном пешим маршем, чтобы успеть своевременно добраться до Севастополя, опередив врага. Начало отхода сражавшихся частей 98-й, 73-й пехотных дивизий и румынской 6-й кавалерийской дивизии было назначено на 19.00 этого дня. Но уже с наступлением вечера отступление стало развиваться неудачно. Снова началось — и на этот раз особенно драматически — состязание между пешими и моторизованными германскими частями, с одной стороны, и русскими танками и подвижными частями советской Отдельной Приморской армии — с другой. Русские тут же пустились в преследование, и обреченные на гибель арьергардные заслоны едва могли хоть ненадолго сдерживать их продвижение. Неся значительные потери, они уже к 12 апреля достигли промежуточной позиции у селения Парпач[40], где их удалось задержать лишь до вечера. Поскольку с севера уже подходили части советской 51-й армии, корпусу пришлось отклониться от своего направления на запад несколько к югу, перевалить горную гряду и продолжить движение по дороге, идущей вдоль побережья. Для ускорения переброски 10 тысяч солдат, в том числе части 73-й дивизии и румыны, были погружены в Феодосии и других небольших гаванях на имевшиеся там небольшие суда германского флота и без потерь переброшены морем в Балаклаву. (Советская авиация топила эти суда, например 13 апреля у Судака было потоплено 5 судов. — Ред.)

Между 10 и 14 апреля жизнь и свобода до тех пор упорно сопротивлявшихся защитников Керчи висела на волоске. Никогда еще смерть или плен не находились так близко от них. Этот намного запоздавший приказ об отходе перед противником стал причиной хаотического отступления. 17 апреля между 10.00 и 11.00 последние части корпуса после изнурительнейшего марш-броска, полностью измотанные, втянулись в пределы крепостных границ южнее и восточнее Севастополя — понеся сокрушительные потери в личном составе, лошадях, транспортных средствах, оружии и снаряжении, кроме прочего утратив всю тяжелую артиллерию.

Это отступление описано в истории 98-й пехотной дивизии[41]:

«Дивизия еще ничего не знала о несчастье, которое произошло на Северном фронте. К тому моменту, когда поступил приказ об отходе с Керченского фронта, невосполнимое время было безвозвратно потеряно. Только 10 апреля, в день Пасхи, двое суток спустя после начала отхода с Перекопа, дивизия получила приказ, в котором ей предписывалось начать отход в 19.00.

Еще в течение первой половины дня отдельные части первыми пустились в путь на восток: все румыны, зенитчики, обозники, штурмовые орудия. В полдень на совещании, состоявшемся на КП дивизии, было откровенно сказано о всей серьезности происходящих событий. Враг вторгся в Крым не только через Перекоп, но и через Сиваш, и, имея многочисленные танки, наносит сейчас удар через Джанкой на Симферополь. При этом он находится от Симферополя на половине того расстояния, которое отделяет от города защитников Керчи. Так что снова начинаются гонки с двойным врагом — наступающим с севера и с тем, который пустится в погоню с большого плацдарма под Керчью, — соревнование между пешими и танками. Отступление будет происходить следующим образом: каждый полк (коль скоро о нем еще можно говорить как о полке) выделяет для арьергарда, которым будет командовать полковник Шмидт, по одному батальону. В арьергард определенно назначаются: первый батальон 282-го гренадерского полка под командованием капитана Фрица, первый батальон 290-го гренадерского полка под командованием капитана Меца и 85-й запасной батальон под командованием майора Крауса. Им предстоит оставаться на передовой до 3.00 11 апреля, а затем тоже отходить.

Основная же масса личного состава полков начинает планомерно покидать позиции в 19.00. Полк, батальон — но какова же истинная боевая мощь этих частей? 290-й гренадерский полк, к примеру, имел на тот момент в своем составе 200 бойцов. Не очень сильно от него отличались и 282-й гренадерский полк, да и потрепанный в боях пехотный батальон... 13-я и 14-я пехотные роты со своим тяжелым вооружением очень скоро после 19.00 пережили все перипетии отступления. С имеющимися у них средствами тяги оказалось совершенно невозможно транспортировать тяжелые противотанковые и полевые орудия по местности, превращенной весенней распутицей в сплошное болото. После многочисленных бесполезных попыток все же пришлось большую часть вооружения вывести из строя — и это в первый же вечер отхода! Еще через некоторое время после начала отхода вышли из строя все транспортные средства — и пришлось взорвать также и остальное тяжелое вооружение. 282-й полк 11 апреля занял промежуточную позицию на Татарском валу. Неприятель уже давно заметил отход германских частей и начал преследование. Около 15.00 на правом участке 73-й дивизии тяжелые вражеские танки с пехотой на броне прорвали оборону и стали окружать 282-й полк. В последнюю минуту каким-то чудом бойцам дивизии удалось просочиться между наступающими танками, занять новые позиции и остановить врага. Продолжившийся с наступлением темноты марш-бросок к позициям у селения Парпач до предела измотал очень многих бойцов. 8-я рота, позволившая себе краткий отдых, была окружена вражескими танками и расстреляна. От их огня погиб командир роты вместе со многими своими бойцами, многие пропали без вести. Из всего состава роты остался в живых только ефрейтор Лембергер, «старый боец»[42], он на следующее утро прибыл в батальон, вооруженный реактивным противотанковым гранатометом «Офенрор» с одним-единственным оставшимся выстрелом. (88-мм противотанковая система RPzB-43 «Офенрор» была создана в 1943 году. Вес без ракеты 9,2 кг, вес ракеты 2,2-3,3 кг, прицельная дальность 150 м, бронепробиваемость 2000 мм. — Ред.)