Крутая тусовка - Валери Домен

— Я, конечно, позвоню их главреду Дарье, но не знаю, поможет ли это… Тебе надо бы поговорить об этом с Рашель.

— Ничего я не буду делать, потому что ты вытащишь меня из этого дерьма!

Он положил трубку, прежде чем Марта попыталась урезонить его, и она почувствовала, что вторая половина дня будет не из легких. Неужели он не мог чуточку поразмыслить перед тем, как устраивать это зрелище?! Тем более с журналисткой! А если та специально устроила ему ловушку? Честно говоря, это бы ее ничуть не удивило!

Она нажала на кнопку телефона, соединявшего ее непосредственно с Лори, и велела той соединить ее с Лоиком Дарье, руководителем газеты «Дели». После этого пошла повидаться с девушками своей команды и поручила одной из них уладить проблему с Викторией Сан Гильермо.

— Он на линии, мадам, — крикнула Лори из коридора.

— Что за необходимость так вопить? — отчитала ее Марта, возвращаясь к себе в кабинет.

Сев в свое кожаное кресло, она поставила ноги на подставку под столом, служившую для того, чтобы не перегружать спину, и с большим вдохновением заговорила:

— Лоик! Здравствуй, давненько мы с тобой не говорили!

— Когда мы, дорогая Марта, разговаривали с тобой в последний раз, мы сильно кричали друг на друга, потому что ты не хотела, чтобы я опубликовал снимки Саши Рейнольдс и ее младенца. Это ни к чему не привело, поскольку фотографии появились на следующей неделе! Но я надеюсь, что ты не собираешься грозить мне репрессиями по поводу какой-нибудь другой сенсации?

— Нет, я собираюсь умолять тебя не печатать это!

— Ты можешь даже на колени встать, это ни к чему не приведет. Но мне интересно, кто на снимках?

— Ты разве не знаешь? Разве не ты купил снимки Миллера с некой журналисткой перед одним парижским клубом?

— Вот дела! Но эти снимки у «Сити Стар», и они не намерены никому их отдавать. Тем более что на них запечатлена их журналистка…

— Значит, они купили их для того, чтобы никто не смог это опубликовать… Спасибо, это — очень хорошая новость!

— Мне кажется, что у тебя перед ними должок…

— Ты думаешь, что Сильвия сделала это ради меня? Да она просто не хочет выставлять себя на смех после того, как поместила на обложке помолвку Кристофа с Рашель! Но одна из ее журналисток… не могу понять!

— Не знаю, возможно, у этой девицы в одном месте горит огонь!

— Так это Эрика?

— Угадала!

— Да, ну и дела…

— Марта, извини, мне очень интересно с тобой говорить, хотя ты и бываешь очень занудливой, защищая кого-то из твоих ненормальных звезд, но мне надо закончить с выпуском номера!

— А не скажешь, кто будет у тебя на первой обложке?

— Тебе следовало бы преподавать в Студии актеров: у тебя просто талант смешить людей…

— Спасибо, что позвонил, Лоик, знаю, что ты не очень любишь это делать…

— Позвонил потому, что на этот раз мне не приходится тебя опасаться!

Марта положила трубку и задумалась. Что замышляла эта маленькая Эрика? Кристофом Миллером она никогда не интересовалась, но тут вдруг решила с ним пофлиртовать, зная, что те места кишат гремлинами, и тем самым подставила свой журнал…

Времени на дальнейшие размышления у нее не хватило: на третьей линии был Марк Террьен.

— На линии директор программ «Премиума», будете с ним говорить? — спросила Лори.

— Соедините. Ну, что, Марк, не можешь подождать до вечера, чтобы поговорить со мной? Чем могу служить?

— Да, терпеливым человеком меня не назовешь. Я просто хотел, чтобы ты подтвердила, что Виктория Сан Гильермо будет с тобой на приеме…

— Со мной — это сильно сказано: каждая из нас приедет по отдельности. Она не просила меня организовывать ее недельное пребывание в Париже. И я этим не занималась… вплоть до сегодняшнего дня… Но мне думается, что она там будет, она сказала мне об этом на прошлой неделе. Если хочешь, я могу подтвердить приход других моих цыплят?

— Нет, мне надо было узнать о Вики, потому что Филипп хочет обсудить с ней один телепроект.

— И решил, что может обойтись без меня? Вынуждена напомнить тебе, что именно я являюсь ее агентом во Франции…

— Знаю, но это для него просто возможность сказать ей пару слов. Ты обязательно будешь участвовать в переговорах.

— Очень любезно. Ладно, Марк, вынуждена тебя покинуть, я сегодня пока ни в чем не продвинулась. А если я хочу вовремя успеть на сегодняшний прием…

— Ты ни за что в мире не захочешь пропустить приезд Серра, не так ли?

— Точно. Я всякий раз наслаждаюсь его верховенством над всеми нами…

— Марта, ты все поняла: именно за это я тебя и ценю.

— Спасибо, Марк, до вечера.

Между влиятельным директором программ частной киностудии и самой известной из пресс-атташе никогда ничего не было, но он кружил вокруг вот уже три года. А она не давала ему возможности превратить их деловые отношения в отношения интимные. Она пошла бы на это, если бы не запрещала себе любые серьезные любовные истории. Она чувствовала, до какой степени этот мужчина мог оказаться опасным для нее, и поэтому не хотела рисковать во второй раз. После разговоров с ним она словно возвращалась к жизни, но она знала, что в такие моменты становилась особенно уязвимой.

Хотя при всем этом она вела себя с Марком Террьеном любезно, но умышленно безразлично. Это было довольно трудно делать: всякий раз при встрече с ним она чувствовала, как в желудке ее образуется какой-то ком. Марта закрыла свои чувства на замок с тех пор, как человек, за которого она должна была выйти замуж, покинул ее между тарелкой тальятеллей и тирамису тем памятным для нее летним вечером в Италии.

Его звали Франсуа, ему было сорок пять, и он открыл влиятельную адвокатскую контору в Риме. Марта встретилась с ним на частном приеме в честь одного всемирно известного певца. Она тогда только что стала пресс-атташе и сопровождала иностранных артистов в ходе их визитов в столицу. От взгляда Франсуа, который она перехватила, пробиваясь к буфетной стойке, у нее закружилась голова. И это головокружение не покидало ее все пять лет их любовных отношений. Он жил в Риме, она оставалась в Париже. Не то чтобы она колебалась, стоило ли ей переезжать жить к нему, а он, казалось, явно не спешил разделить сладкую жизнь с той, которую он, говоря его словами, обожал. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывала к нему Марта. Сразу после первых слов при знакомстве она преподнесла ему свое сердце на блюдце и, переходя в другое измерение, отдала ему свою душу. Он не сказал ей ничего особенного, но она почувствовала, как из тела ее вытекла вся кровь, и, вероятно, она упала бы на густой ковер зала, где проходил прием, если бы рядом не оказалось стула. Прозрачной голубизны глаза Франсуа осмотрели ее всю, дойдя до самых затаенных уголков души, и она как-то странно постаралась руками прикрыть лобок и грудь, чтобы защититься от этого взгляда. Стыдливость Марты явно позабавила этого странного человека и блестящего оратора, элегантностью одежды превосходившего ее на целую голову. Кстати, он всегда забавлялся с ней. Теперь, вспоминая, Марта была в этом уверена.

В течение всей их любовной связи она отказывалась видеть некоторые явные доказательства его отстраненности. Следует сказать, что даже теперь она не понимала, почему он предложил ей выйти за него замуж. Она сама никогда не заговаривала с ним о женитьбе, довольствовалась тем, что он ей давал, летала в Италию, только когда он ее туда приглашал, в то время как сам он приезжал в Париж без всякого предупреждения, готовил то, что ему нравилось, выбирал одежду по своему вкусу, выслушивал ее советы и ее мнение. Она тогда принадлежала к той категории женщин, которые ради любви могли дать вовлечь себя во что угодно: ограбить банк, убить соперницу, похитить ребенка и потребовать выкуп, Казалось, что, когда он был рядом, она не боялась ничего на свете. Он заразил ее собой. Франсуа владел всеми ее мыслями и даже всеми порами ее тела. Но в то время как она излучала любовь к нему, он искал повод для разрыва. И поэтому женитьба стала выдумкой для того, чтобы уйти от нее. Он почувствовал, до какой степени Марта потеряла всякое чувство реальности и насколько он ее закабалил. И тогда в голове его быстро созрела мысль: убить ее. Поэтому, когда он встал на колени, предлагая ей руку и сердце, она разрыдалась и не смогла произнести ни слова, даже когда он надел ей на палец золотое кольцо с бриллиантами, которое должно было связать их навеки. Она поспешила сообщить об этом своей семье, своим родственникам и знакомым. Он дал ей понять, что то же самое он сделает и со своей стороны, и дал ей возможность самой заняться организацией свадебной церемонии. Она ни о чем не подозревала, даже когда он попросил ее назначить дату свадьбы и самой договориться с рестораторами, поставщиками цветов и другими «брачными посредниками», которые нашли небольшой замок в Ивелинах. Когда были разосланы приглашения, опубликованы сообщения о свадьбе, в конце очаровательного ужина в маленьком семейном ресторанчике Рима, славившемся своими лазаньями, он взял ее руку и посмотрел в глаза. Она вздрогнула, явно почувствовав, как сквозь кожу проникает холод, доходя до самых костей. Глаза Франсуа были все такими же прозрачными, как и пять лет тому назад, но в них уже не было ничего человеческого. Когда он произнес фразу, пронзившую ее, словно острие ножа, она почувствовала, что летит в бездонную пропасть, и каждое слово, ввинчиваясь в барабанные перепонки, ускоряло ее падение. Когда между ними установилось молчание, она услышала звук разбитого стекла: что-то треснуло внутри ее, и она поняла, что, если поднимется с этого стула, все рухнет без всякой надежды на восстановление. Любопытно было то, что она подняла голову и заметила какой-то свет в зрачках своего мучителя. Там, где пять минут назад читалось только насилие, теперь можно было увидеть некую теплоту, но никакой надежды. Он улыбнулся ей огорченно, словно просто объявил, что сегодня в меню лазаньи отсутствовали.