Забери меня в свой мир! - Светлана Рощина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Более того, случается, что во время казни в организме у приговорённого человека происходит сбой, и какой-то из внутренних органов отмирает, и запустить его снова с помощью электрического импульса не получается. Тогда понёсшего наказание человека сразу же везут в больницу, где ему за государственный счёт проводят трансплантацию, заменяя отмерший орган на синтетический. И в итоге человек становится ещё здоровее, чем был. Нашему государству нужны здоровые полноценные граждане, которые будут работать на его процветание, поэтому оно делает всё, чтобы мы оставались такими как можно дольше.
Пережив наказание один раз, я клятвенно пообещала себе, что сделаю всё возможное, чтобы мне не пришлось проходить через это снова. Я стала ещё более осмотрительнее ходить по улицам и общаться с людьми, стараясь со всеми держать дистанцию, которая позволила бы мне остаться на ногах в случае внезапного толчка со стороны злобного незнакомца. Правда, тут следует сказать, что в основном люди стараются вести себя дружелюбно по отношению друг к другу. Народ понимает, что все мы в одной лодке, и если ты будешь методично выбрасывать из неё своих товарищей по несчастью, то наступит день, когда тебя тоже выкинут за борт.
Вот, например, совсем недавно, когда я собиралась перейти дорогу на зелёный сигнал светофора, он возьми да и смени свет на красный. А я уже занесла ногу на проезжую часть и непременно поставила бы её туда, так как уже успела перенести тяжесть своего тела вперёд. Но тут мужчина, стоящий рядом, схватил меня за локоть и помог вовремя вернуться обратно на тротуар. Я вежливо поблагодарила мужчину, а тот лишь понимающе кивнул в ответ. Что ж, мир не без добрых людей!
А на своей работе (я работаю учителем танцев в хореографической студии) я стараюсь вести себя с учениками максимально вежливо и корректно, показывая необходимые движения исключительно на своём примере и не прикасаясь ни к кому из своих подопечных, чтобы не обвинили в домогательствах.
Я живу так, словно нахожусь в тылу врага, где каждое неосторожное слово или шаг грозят расстрелом. Только в моём случае расстрел был бы лучшей перспективой. И на всякий случай я стала морально и физически готовиться к тому, что однажды могу снова подвергнуться наказанию.
Я узнала, куда сбегают из зала Дворца Правосудия те, кому был зачитан приговор. Они просто убегают, ведь их никто не удерживает и никто не догоняет! Они бегут сломя голову прочь, надеясь избежать наказания или хотя бы получить его не в полной мере.
Они бегут по дорогам, по улицам, прячутся в домах, в подвалах и в подворотнях. Только всё это дохлый номер. Едва выносится приговор очередной партии осуждённых, как повсюду включаются датчики, настроенные на обнаружение этих бедняг. Эти датчики встроены в асфальтовое покрытие дорог, в напольное покрытие всех учреждений, организаций, торговых центров, в общем, любых зданий. Даже в подъездах жилых домов и на лестничных площадках. Их нет разве что в квартирах. Да только как ты до них доберёшься? Не на крыльях же! Потому что в самолётах и вертолётах они тоже установлены, как и на любом другом транспорте, имеющем государственный номер. А если вдруг на транспортном средстве не будет государственного номера, то, как вы уже можете догадаться, это повод для применения санкций к его владельцу и уничтожению данного транспортного средства.
И вот эти самые датчики, запрограммированные на сработку при появлении осуждённого на расстоянии не более метра от прибора, после их активизации загораются зелёным светом. Но появление осуждённого в зоне их действия моментально включает красный свет и звуковую сирену. После чего остаётся только молиться, а точнее, произнести первую фразу молитвы, потому что уже на второй фразе над головой бедняги, даже если он успел немного убежать, появляется зловещая петля, чтобы привести приговор в исполнение.
В мире, где всё вокруг оцифровано, где все наши лица, отпечатки пальцев, сканы сетчатки глаз и все остальные биометрические данные находятся в базе данных государства, отыскать нужного человека не представляет труда. Не нужно надевать наручники, организовывать конвой, выставлять охрану или каким-то иным способом удерживать осуждённое лицо в месте исполнения наказания. Оно его настигнет, где бы он ни был. И единственное, чего можно попытаться добиться, так это лишь небольшой отсрочки исполнения приговора.
Когда бедняги бегут, пытаясь спрятаться от всевидящего ока, редко кто отходит в сторону, чтобы пропустить несчастного. Некоторые люди специально толкают осуждённого к ближайшему датчику, чтобы посмотреть, как того повесят. Ведь многие реально считают, что наказывают только виновных! Я же, после пройдённой экзекуции, стала по-другому на это смотреть. И теперь, когда я вижу, что какой-то бедолага бежит от руки слепого правосудия, то отхожу в сторону, потому что знаю: в любой момент на его месте могу оказаться и я.
На всякий случай, я даже стала отмечать для себя места, где расположены контрольные датчики, чтобы знать, куда не следует наступать, если вдруг я буду осуждена и решу устроить побег. Конечно, это вряд ли меня спасёт, но и безропотно ждать как в прошлый раз, пока меня убьют, потом воскресят, а потом ещё шесть раз убьют, я тоже не собираюсь. Если уж мне и суждено будет снова пройти через это, то, по крайней мере, я постараюсь усложнить задачу своим палачам.
Именно поэтому я до сих пор не замужем и не планирую заводить детей, потому что пускать их в этот мир, где за любую оплошность их будут ждать невыносимые страдания, я не могу. Да, до восемнадцати лет они будут от этого избавлены. И не потому, что они дети и таково требование любого цивилизованного государства, а потому, что до совершеннолетия их организмы ещё не достаточно сформированы и вынужденная смерть, а затем принудительное воскрешение, могут нарушить их развитие, и никакой синтетически созданный орган не поможет обществу вернуть себе полноценного гражданина. Но уже на следующий день после достижения восемнадцатилетия ребёнок уже считается полноправным гражданином, который должен отвечать за свои поступки и, соответственно, может быть подвергнут наказанию наравне со всеми. А я этого не вынесу. Знание о том, что мой сын или дочь за любую неосторожность будет подвергаться экзекуции,
