Африка грёз и действительности (Том 3) - Иржи Ганзелка

— Не думайте, что позиция Сметса так уж непоколебима, — высказался один южноафриканский интеллигент, беседуя с нами о политической обстановке в стране. — Его политика не менее эгоистична, чем политика Малана. Если когда-нибудь он сломает себе шею, то именно из-за своего высокомерия. Он привык всегда делать политику на свой собственный риск и даже из своей же партии никого не приближал к себе. Ведь ему уже почти 80 лет, и за все это время он даже преемника себе не подготовил…

— Однако он идет на выборы с твердой программой.

— Программой? Разве Сметс когда-либо имел какую-нибудь твердую программу? Знаете, как мы называем его здесь, в Союзе? Лайгер! Но… вы, вероятно, не знаете, что такое лайгер. Вы были в зоологическом саду в Блумфонтейне?

— Были и видели. Наполовину африканский лев…

— … и наполовину бенгальская тигрица. Верно, это гибрид, которым мы хвастаемся в туристских справочниках. Вот "таков и Сметc — ни рак ни рыба! А что вы скажете на то, что в прошлом году он отправился в Кейптаун приветствовать английского короля, прибывшего в Союз с официальным визитом? Свою карьеру Сметс начал с того, что с оружием в руках сражался против бабушки Георга VI, королевы Виктории. Тогда он призывал весь мир на помощь против английских пиратов; теперь он слагает Союз к ногам британского величества. Вот вам весь Сметс!

— Но говорят, что у него масса горячих приверженцев…

— Это правда. Но гораздо большее число людей смертельно его ненавидит. Для африкандеров он предатель, коллаборационист!

Посмотрим же внимательней на жизненный путь Сметса.

Сметс был адвокатом, бросившим свою адвокатскую практику. В качестве республиканца он во главе бурских войск вступил со всей страстью в борьбу с англичанами. В 28 лет он стал генералом и с головой ушел в политику. Мятежник, восставший против англичан, вдруг превратился в представителя трансваальского правительства, и ровно через 15 лет после подписания капитуляции перед победоносными английскими силами он принял министерский пост в центральном лондонском правительстве.

Когда в 1919 году первый председатель совета министров Южно-Африканского Союза генерал Бота умер вскоре после своего возвращения из Женевы, Сметс стал его преемником. В 1922 году на иоганнесбургских рудниках вспыхнули забастовки, охватившие широкие массы рабочих, и тогда Сметс решился на «энергичные» меры. Он отдал полиции приказ стрелять в бастующих горняков. Это его и погубило. Националистическая партия, объединившаяся с лейбористами, победила на выборах, и Сметсу пришлось уйти в отставку. Политическим противником Герцога, нового председателя совета министров, Сметс остался и после 1932 года, когда было создано коалиционное правительство. Вражда между Герцогом и Сметсом стала явной на чрезвычайном заседании южноафриканского парламента после объявления второй мировой войны. Герцог выдвинул предложение, чтобы Южно-Африканский Союз остался в стороне от европейского военного конфликта. Но тут энергично вмешался Сметс, которому удалось одержать верх незначительным большинством голосов. Во второй раз Сметс стал председателем совета министров, и Южно-Африканский Союз объявил войну Германии.

Это снискало Сметсу значительную популярность. Не потому, что в Южно-Африканском Союзе на время была ликвидирована угроза фашизма, насаждавшегося правой фракцией националистической партии, и не потому, что в Сомали, в Эфиопии и у Тобрука южноафриканские части воевали бок о бок с союзниками. Южно-Африканский Союз, изолированный от остального мира блокадой и недостатком тоннажа для морских перевозок, за время войны создал свою собственную разнообразную промышленность и в экономическом отношении твердо встал на ноги, превратившись в кредитора Великобритании.

— И все это заслуга доброго генерала, — с признательностью говорят приверженцы Сметса.

Нацисты на свободе

Избирательная кампания достигала своего апогея. Объединенная партия отчитывалась в печати за политику своего правительства, оперируя массой цифр: «Столько-то десятков тысяч безработных было при правительстве Герцога; сейчас благодаря Сметсу безработица исчезла. Государственный долг сократился. Национальный доход возрос. Была расширена внешняя торговля, предоставлены основные права неграм…»

Но мы слышали и критику этих данных, используемых в период избирательной кампании.

— Правда, безработица уменьшилась. Однако вам никто не скажет, что для сравнения взяты цифры, относящиеся к периоду величайшего мирового кризиса, кризиса тридцатых годов, — возражал бурский фермер в дурбанском ресторане. — Что одновременно с повышением национального дохода поднялись и цены, про это также не пишут. Что за снижение государственного долга мы можем благодарить только войну и военную конъюнктуру, это известно даже малому ребенку. А внешняя торговля? Ведь это курам на смех. Вы поинтересуйтесь только, за какие товары мы платим загранице. Целую треть ввоза, вернее говоря, треть платежей иностранным государствам, составляют переводы процентов и дивидендов по иностранным капиталовложениям. А права негров? В Союзе насчитывается два миллиона белых и в четыре с лишним раза больше негров. Предоставьте им права, и они нас тотчас же отсюда выгонят…

Напряженно ожидали мы результатов южноафриканских выборов, чтобы нам на их основании дополнить общую картину сложных взаимоотношений, на первый взгляд труднодоступных пониманию европейца.

В Южной Африке, как и в Англии, выборы проходят по избирательным округам (constituencies). Депутатский мандат завоевывается простым большинством голосов, однако голоса более слабой партии не включаются в дальнейший подсчет и не дают ей возможности по общему числу голосов, поданных за ее кандидатов, получить дополнительные депутатские места. Поэтому может получиться и так, что в данном округе пропадет 49 процентов голосов, если противная сторона получила здесь 51 процент.

В результате такой избирательной системы в Южной Африке произошло то, чего никто не ожидал: партия Сметса провалилась на выборах. И более того, сам Сметс провалился в своем округе и потерял депутатский мандат.

Южно-Африканский Союз выглядел, как на следующий день после маскарада. Националисты не могли прийти в себя от неожиданной победы, выпавшей на их долю. Сметс, уже стоявший одной ногой в Лондоне, где он тотчас же после выборов должен был принять участие в конференции государств, входящих в состав Британской империи, и где собирался предложить проект упрочения английских позиций в Южной Африке, вдруг у себя на родине утратил почву под ногами.