Клятва рода - Степан Мазур

Конечно, Медведь предполагал тот факт, что это все могло быть иллюзией или действием какого-то наркотика, но наркотик не мог вызвать то ощущение мощи, что исходила от синеглазого полубога.

«Дмитрий, что же предпримем мы? Погонимся ли за маскарадом НАСА или начнем клепать оружия ближнего космического боя? И враги ли те наблюдатели? С этим не мог разобраться даже синеглазый, сможет ли Скорп? Что-то затягивается его командировка на Урал. И Сему с собой захватил. Мало, что ли, здесь проблем? Васю еще чуть под нож не пустили».

Пробежал из конца в конец Уссурийский бульвар, обогнул набережную и половину Амурского, как возникло желание заскочить в спортивную секцию. Уже почти месяц работала первая кузня здоровья, и ученики известных мастеров России должны были заложить в группы кое-что поинтереснее азов. Спортзал не закрывался в принципе, тренировались и глубокой ночью. Просто одни учителя сменяли других и учебный процесс не прекращался. Желающих было много. Очень много. Но не все были бойцами антисистемы или спортсменами. Были и подростковые, и детские, и женские группы. Требовалось еще как минимум три помещения в разных концах города, чтобы спортзал мог закрываться хотя бы на ночь.

Домчался до двухэтажного помещения, скидывая толстовку и подставляя разгоряченную спину падающему снегу. Усталости или одышки после пробежки не было, только тело сливало лишнюю воду.

Во всех окнах спортзала горел свет. Вереница девушек, смеясь, высыпала из-за двери. Данила посмотрел на часы — 5.45. Третья группа. Женщины — преимущественно работницы силовых ведомств. Внедренные в систему глаза и уши. Самые прелестные.

Харламов накинул толстовку и, прорываясь сквозь хихикающую толпу, забежал в спортзал. Охранник в сером комбезе с эмблемой тигра сработал быстро, пресекая неожиданное вторжение. Не из тех увальней, что охраняют школы, институты и поликлиники системы, даже не тот, что стережет банки, кассы и офисы. Вот и сейчас в несколько прыжков отскочил от стола и зашел сбоку, хватая руку для залома. Другой рукой уже выхватывал пистолет, чтобы приставить к виску и смотреть на дверь за следующими входящими, если таковые будут.

— Свои, боец, — обронил Даниил, стряхнув захват, как тряпку.

— Извините, Даниил Сергеевич, просто вчера вооруженная холодным и огнестрельным оружием группа прорваться пыталась. Если б не тренеры, охранник один бы не отбился. Сегодня с обеда на входе двое стоять будут.

— Группа? Приезжие, что ли? — Даня скривил губу, соображая, кто мог себе такое позволить. Местная отморозь была прижата, конторы сотрудничали, а у гопов силы бы не хватило.

— Мужики какие-то. Не из дохлячков. Опознание ведется. Аналитики работают.

— А в какое время было нападение? То есть во время какой группы?

— Дети занимались.

— Хотели заложников? Кто из «видных» занимается?

— Смежный состав. От бывших беспризорников до детей престижных родителей, — отрапортовал «волкодлак».

— А почему на улице не напали?

— За домом, во дворе, Андрей Андреевич урядников, бойцов и воевод тренировал. Мастер-класс. Потом еще на бульваре массовая рукопашка была. Показательная. Для привлечения народа. Разминка перед игрищами. Может, спугнули?

— Тогда б сюда никто не сунулся.

— Может, проверить хотели?

Даня поскреб затылок, разгоняя мыслительный процесс:

— Сколько человек было?

— Девять.

Даниил перешел на царапание подбородка, провожая взглядом последнюю девушку. Она шла грациозной походкой и не смотрела по сторонам, словно витая в думах и стремясь в жизни к одной лишь цели. Ее промелькнувший взгляд рассказал, что эта цель у ней есть и она достигнет ее несмотря ни на что. В груди Даниила что-то отозвалось. Едва дверь закрылась, повернулся:

— Ранг охранника?

— Волк. Парни тоже владели рукопашным, но его сломал только пятый, прострелив плечо. Охранник, однако, успел позвать на помощь. На зов прибежали тренеры, раскидали оставшихся.

Даня представил парня двадцати лет, что только отслужил и прошел спецкурс Антисистемы. Представил девятерых мужиков с пистолетами, ножами, обрезами, кастетами. Для пробы сил вполне хватает. Это как случаи с гопниками, что, проходя мимо восточных секций, забавы ради раскидывают всех тренирующихся и идут дальше пить пиво. Но эти не были простыми налетчиками, это продолжилась череда давления. Замысел недруга работал и напоминал о себе там, где не ждали.

— А что это была за девушка, которая вышла последней?

— Оксана Федорова. Эфэсбешница.

— Возраст?

— Самое то, — подмигнул волкодлак.

Даня откинул прядь волос назад и поспешил к двери, напевая под нос: «Наша служба и опасна и трудна…»

Окраины Таллина.

Частная гостиница.

Мгновение после последнего сна.

Ноябрь.

Скорпион подскочил. Сердце стучало, как у загнанного кролика. Рука дрожали, тело взяло судорогой. Упал с кровати, ползая по полу, как побитая собака. Потом покрылся с ног до головы. Ужас стоял перед глазами. Не брат, но ощущение нечеловеческой мощи из воспоминаний незнакомца из странного сна.

— Эй, эй, ты чего? Скорп, очнись! — Сема подскочил, но, запутавшись в одеяле, треснулся лбом о покрытый ковром пол. Голова загудела. Мир на миг раздвоился. Когда справился с собой, обомлел.

Скорпион лежал распластанный на полу и по спокойному лицу текли… слезы.

— Серый, ты ли это?

Сергей приподнялся, подгибая ноги под себя. Понадобилось четыре полных вдоха-выдоха на три с половиной минуты, чтобы взять контроль над разумом. Сема терпеливо сидел на кровати, успев вспомнить все за прошедший год. Событий накопилось столько, что рыдать можно всю оставшуюся жизнь напролет. Неудивительно, что во сне психика дает слабину и раскрывается. Но на кой черт аятолле психика?

— Давай, говори, что случилось. Если совсем плохо, я прерываю радиомолчание и звоню кому-нибудь из наших, пусть даже перехватит Нежить. Пусть приезжают, забирают. А там нас всех вылечат, — привычно забормотал Сема.

— Я видел прошлое.

— Что, так страшно? Мне вот тоже иногда математичка снится. Жуть, я тебе скажу, неописуемая. Или вот помню лицо Маши, когда разбил ее любимую копилку с бантиком. Этот взгляд мне до пенсии покоя не даст… Куда там Альфреду Хичкоку.

— Я четвертый в поколении… людей. То есть не совсем людей… Волоты мы… Или… Это… сложно объяснить.

— Не понял, — Сема посерьезнел, присаживаясь на полу напротив.

— До меня было только трое. Кто был «нулем», не знаю.