Обратная сторона жизни. Книга первая - Денис Кавченков

– Хватит спать! – басистый голос старого черта с вкраплениями стандартного блеяния вновь вырвал Дмитрия из лап спасительных, но как всегда не вовремя пришедших размышлений.

Парень безрадостно вынырнул в жестокую реальность, чтобы обреченно поморщиться, ибо освещаемый сполохами каминного пламени Анатон стоял по его правую руку, сцепив в замок здоровенные лапы и похрустывая мощной шеей, наклоняя рогатую голову из стороны в сторону.

– Не кривись! – демон расцепил лапы и, сделав «цок» вперед, хлестнул мальчишку по щеке.

Голову Дмитрия с силой мотнуло в сторону и он непроизвольно ойкнул, засадив в щеку свежую занозу – старые выпали еще после «волшебной» капельницы.

– Не ной, как ребенок! Я еле ударил! – прищурив оранжевый глаз, раздраженно произнес палач.

– Я случайно… – глупо пробормотал пленник, оправдываясь и слегка морщась от жжения в щеке, хоть это и выглядело смешным по сравнению с предыдущими мучениями.

– Ты и нарочно можешь, наглый, как незнамо, что! – демон засунул лапу под пыточный стол, после чего ржавые, наверняка для видимости кандалы неслышно втянулись в дерево, впитавшее не одну сотню литров крови. – Вставай и пересаживайся! – он указал пальцем на издающее монотонный гул кресло из VIP-стоматологии.

«Хоть что-то изменилось!», – парень одновременно испугался и обрадовался.

Было непривычно знать, что можно поднять голову, руки, ноги и даже встать. Страшновато как-то… Столько времени лежать прикованным, лелея надежду принять вертикальное положение, и наконец получив приказ – бояться сделать. Так неожиданно… Дмитрий чувствовал себя мнущейся в преддверии первого полового акта, вышедшей замуж девственницей, знающей о необходимости снять трусы, но как же это тяжело, плюс что-то страшное торчит меж ног у мужа!

– Быстрей! Или мне тебя поднять надо? Это я всегда рад… – черт ощерил клыкастый рот. – Что ты, как девка после родов?! – Анатон взял с поверхности пыточного лежака последнюю сигарету, совсем недавно вытащенную из пачки, и поцокал к огню прикурить, между делом смахнув на грязный пол большой палец Дмитрия.

– Встаю-встаю… – забормотал несчастный узник, аккуратно спустив ноги на более чем теплый и липкий от недавно пролившейся крови пол, умудрившись наступить на все тот же большой палец, лежащий рядом с отвратительно размозженной по локоть старой рукой.

– Бл..ть! – непроизвольно произнес парень, испытавший целую гамму чувств, а затем ойкнул, уж слишком это нелепо звучало.

На «ойк» и «бл..ть» никто не среагировал, видимо в Аду привыкли и не к таким недоразумениям.

«Если подумать, то я могу слезть и обосраться, а здесь никто и не моргнет… Или идти и сраться на протяжении пути, а никто не пошевелится…», – мальчишка, шевеля затекшими плечами и неприятно прилипая к полу, с трудом отошел от пыточной лежанки, стараясь не смотреть на валяющиеся под ногами, принадлежащие ему же конечности.

Все его естество мечтало, как можно быстрей решить проблему с нахождением в этой комнате, и как ни странно, приобретением хоть какой-то одежды, пусть даже набедренной повязки, а после пойти работать хоть пожирателем говна.

«Не… Это я опрометчиво подумал…», – испугался парень, с трудом передвигавший затекшее тело к следующей остановке для отощавшей задницы, всегда умеющей и готовой искать приключения. «Говна не хочу…», – разум Дмитрия противоречил подобным трудовым условиям, потому как… Потому как, он просто не хотел есть говно, в особенности чужое.

Мальчишка в раскоряку, действительно, как девка после родов, медленно и с усилиями подошел к манящему в свои объятья элегантному креслу, совершенно не вписывающемуся в сей кошмарный мир. Несколько раз нервно моргнул, сглотнул и, боясь оглянуться, аккуратно уселся в него, приятное до невозможности, моментально начавшее расслабленно действовать на измученное коротким переходом тело, бывшее еще недавно таким легким по прибытии «домой».

– Удобно? – непонятно зачем спросил огромный черт с умными, оранжевыми глазами, хотя какие приличия в таком месте, тут скорее присутствовал сарказм, не слишком гармонично ложащийся на речь жителей жаркого и сурового Ада.

– Угу… – куда-то вниз робко буркнул Дима, вообще не знавший, что ответить, ибо новизна происходящих событий вгоняла в панику и тоску одновременно.

Сейчас, на этом, таком удобном для измученного тела кресле, решалась его дальнейшая судьба, место, куда он пойдет. Если на здешнюю, невыносимую работу, то это жизнь с надеждой на спасение, если же нет, то мясорубка и мотание во вселенской пустоте, которую невозможно представить…

«Ежели вспомнить, как я жил… Сколько любопытствовал и сколько разного пережил… Везде искал приключения, причем через негатив… Словно что-то толкало меня изучать худшие стороны мира и человеческих качеств…», – он поднял серо-голубые глаза и Анатон нажал некую кнопку сбоку кресла, после чего голову зафиксировали выдвинувшиеся из мягкой спинки холодные обручи.

– Сколько можно… – губы замученного юноши задрожали, тело затряслось, но дрожащие глаза с полопавшимися кровеносными сосудами все равно смотрели вверх, ибо на голову опускался железный колпак, начиненный множеством тонких иголок, рвущихся к мозгам нового клиента.

– Это считыватель памяти. Делает максимально возможную копию воспоминаний для общего архива Ада, генерируя наиболее четкую картину твоего внутреннего мира. Ты даже не заметишь, как все закончится и начнется долгая дорога по любимой родине! Ха-ха-ха! – черт жутко захохотал, брызгая слюнями. – По крайней мере, родине твоего тела! Ха-ха-ха! – монотонно-гудящий колпак опустился, и поверхность всклокоченной головы пронзила быстрая, острая и внезапно исчезнувшая боль…

…Море ласково окатывало ноги прохладной водой, а Дима лежал, утопив кисти рук в мягком и теплом песке, размышляя об огромном количестве возможных дорог для каждого человека.

«Сколько впечатлений и новых ощущений подарит каждая из них, но только одна будет по плечу выбравшему ее, ибо на две уже не останется времени… Если внимательно посмотреть по сторонам, то можно обнаружить миллионы людей, нашедших собственный путь, и пробующих мир на вкус так, как им кажется лучше…», – пальцы перебирали песчинки, заставляя мысли совершать все новые и новые витки в поисках неизведанных орбит. «Это и аскеты с отшельниками, и настоятели буддистских монастырей… Одиночки, создающие новые боевые искусства, через соединение старых и группы единомышленников, ищущие идеальный путь воина… Художники пишущие удивительные картины с отображением в них истинной сути мира и писатели, учащие жить через книги, которые не каждый может понять… Ученые, ушедшие внутрь куска металла и видящие внутри него одним им понятный мир, и музыканты, чувствующие музыку, как я эти волны…», – Дмитрий тяжело вздохнул, ведь, сколько не размышлял, но так и не смог найти близкое по душе занятие. «Вселенная настолько бесконечна и многогранна, что в ней каждому находится место, но только не мне…», – он открыл глаза, поднялся во весь рост и, набрав в руки полные горсти песка, зло заорал в сторону застывшего горизонта, залитого красноватым свечением.

– Почему?! Почему все находят свою дорогу!? Даже обычные люди понимают, что их судьба жить подобно тараканам!! Рождаться, расти, работать, делать детей и умирать!! А я?! Какой путь у меня, если я не могу найти ничего, хоть немного приближенного к себе?! Если даже бессмысленная жизнь обычного человека мне не подходит! Я даже нормально спиться не могу! В чем моя проблема?! Ведь у меня получается все, но почему одновременно с этим ничего не нравится?! – мальчишка тяжело рухнул на колени, вогнав руки глубоко в песок, словно пытаясь вырвать из него, такого чистого и безупречного, сердце.

– С чего ты взял, что у тебя не может быть собственной дороги, отличной от остальных? – раздался позади вкрадчивый, не опасный голос, но парень, одетый в затертую безрукавку и не слишком свежие джинсы, резко обернулся и бросил в стоящего сзади неизвестного, горсти песка из обеих рук.

Песчинки в свою очередь разлетелись в разные стороны, словно ударившись о невидимую стену, охраняющую аккуратного старичка в светлом костюме.

– Поосторожней! Совесть у тебя одна, но простым песком ее не напугать! – дедушка шутливо погрозил Диме пальцем и протянул руку, чтобы помочь встать.

– Не надо, – мрачно буркнул парень, узнав старика, зовущего себя его Совестью, и медленно поднялся с колен, стряхнув прилипший к грязным джинсам песок. – Опять ты… Раз уж пришел или пришла, как там тебе удобней, то не подскажешь, как я здесь снова очутился? Или никуда не исчезал, а просто забыл? – он посмотрел в глаза дедушке, совсем не боясь его в этот раз.