Обратная сторона жизни. Книга первая - Денис Кавченков

Тот же, еще примерно двадцать секунд принимал решение, и таки да, нашел его. Пила. Как ножовка по металлу. Дмитрия от увиденного и мгновенно осознанного будущего резко затошнило, и он едва успел повернуть голову. Горькая желчь из пустого желудка выплеснулась, стекая по шее, и ужас заново залил тело холодом. К подобному невозможно привыкнуть, ведь инстинкт выживания будет бесконечно обдавать душу страхом, ибо лишь он заставляет человека предпринимать отчаянные шаги для спасения. Такие, как бежать изо всех сил, куда глаза глядят, или драться, дав свободу зверю внутри, раздирая горло противника зубами и вырывая пальцами его глаза, правда, сейчас никакого зверя внутри Дмитрий не ощущал. После резкого испуга навалилось безразличие с осознанием, что капельница выручит, а курс молодого бойца закончится и это превратило напряженного пленника в непроизвольно ждущего пыток слабака, с трясущимися от ужаса губами и считающего минуты до окончания, будто вечного безумия.

– Я думаю, что пальцы! Снова пальцы! – шумно-сопящий черт навис над несчастным узником и облизнул клыкастую пасть, обдав Диму гнилостным запахом. – Все остальное неинтересно, ведь только потеря конечностей заставляет людей не понимать, как они будут жить дальше. Это так непривычно! Ха-ха-ха! – парнокопытный Анатон и переменчивость его настроения, пугали больше, чем сами пытки.

Схватив правую руку помертвевшего от ужаса Дмитрия, слегка неадекватный мучитель железной хваткой зафиксировал ее на пыточной столешнице, крепко прижав кисть к деревянной поверхности.

– Ты лучше вот, что возьми в рот, а то опять раскрошишь зубы! От пилы сознание не теряют, да и я умею правильно ей работать, не раскаленный металл все-таки! – Анатон засунул поднятую из-под стула, еще горячую головню пленнику в рот, испачкав его сажей и обжигая слизистую с губами.

«Нежная» забота палача вогнала замычавшего мальчишку в еще большую тоску, а черт уже забыв про свою «доброту», примерялся блестящей ножовкой к руке Димы, уставившегося дрожащими глазами на новое орудие боли, понимая, что сейчас завоет.

Он представил, как пилится кость, даже знал это и практически чувствовал по каким-то старым, не из этой жизни осколкам прошлого, возвращающихся в кошмарных снах, где представителей Земли разрезали и собирали из разных кусков неведомые ему существа, проводя какие-то кошмарные опыты. Дима помнил жуткие картины, в которых присутствовали люди, прикованные к каменным столбам полосами неизвестного, но явно очень крепкого металла… К их головам были подведены разноцветные провода, а сами черепные коробки неаккуратно вскрыты, плюс их руки с ногами… От совсем других существ и даже животных… Из них там делали все, что вздумается, а вот для чего непонятно… Если только для новой жизни, вот только, где нужны такие уроды? Он не знал и даже не догадывался, а просто смотрел по ночам из какого-то другого себя, совсем не боясь…

– Ты готов поросеночек? – перебил его воспоминания палач, местами слишком сумасшедший даже для Геенны Огненной и огоньки безумия заблестели в почти человеческих оранжевых глазах.

– Ы-А-Д-О!!! – изо всех сил замычал сходящий с ума юноша, испуганно замотав головой и жутко задергавшись в поржавевших кандалах, крепко державших несчастную жертву, металл же пилы принялся работать сразу с четырьмя пальцами, немного захватывая большой – пятый, делая легкие пропилы на ногте.

Разум Дмитрия заполнился нестерпимой болью, тело кричало и молило о пощаде, а зубы практически перекусили обожженную головню, осыпающуюся мерзкими горячими щепками в рот, уродующую ожогами губы, однако это действительно были те пытки, от которых не терялось сознание.

Черт, неторопливо делавший свою работу и наблюдающий за пытающимся извиваться парнем, будто ждал неких результатов, однако они отсутствовали. Тогда он добавил силы со скоростью в лапу, работающую с пилой, и пальцы Димы быстро покинули насиженное место, оросив пыточный лежак свежей кровью. Сам же, тяжело дышащий юноша, с залитым слезами лицом и уродливо торчавшей изо рта головней закончил попытки извиваться и умоляюще уставился на старого черта, беззвучно прося, дабы тот перестал… Силы на борьбу отсутствовали, и эту ужасную боль требовалось прекратить, иначе он не знал, что произойдет…

…Каждый человек на Земле считает себя бессмертным, думая, что рожден жить вечно. Каждый думает, что «это» может произойти с кем угодно, но только не с ним. Однако совсем не каждый знает, что смерть – это больше, чем жизнь. Это вечность еще больших проблем, ибо здесь начинается борьба за выживание, где проигрышем является переработка на корм другим узникам Ада.

Только сейчас Дмитрий осознал, отчего люди настолько одинаковы. Почему они действительно стадо, управляемое с помощью вкусной пищи и красивых вещей. Все элементарно. Большинство людей просто-напросто пусты, и поэтому способны лишь на подражание друг другу, уничтожение друг друга и наконец, спаривание друг с другом, дабы иметь возможность делать вышеперечисленное вечно.

Всю жизнь его окружали ложные ценности, являющиеся целью большинства. Образование, работа, семья, дети и много-много покупок. Для почти всех – это смысл существования, но почему когда он примерял данный путь к себе, то все его естество было против?

Лишь после слов старого Анатона, рассказавшего, что многие потусторонние существа сливаются с человеческими телами еще в материнской утробе, именно тогда Дима понял разгадку собственных снов, в которых бывает в местах, не могущих быть созданными человеческим разумом. Внутри него высветился ответ, откуда берутся разномастные психические больные… Обожающие чужую боль маньяки… Режиссеры, снимающие фильмы, полные невообразимых тварей… И наоборот.

Люди, отличающиеся от убогого, живущего по законам пьяного муравейника общества потребителей, люди тянущие мир вверх, именно эти неординарные личности тоже приходят из иных миров… Головоломка, тянущаяся рядом с ним через жизнь, приняла более-менее понятные очертания…

Сигаретный дым, грубо ворвавшийся в ноздри, вытащил парня из туманного бреда, где проскакивали определенно четкие мысли. Далее сжатые челюсти покинула раскрошенная головня, спалившая поверхности языка, губ и щек, а юноша попытался сплюнуть отвратительную на вкус сажу, что не получилось вследствие отсутствия слюней в горящем от боли рту.

«Сколько это может продолжаться? Хотя, какой там сколько… Прошло всего часа два, а то и меньше…», – мелькали вялые обрывки мыслей. «Нормальный человек давно бы свихнулся… Или нет… Вообще все так считают… Наверное, неправда… Недаром большая часть библейских рассказов про вечные мучения, хотя не только библейских… Прав был Гете в своем «Фаусте»… Точно прав…», – недвижимые, серо-голубые глаза смотрели на докуривающего сигарету мучителя, не предложившего затянуться, и как ни странно – это обижало, несмотря на жуткую боль в отпиленных пальцах и сожженном рту.

– Можно пару тяжек? – с трудом двигая страшно полопавшимися горелыми губами, прохрипел парень, указав на остаток сигареты зрачками, плещущимися в море страданий.

А камин расплескивал пламя по потолку, и эти огненные брызги перетекали на стены, чтобы уже оттуда, подобно диким кошкам перепрыгнуть на все находящееся в комнате. Глаза замученного Дмитрия непроизвольно фиксировали каждый бросок багровых отблесков, и он даже не заметил, как остатки попрошенной пару секунд назад сигареты перекочевали в сгоревшие губы, все также цепко ухватившие теплый обслюнявленный фильтр. Глубокая затяжка горячего дыма добавила страданий обожженному рту, но одновременно с этим немного успокоила напряженные нервы.

«Все-таки сигареты одно из лучших изобретений человека, но насколько же сильна привязанность к ним даже сейчас, когда в обмен на затяжку требуется заплакать от боли…», – он не отпускал маленький кусочек прежнего бессмысленного мира, пока тот не завонял плавящейся пластмассой, обжигая и так нестерпимо болящие губы.

Отвернув голову набок, дабы с третьей попытки выплюнуть окурок, очень некстати прилипший к обнаженному мясу нижней половины рта, Дима измученно, но с надеждой просипел:

– Когда меня выпустят отсюда? Когда? Скажи, а? – козлоногий собрал отпиленные пальцы в немалую горсть ладони и метко забросил в быстро пожравший их огонь камина, тут же обдавший спертый воздух комнаты горелым мясом.

– Поработать во славу Геенны Огненной захотелось? – трудолюбивый палач бросил пилу на стол, как всегда рядом с едва вздрогнувшим Дмитрием.

– Лучше уж работать, чем сгнить здесь… – хрипло просвистел пленник, стараясь не смотреть на вновь изуродованную руку.