Особо сильный противник - Сергей Зверев

«А ведь если кому из боевиков вздумается выглянуть из люка, нам всем хана». – Он почувствовал, как, несмотря на утреннюю прохладу, лоб покрылся испариной. – Хорошо, снайперы прикрывают – хрен кто высунется».

Наконец, разместившись под днищем «Ту-154», можно было почувствовать себя в относительной безопасности. Барханов сразу же направил трех человек к люку.

Часы показывали, что с того момента, как майор скрылся в салоне самолета, прошло одиннадцать минут.

«Может, и не успели… Хотя должны были. Зарезать майор бы себя не дал, а выстрел мы услышали бы на подходе».

Успокоив себя таким странным образом, старший лейтенант приготовился к длительному ожиданию.

– Слушай, старлей, – чуть слышно шептал присевший рядом сержант, он не утруждал себя соблюдением субординации, – я этого никогда не делал.

– Чего именно? – Барханов непонимающе посмотрел на сослуживца, они три года служили вместе.

– Пассажирский самолеты, заложники… Там же женщина, – сержант задумчиво покачал головой, – мы этого никогда не отрабатывали. Большие потери могут быть…

– Сам знаю, – огрызнулся Барханов, – я что, сам это придумал? И ведь должны были знать, что будут заложники. Есть же специальные подразделения… – он безнадежно махнул рукой.

– Хотел бы я посмотреть на эту паркетную б…, которая решение принимала, – сержант зло посмотрел в сторону.

– Тише говори, – Барханов огляделся, хотя и так слова они читали буквально по губам, и наклонился к самому лицу сержанта, – ты их и так каждый день по телевизору видел. Кстати, а может, он худой был, тот кто решения принимал.

– Да иди ты… – сержант отмахнулся. – Что-то не слышно его.

– Может, возможности пока нету.

– Может… – сержант неопределенно пожал плечами. – А может, не успели мы….

– Отставить разговоры, – перешел на официальный тон старлей.

Потянулось казавшееся бесконечным ожидание. Барханов встрепенулся, когда ожила рация. Громкость была выставлена на минимум. Из динамика послышался голос майора, обращавшегося к десантникам.

Барханов замер, слушая сообщение. Дав основные – ложные инструкции, майор сделал короткую паузу. Старлей напрягся, ожидая услышать обращение к себе, и не ошибся:

– Старлей, будь готов через пять минут…

Дослушав последнее предложение, лейтенант укоризненно покачал головой:

– Рискует сильно. Вдруг там все-таки кто-нибудь соображает по-русски? Намекнул бы тоньше. Как-нибудь да поняли бы, – хотя в словах майора и не было прямого указания на устроенную засаду боевикам.

Барханов поднял руку.

– Пятиминутная готовность, – он показал пять пальцев, старался говорить почти не слышно, но четко двигая губами, десантники буквально считывали слова, – пулеметчик берет под контроль люк… двое страхуют… без приказа огонь не открывать.

Барханов лег на спину и, отталкиваясь ногами пополз, пока не стал виден люк самолета. Подняв «Кипарис», он направил его вверх. Теперь выход находился под прицелом четырех стволов.

«Еще и снайперы страхуют», – вспомнил старлей.

Так, казалось, прошла целая вечность. Держать автомат в таком положении было трудно, немели руки. Неожиданно раздался грохот, и люк распахнулся, но из него никто не показывался…

Глава 12

Ступая по извилистой, каменистой тропинке, подполковник Загорский ни на минуту не забывал о разговоре с Омаром. Он прокручивал в голове каждое сказанное им слово и не мог решить, верить бригадному генералу или нет. Но верить или хотя бы делать вид, что поверил, приходилось.

«Если бы не Лариса…»

Он мог сейчас отвлечь внимание двух боевиков, идущих сзади, споткнуться и, падая назад, перевернуться через голову.

«Даже в наручниках, я смог бы выхватить у одного из них автомат и попытаться расстрелять их на месте».

Но рисковать не стоило. Очередь автомата прогремит в горах, как весенний гром, и тогда в движение придет весь лагерь Омара.

«Заложники… Лариса… Лучше ничего не предпринимать. Буду ждать. И если заложники целы и невредимы… Наш десант может предпринять попытку штурма лагеря… Кажется, они уже близко», – повторял про себя военный, то ли с надеждой, то ли с отчаянием.

В горах неподалеку мелькнул и погас яркий свет, когда тропинка еще раз свернула, вспышка повторилась. Именно туда его и вели. Послышались голоса. Боевики, идущие сзади, подгоняли заключенного, тыкая стволами автоматов в его спину. Загорский понял, что они почти пришли. Вспыхнул прожектор, в его бьющем по глазам свете он разглядел силуэты боевиков. Как минимум их было шестеро.

«Тут и должно быть укрытие, где прячут заложников», – решил он.

Дорожка вела прямо к скалам. Прожектор остался сзади, и только тогда Загорский увидел вход в пещеру. Доносившийся из нее детский плач окончательно убедил подполковника, что он не ошибся. Двое бородатых боевиков, дежуривших у входа в пещеру, преградили путь. Из-за спины Загорского выплыл боевик, который по дороге тыкал ему в спину дулом «калаша». Перекинувшись парой слов с охранниками, он медленным движением руки извлек из кармана небольшой фонарь. Охранники расступились. Второй конвоир, который по-прежнему находился за спиной Загорского, стал подталкивать его к входу в пещеру. Боевик с фонарем занял место впереди, освещая дорогу. Оказавшись в пещере, подполковник еще отчетливее услышал плач.

Алексей ощущал невыносимый холод. Неожиданно боевик, который шел впереди с фонарем, развернулся и грозно посмотрел на Алексея. Подполковник догадался, что уже поздно что-либо предпринимать, прочитав в глазах боевика приговор. Яркий свет фонаря слепил глаза.

Первый удар пришелся по ногам. Упав на колени, Загорский все еще не мог видеть. Плыли яркие круги перед глазами. Еще бы чуть-чуть, и он бы нанес точный удар своему противнику руками, скованными наручниками. Но Загорский поторопился, ударил наугад и попал не в боевика с фонарем, а в острый выступ скалы, разбив кулаки в кровь. Зрение уже начинало к нему возвращаться. Фигура талиба постепенно всплывала перед ним из слепящей темноты. Собрав всю свою силу, подполковник замахнулся, чтобы нанести удар. Но сильный удар прикладом в затылок не дал осуществить Алексею его замысел. Подполковник упал на каменный пол. Перевернув его, боевик поставил фонарь и снял наручники с пленника, даже не поинтересовавшись, жив тот или умер. Наручники в лагере были ходовым товаром, не снимешь сам, снимут твои товарищи по оружию. Оттащив Загорского с прохода, боевики неторопливо двинулись к выходу.

Придя в сознание от шума, который стоял то ли внутри пещеры, то ли у него в голове, Загорский обвел взглядом темное помещение. Вокруг него, расположившись по периметру пещеры, находились заложники. Он попытался подняться на ноги, но сильное головокружение не позволило ему этого сделать. Немного приподнявшись, подполковник не устоял и упал на холодный каменный пол.

– Смотри, он уже пришел в себя, – прозвучал охрипший голос Дмитрия.

– Они никого не убили? – Загорский узнал своего подчиненного.

– Все в порядке. Вы только не поднимайтесь. Мы думали, что вас уже нет в живых, оказывается, не так все плохо, – успокоил его Дима.

– Что со мной случилось? – подполковник в самом деле не помнил, что произошло после того, как его подвели к входу в пещеру, – сказывался сильный удар прикладом в затылок.

– Мы с Михаилом услышали шаги, доносившиеся из тоннеля… – начал было говорить Дмитрий, но Загорский его перебил:

– Начинаю вспоминать, я еще хотел ударить конвоира… но дальше ничего не помню, – Загорский потрогал затылок, на нем уже появилась огромная шишка.

– …раздались шаги, мы подумали, что боевики идут за нами. А потом была какая-то возня. И они ушли. Через минуты три я услышал стон. Мы рискнули пойти. Вы лежали у стены.

– Я думал, они меня убьют. Но, видимо, я им еще нужен, – задумчиво произнес Загорский.

– Где вас держали все это время? – поинтересовался появившийся из темноты Михаил.

– Я разговаривал с Омаром, – ответил Алексей. Неожиданно его голос стал тихим. Взволнованно он посмотрел на Дмитрия: – Моей жены здесь нет?

– Нет. Ларису и еще с десяток заложников с самолета никто больше не видел. Надеюсь, они живы, – Дмитрий отвел взгляд в сторону.

Из темноты послышался детский плач. Подполковник прикрыл ладонью свет от лампочки, бивший в глаза, и через некоторое время мог уже отчетливо видеть фигуры людей. Пещера, где он оказался, была невелика. Единственным выходом из нее служил проем в скальной породе, за ним начиналась крутая лестница. В пещере находилось около тридцати заложников. Но что более всего угнетало Алексея, так это то, что рядом с ним женщины и дети, они-то меньше всего были виноваты в том, что случилось.

«Это все из-за меня. По моей вине страдают. Я поставил под угрозу жизнь многих из них, – проклинал себя Загорский, – что случилось с Ларисой? Я не должен был оставлять ее одну. Но что я мог сделать? Сожалеть о прошлом – последнее дело», – постепенно он взял себя в руки.