Янтарный ангел - Александр Форш

Иван вернулся домой за полночь. Он буквально ворвался в ее комнату, сильный, разгоряченный, с крепким винным запахом.

Анфиса поняла, что Алена врала, когда говорила о слабости Ивана в подобном состоянии. В ту ночь он впервые остался ночевать с ней, и ночь эта была самой лучшей в жизни Анфисы.

Утром он признался, что подслушал разговор в сестринской. Корил себя за ошибки молодости, ненавидел за инфантильность и эмоциональную близорукость.

– Тамара родила мне сына, – его голос был ровным, но чувствовалось внутреннее напряжение. – А через полтора года объявила, что уходит к другому. Скандала не было, она просто собрала вещи и ушла. Сашка совсем маленький, он бы и не вспомнил меня. – Иван замолчал, а потом вновь заговорил, и в глазах его сверкала ярость. А когда заговорил, Анфиса испугалась той потаенной ярости, стали в голосе. – Март чудил, дорога обледенела, водитель не справился с управлением. Тамара отделалась переломом трех ребер, ребенка спасти не удалось. Если бы я тогда наорал, остановил ее…

Анфиса осторожно погладила его по волосам, но Иван дернулся, как от пощечины.

– Нам пора, собирайся.

– Анфис, ты не обижаешься на меня за вчерашнее? – Слова, которые она хотела бы услышать никак не от Нади, прозвучали жалобно, просяще.

– За что? – Анфиса сделала вид, что не понимает, о чем речь.

– Ну как же, я вчера вместе со всеми болтала там всякое. – Надя едва не плакала, и Анфисе стало ее жаль. Ведь та ни в чем не виновата. Если своя жизнь не пестрит событиями, начинаешь лезть в чужую, примерять на себя чужие радости и печали.

– Все нормально, я сама вела себя как дура. – Анфиса улыбнулась, даже приобняла девушку, хотя и понимала, что дружба между ними закончилась.

– Честно? Вот спасибо! Я всю ночь не спала, все думала и переживала. Иван Анатольевич, кстати, не задержался на дежурстве, домой поехал еще до полуночи.

– Надь, у тебя работы мало? – оборвала ее Анфиса. – Если так, то могу поделиться своей.

Надя ничего не ответила, надула губки и, прихватив стопку грязных халатов, отправилась к сестре-хозяйке.

– Анфис, – в сестринскую заглянула Любаня, – зайди в седьмую, там помощь нужна, а я уже и так разрываюсь. Хорошо?

– Да, Люб, сейчас приду.

…Она изменилась. Почти до неузнаваемости. Забинтованная так, что оставалось открытым только лицо, Зоя казалась сломанной куклой, в которую наигрались всласть и выбросили на помойку. Левый глаз затек и не открывался. Опухшая скула делала лицо асимметричным и некрасивым. Спутанные волосы торчали клоками, кое-где на них запеклась кровь.

– Ну чего встала, Старостина? – Молодая докторша глянула на нее исподлобья. – Фронт работ видишь? Приступай.

Только через три дня Зоя начала говорить. Она рассказывала страшные вещи. Сережа, после того как Анфиса от него сбежала, пришел в ярость. Со слов Зойки, таким она его никогда не видела. Рохля и тюфяк превратился в настоящего монстра.

– Он ко мне ночью приехал, орал так, что весь барак перебудил. Думал, что я тебя прячу. Обыскал каждый уголок, даже в уборную заглянул. – Зоя хотела улыбнуться и зашипела от боли. – А потом ушел, и я его почти месяц не видела. Вернулся с конфетами и бутылкой вина. Осмотрел мою халупу и сказал, что здесь пить не будет, пригласил в ресторан. Выпили, закусили, он разоткровенничался: мол, если ты вернешься, он все тебе простит и даже то, что ты его обокрала.

– Я не обкрадывала его! – возмутилась Анфиса, которая в этот момент обрабатывала раны бывшей подруги. Зоя вскрикнула. – Извини, я не специально.

– Ничего, – буркнула та. – Он до последнего надеялся, что я знаю, где ты, и выдам тебя. Только ты, Анфиска, та еще сука, спряталась в нору и носу не казала. Из-за тебя ведь я и пострадала. Хотя тогда думала, что наконец-то привалило счастье. За все мои страдания, за пережитые унижения заслужила-таки хорошую жизнь. И не думала, что может быть еще хуже.

Сергей стал частым гостем в доме Зои. Сначала носил конфеты и вино, потом кое-что из продуктов, а в один прекрасный день вдруг пригласил Зою к себе домой.

– Он говорил, будто я на тебя похожа. Я смеялась, думала, шутит. Ну какое у нас с тобой сходство – только рост и цвет волос. В остальном же совсем разные. В общем, Сергей мне предложил жить у него. Как муж и жена. Понимаешь?

Анфиса не понимала, не хотела понимать, но кивнула.

– И не просто муж и жена, а Сережа и Анфиса. Он меня твоим именем называл, сначала только в постели, потом и постоянно. Знаешь, мне плевать было, пусть зовет как захочет. Жила я теперь в тепле и сытости, даже забыла, что когда-то в бараке обреталась, в юность беззаботную вернулась. Как оказалось – ненадолго.

Зоя сглотнула слюну, попросила подать воды.

– Первый раз он меня ударил как бы в шутку, не больно совсем. Я и внимания не обратила. Так, по руке хлопнул, когда я к хлебу потянулась. Дальше – хуже. В Сереженьке снова тот зверь проснулся, который ко мне в барак в первую ночь после твоего исчезновения явился. И зверь этот стал еще свирепее, еще сильнее. Бил меня так, что я босыми ногами на мороз выскочила, в одной ночнушке. Он догнал меня и домой вернул. Извинялся долго, недели три пылинки с меня сдувал, говорил о помутнении в голове и даже Зоей меня называть начал.

Да только зверь, который однажды попробовал крови, уже не остановится. Зоя жила в постоянном страхе, вздрагивала, когда «муж» входил в спальню. Она уже знала: как только в их постель вернется Анфиса, все повторится.

– Я терпела, потому что вернуться в барак было для меня еще страшнее. Пусть лучше меня психопат до смерти забьет, чем жить там, где нормальный человек и находиться не должен.

И снова Анфиса не понимала Зою. Она ведь смогла, ушла. И Сережа не то что не бил ее, он грубого слова не сказал ей ни разу. Может, Зойка все выдумала?

– Знаю я, о чем ты думаешь: мол, избил Зойку дружок-собутыльник, а она теперь небылицы выдумывает. Не веришь, так у врачихи спроси, которая ко мне приходила. Это она следователя привела. Я сначала не хотела ничего говорить, думала, оклемаюсь и вернусь, ведь Сережа после своих приступов паинькой делается. А тут знаешь, не выдержала. Он ведь меня едва не прирезал, как свинью. – На лице Зои появилась гримаса отвращения. – Посадили твоего ненаглядного, вчера в СИЗО увезли. Не скоро мы с ним теперь свидимся.

Анфиса не могла больше слушать. Встала и вышла из палаты. Попросила девочек заменить ее и больше к Зойке не приходила. В своих бедах Зоя почему-то винила ее, Анфису, хотя кругом была виновата она сама.

Через две недели Анфиса узнала, что пациентка Зоя Неклюдова повесилась в больничном парке.

Наши дни

Марина

– Аня нашлась. Она в полиции. – Слова бабушки прозвучали как гром среди ясного неба. – Но не волнуйся, ничего серьезного.

– Как это ничего серьезного? Ты сама себя слышишь? Нужно немедленно ехать за ней.

Марина металась, не зная, за что браться. Первым делом она позвонила на работу и попросила отгул на три дня, сказавшись больной. Без нее там точно обойдутся. Хотела немедленно бежать за Аней, но бабушка ее остановила.

– Не торопись, милая. – Елизавета Петровна была слишком спокойна, за что Марина ее почти ненавидела. – Полиция не детский сад, нам не выдадут Аню под честное слово. Но есть один человек, который нам поможет.

– Что за человек? Звони ему, пусть приезжает.

– Уже позвонила. Он сказал, что будет на месте через три часа, ты успеешь доехать до дома. Он попросил привезти Анин паспорт, при ней документа не оказалось.

Дальнейших указаний Марина не слышала. Она выскочила на улицу, поймала такси и, только подъезжая к дому, немного успокоилась. Тревога прошла. Дышать стало легче, бешеная пульсация в висках стихала.

Всю дорогу Марина представляла себе Аню в темной, тесной, сырой камере, где с потолка капала вода, действуя на нервы, а по полу иногда пробегали крысы.

– Какой подъезд? – Грубый голос таксиста вернул Марину к действительности.

– Здесь остановите. – Расплатившись с водителем, девушка рванула к подъезду. Нажала на кнопку лифта и, не дожидаясь, когда он приедет, побежала по ступенькам вверх, не чувствуя усталости.

Неуловимые изменения Марина скорее почувствовала, нежели увидела. В воздухе чувствовалось чужое присутствие. Хотя все вещи были на своих местах, Марине казалось, что кто-то основательно в них порылся. Беглый осмотр подтвердил – ничего не пропало. Она уже была готова списать все на расшатавшиеся нервы, когда увидела приоткрытую дверцу шкафа. Полотенца были разложены не в том порядке, в каком она их обычно складывала. Кто-то явно вынимал их.