Толстый (СИ) - Булавин Иван

— А потом внезапно пришла реальность, — без тени злорадства ответил Боря, отхлебнув обжигающего чая.

— Именно, как только всё началось, стало понятно, кто чего стоит. Мы ведь хотели поначалу прорваться из города, тогда зомби были слабые. Двое парней с палками и молотками смогли бы дорогу расчистить.

— Но не захотели?

— Да, сказали, что жить хотят, что не нанимались всех спасать, в итоге мы остались сидеть и ждать помощи. А она всё не приходила, и монстров на улице становилось больше, а еда кончалась, и вода. Единственное, на что их хватило, — это ближайший магазин ограбить, если бы не это, мы бы уже умерли.

— Не стоит их осуждать, — спокойно сказал Боря. — Многие так поступили, их потом спасли, но… не всех.

— А потом, — продолжала Кристина, старательно пережёвывая торт. — Приходишь ты, только уже другой.

— Какой другой? — не понял Боря. — Я всегда одинаковый.

— Это тебе так кажется, а мне со стороны лучше видно, — девушка улыбнулась. — Испытания человека сильно меняют. Вот и тебя изменили.

— Это хорошо?

— Новый Боря мне нравится больше, — она улыбнулась ещё шире снова и осторожно отхлебнула обжигающий чай. — Ты сильно похудел, черты лица стали другими. Раньше был как ребёнок пухлый. А теперь ты мужчина. Защитник.

— И «Бентли» в центре города, — задумчиво проговорил Боря.

— Ты о чём? — не поняла Кристина.

— Недавно с отцом разговор имел, — начал объяснять Боря. — Про девушек и не только.

— И что он тебе сказал?

— Сказал… много чего сказал, в основном про то, что в экстремальных условиях, вроде нынешних, куда большим успехом у девушек будут пользоваться именно защитники, воины, способные убивать врагов. Это важнее, чем быть молодым красивым миллиардером.

— Отец у тебя умный, — заметила девушка, незаметно доев торт целиком, длительные голодовки сказывались. — А он, кстати?..

— Не волнуйся, — Боря махнул рукой в сторону двери. — Папаня у меня, конечно, сильный, но наручник вряд ли оторвёт. И уж точно не сделает это бесшумно. Так значит, я теперь тяну на полноценного защитника?

— Ещё как, — Кристина повернулась и уставилась ему в глаза. — Ты бы видел себя. Открывается дверь, а там ты. Весь в броне, как рыцарь. Весь оружием увешан. А как дрался, от мутантов только клочья в стороны разлетались. А когда ты отца спасать кинулся, я от страха чуть в обморок не упала.

Боря, обжигаясь, отпил из кружки сразу половину, потом кивнул в сторону ванной.

— Думаю, всё уже нагрелось. Могу из одежды посмотреть чего-нибудь, тут есть запас.

Чем-нибудь оказалась безразмерная тёплая рубаха в клеточку, футболка и спортивные штаны. Склад намародёренных вещей находился в соседней квартире, то, что годилось для работы, растаскивали сразу, а всякий неликвид лежал долго.

— Белья нет, — виноватым тоном произнёс Боря, подавая ей полотенце и кусок туалетного мыла.

— Да и фиг с ним, — отмахнулась девушка. — Жди меня.

— Угу, — Боря развернулся и, осторожно прикрыв за собой дверь, вышел из ванной и с задумчивым видом присел за стол.

А через пару минут она его позвала.

— Что-то не так? — спросил он, приоткрыв дверь.

— Не так, — сказала она таким тоном, что становилось ясно, что-то тут действительно что-то крепко не так. — Заходи.

Он вошёл и уставился на неё. Прекраснее никого не видел, девушка, совершенно голая, стояла в струях воды, наполовину выглядывая из-за ширмы. Фигура её, хоть и сильно исхудавшая, по-прежнему оставалась привлекательной.

— Боря, — строго сказала она. — Ты, вроде, умный парень. Только вот главного не понимаешь.

— А что главное? — он по-прежнему стоял в дверях, разинув рот.

— Хорошо, пойдём долгим путём, — она вздохнула, сменила выражение лица и уже другим голосом добавила: — Боря, потри мне спину, а то мне неудобно.

— Хорошо, — он подошёл, взял мочалку и стал размазывать мыло по спине девушки. — Так что там главное?

Тёр он так старательно и такими механическими движениями, что можно было бы убрать Кристину, а рука продолжала бы двигаться.

— Главное, Боря, — назидательно сказала Кристина, — что девушка, за редким исключением, не может сказать парню «давай потрахаемся», это противно её природе, ей надо сделать вид, что её добиваются. Всё ещё не понял? Вот смотри, ситуация у нас простая: я стою здесь, голая, всем тебе обязана и почти влюблена. Что должен сделать ты?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что?

— Вломиться сюда, сграбастать меня своими лапами и поиметь в жёсткой форме несколько раз. Ты же у нас герой, тебе всё позволено. А я бы при этом сопротивлялась, визжала, отказывалась, но только для вида, а на деле была бы счастлива. Теперь понятно? Или ты только с мутантами храбрый?

— Понятно, — он отбросил мочалку и полез в ванну.

— Разденься сперва, — она рассмеялась.

Стянув футболку и камуфляжные штаны, Боря шагнул в ванну. В этот момент он почему-то совсем не стеснялся своего тела. Не в теле дело, красота, по крайней мере, мужская, она в другом. Да и с телом не всё было так просто, оно уже не напоминало жирный пельмень, который колышется при ходьбе. Упитанный парень, крепкий, широкий в плечах. Даже черты лица изменились, детская припухлость исчезла, сделав его суровым и решительным.

Сграбастать не получилось, Кристина его остановила, подобрала мочалку и стала намыливать. Правильно, на улице довольно жарко, а беготня в тяжёлых доспехах отлично выгоняет пот. Нательное бельё после такого, высыхая, становится деревянным, а запах от тела такой, что запросто матёрого мутанта отпугнёт. Поэтому следует совместить приятное с ещё более приятным. Нежные женские руки скользили по его телу, вызывая совершенно определённую реакцию, которую Кристина всячески поддерживала, дразня его. А потом тёплая вода закончилась, пришлось смыть остатки мыла под холодной и наперегонки мчаться на диван, где ждало тёплое одеяло.

Единственное, чего сейчас хотел Боря, так это чтобы ночь не кончалась. Продлить минуты блаженства в вечность. Они делали это снова и снова, молодой организм, длительное воздержание и, что греха таить, немалый опыт партнёрши, сделали своё дело. Старались при этом не шуметь, но плохо себя контролировали.

Когда они заснули, уже начинался рассвет, два измождённых тела, прижавшись друг к другу, тихо сопели, накрывшись одеялом до подбородка. Вот только продолжалось это недолго.

— Боря! — раздался из соседней комнаты раздражённый голос отца. Было от чего раздражаться, он ведь этот концерт всю ночь слушал.

— Папа? — Боря выглянул в дверь, потом сообразил, что голый, дотянулся до большого полотенца и прикрылся им. — Ты живой?!!

— Живее всех живых. Я, конечно, рад за тебя, но есть одна проблема, — он указал свободной рукой на наручники. — Мне до ветру надо, а ключи у тебя.

Боря отправился искать ключи, нашёл в кармане брюк, что так и валялись на полу в ванной, отстегнул отца, а когда тот через десять минут покинул санузел, сверкая счастливой улыбкой облегчения, что помимо воли наползала на лицо, сообщил ему:

— Пап, дело есть.

— На тему?

— На важную, очень важную, желательно всех старших позвать, дело интересное.

— Старших тут… Зиновьич и Левинзон. Осипова тоже позову, жди. Да, думаю, больше нет нужды меня пристёгивать.

Когда всё условное руководство анклава собралось у кровати раненого, что лежал теперь без наручников и даже пытался пить кофе той половинкой рта, что была свободной от бинтов, Боря перед приходом гостей успел переодеться. Военную форму он больше не надевал, обходясь джинсами и футболкой, а на босые ноги обул резиновые шлёпанцы.

— Прежде, чем Борис Сергеевич нам поведает о своём гениальном открытии, я тоже хочу сделать небольшое заявление, — сказал Михаил Борисович.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Валяй, — выдохнул Осипов, присев на низкую табуретку.

Вместо ответа доктор положил на стол странного вида кусочек жёлтого металла, присмотревшись, Боря определил в нём мост. Золотой зуб и две коронки, в которых сохранились обломки настоящих зубов.